Лев Николаевич Краснопевцев, главный хранитель Московского музея предпринимателей, меценатов и благотворителей, уже знаком вам. Наша беседа о прошлом и будущем российской благотворительности при новой встрече затронула тему одновременно и более «частную», и более «глобальную».
А началось все с традиционного «кто виноват?».
— Наша беда в том, что семью десятилетиями советской жизни в наше сознание был очень прочно внедрен массовый эгоизм. Противоположности всегда сходятся. Официально проповедовалось, что у человека не должно быть ничего своего, что он весь принадлежит партии, отечеству, что его семья — это его рабочий коллектив, его жизнь — это выполнение пятилетних планов... Но это была формальная пропаганда, причем пропаганда совершенно демагогическая.
В результате получился заколдованный круг. Партия и правительство не хотели никакой человеческой инициативы и препятствовали ей даже в мелких делах, потому что это подрывало их монополию. А люди использовали эту монополию, чтобы практически ничего не делать.
Моя забота, мое дело — это чтобы у меня стакан был налит с утра. А все остальное должен сделать мастер, начальник цеха, директор завода, секретарь райкома и т. д. Детей моих вырастить должно государство, на работу меня устроить должно государство... Если у меня нелады с мужем — я пойду в партком и напишу заявление, что он плохой супруг. Если плохо учатся мои дети — я пойду напишу заявление, что учителя и директор школы не выполняют своих обязанностей, являются плохими членами партии. Ведь все это было на самом деле!
В итоге выросло несколько поколений людей, по сути, абсолютно эгоцентричных. Людей, которые, произнося ритуальные фразы, в действительности плохо работали и совершенно игнорировали общественную жизнь. Переломить эту традицию, конечно, очень трудно.
Обидно как-то получается. Вроде бы, отказались от своего прошлого — не только от «грехов», от всего сразу, чтобы уж наверняка... А менталитет остался.
Но, может быть, не все так плохо? Вроде бы, и на работу мы сами как-то устраиваемся, и на обучение детей деньги находим — жизнь заставляет...
Да в том-то и дело, что заставляет. Порой кажется, что мы по привычке продолжаем жить будто из-под палки. И умеем ведь по-другому — и работать с душой, и к людям относиться по-человечески, и... да много чего! Только вот в голову порой не приходит, что ли...
— Сегодня отношение к благотворительности со стороны подавляющего большинства людей носит эгоистический характер. По сути дела, это та же пресловутая потребительская позиция.
У нас уже прочно утвердилась точка зрения, что благотворительностью должны заниматься богатые люди. Считается, что это некий «налог на богатых», который они должны безропотно нести. И все на них смотрят с укоризной, даже если они очень много денег вкладывают в благотворительность — всё мало.
При этом 99% людей как бы складывают с себя необходимость делать хоть что-то, по мере своих небольших сил и возможностей. Люди среднего и ниже среднего достатка очень удивляются, когда ставится вопрос: в чем они-то принимают участие, чем они-то помогают?
А ведь в каждом подъезде, а то и в соседней квартире есть кто-то, относительно кого можно хотя бы поинтересоваться: «На улице похолодало, гололед — легко ли этой одинокой бабушке сходить за батоном хлеба? Может быть, стоит при случае, когда я сам в магазин пойду, купить и занести ей этот батон?» Это ведь совсем просто. Но мы считаем, что этой бабушке должно помогать государство, или Березовский, или еще кто-нибудь... Конечно, этот батон хлеба не решит ее жизненных проблем. Но все-таки...
С другой стороны, огромное количество пожилых людей жалуются на нехватку денег, маленькие пенсии, трудности жизни. Да, жизнь у них действительно очень тяжелая. Но можно ведь сказать: «Денег у меня нет, деньги самому нужны, — но у меня есть время, есть еще силы, я хочу быть кому-то полезным. Я мог бы пару часов в день посвящать какому-то общественно полезному делу». Однако большинство пенсионеров об этом даже не задумываются.
Таких примеров можно приводить множество. И сейчас в это упирается очень большое количество проблем.
Причем, как это ни парадоксально, проблемы эти меньше всего относятся к нашей старушке соседке. Она-то и за хлебом сумеет сходить, и на копеечную пенсию прожить — и при этом остаться человеком. А вот мы с вами?
Нормально ли общество, которое допускает столько страданий, столько нищеты, столько несправедливости? Вопрос риторический. Но общество — понятие достаточно абстрактное. Сформулируем вопрос по-другому.
Нормален ли человек, который проходит мимо другого человека, лежащего на снегу? Не подойдя даже посмотреть, пьян ли тот, сломал ли поскользнувшись ногу или у него сердечный приступ? Мы спешим, нам некогда, да и столько людей вокруг — наверняка найдется добросердечная бабушка, поможет... Чаще всего действительно находится. Пока еще находится.
— Колоссальные трудности, которые мы сегодня испытываем, носят во многом объективный характер. Но когда объективные трудности дополняются еще равнодушием и даже озлобленностью, когда люди не помогают, а порой и мстят ближнему своему за то, что им трудно живется, — последствия этого психологического уродства могут быть самыми тяжелыми.
Ведь неизвестно, как все будет развиваться дальше. Мы жили в мечтах о золотом веке, о том, что наступит всеобщее изобилие и все будет очень легко... А если это будет не совсем так? Или совсем не так? Если жесткость жизни будет возрастать в связи с ростом ее сложности и глубины? Если жизнь всегда будет требовать от человека очень многого, а давать ему меньше? Мы же ничего не знаем.
Человечество расколотое, человечество разъединенное ненавистью, злобой, взаимной агрессией может и не устоять, если в его жизнь ворвутся какие-то новые, сложные и опасные силы и факторы. Всегда нужно быть готовыми к тому, что благополучная, казалось бы, устоявшаяся жизнь может быть чем-то сотрясена. Бывали в истории и потопы, и ледниковые периоды; мы знаем, сколько цивилизаций погибло — больше, чем выжило. А сегодня, с учетом того, что мы делаем со своей планетой, с природой, не будет ничего удивительного, если начнутся какие-то катаклизмы. Да и мало ли что еще может произойти...
Карл Маркс учил, что главное в жизни — это борьба. Результаты этой всеобщей борьбы мы видим своими глазами. Но существует ведь и другое начало. Да, конечно, люди всегда будут иметь разное мировоззрение, разных богов, разных теоретиков, разные звезды на небе. Но необходимо, чтобы мы не забывали, что все мы — люди. И чтобы в каких-то основных делах мы, совершенно не считаясь с различиями, объединялись и помогали человеку, который голодает, болеет, попал в беду. Чтобы здесь никакой борьбы уже не было и каждый помогал, кто чем может.
Поэтому гуманизм и благотворительность — это не просто проблема помощи сирым и убогим. Речь идет об основном условии сохранения рода человеческого.
Вот ведь что получается.... Не от политических программ, не от экономических проектов, не от религиозных концепций зависит наше будущее. Слишком уж мы привыкли мыслить глобальными категориями. А зависит оно от элементарной, обычной, простой человеческой доброты. От той доброты, которая есть в каждом из нас — нужно просто, чтобы ее становилось больше.
Так что не нужно нам изобретать велосипед — он давным-давно изобретен. И в том числе на государственном, так сказать, уровне. И не только в далекой загранице, но и на нашей родной земле.
— Во все времена в культуре постоянно происходят какие-то катаклизмы, какие-то провалы — и вслед за этими провалами наступает период возрождения. Примеров можно приводить огромное количество; «технология возрождения» присуща всей истории человечества.
Россия сегодня переживает как раз такой период, когда возрождение является крайне необходимым. XX век, безусловно, обогатил всех живущих в этой стране какими-то новыми элементами. Но тем не менее оказалось, что необходимо возрождать основу, необходимо вернуться к началу катастрофы, которая произошла в 1917 году.
Возрождение не означает, конечно, что нечто будет взято из прошлого и полностью восстановлено. Мы знаем, например, что европейское Возрождение дало очень много нового по сравнению с античностью. Возрождение — это всегда синтез, это процесс обновления, создания новых форм на основе старых, традиционных, вечных ценностей.
И в социальной области, в общественной жизни речь идет, в первую очередь, о возрождении традиций практического гуманизма. Гуманизм бывает разный: теоретический, идеологический, культурный — все это очень важно. Но базой должен быть гуманизм практический, повседневный, массовый.
Именно такой гуманизм был очень развит в России в конце XIX — начале XX века. Конечно, боже нас упаси идеализировать дореволюционную жизнь. В ней хватало и жестокости, и зла, и несправедливости — иначе не разразилась бы катастрофа. Но в то же время элементов гуманизма было очень много, и они были самые разные.
Существовало огромное количество благотворительных организаций — и общественных, и сословных, и частных. Но дело даже не только в этом. Дело в том, что у людей — людей достаточно жестких, суровых, живших в условиях «дикого» капитализма и конкуренции, — были в крови, можно сказать, определенные принципы, которых мы сегодня лишены. Помочь нуждающемуся человеку для них было естественным.
Элементарный пример: огромное количество сирот воспитывались у родственников, причем часто очень далеких. Считалось позором отдавать детей не только от живых родителей, как у нас сегодня делается, но и от умерших. Сирот обязательно брали к себе какие-то тети, дяди, седьмая вода на киселе... Это далеко не всегда сопровождалось сценами ангельской доброты — но никому даже в голову не приходило бросить ребенка, выгнать его на улицу.
Сегодня нам необходимо возрождение именно этого комплекса этических норм, который называется бытовым гуманизмом. Возрождение каждодневной, мелкой благотворительности — может быть, не столько денежной, сколько трудовой и эмоциональной. Ведь для того чтобы просто поговорить с человеком, как-то его ободрить, не нужно никаких денег. Нужно просто задуматься об этом и найти чуть-чуть времени и желания помочь... И это будет уже совсем другое общество.
Утопично это? Ну как вам сказать... Выхода-то другого нет.
Анна Шахнович