Имя Марианны Юрьевны Кожевниковой значится во всех русских изданиях «Цитадели». Обычно переводчик остается в тени автора или книги, но нам захотелось нарушить традицию и поближе познакомиться с человеком, подарившим русскому читателю самую загадочную и глубокую книгу Антуана де Сент-Экзюпери.

 Марианна Юрьевна, я знаю, что «Цитадель» перевернула всю вашу жизнь. Интересно узнать, как вы встретились с этой книгой. Почему ваш выбор пал именно на нее?

Случайно. «Цитадель» не из тех книг, за которыми люди гоняются, не имея возможности прочитать их на русском языке. Меня поразила обложка — коричневая стена на фоне ярко-синего неба. Ты словно упирался в эту стену. Я как раз учила французский. (Сначала собиралась стать археологом, но мама была решительно против, она считала, что горизонты расширяют языки, а французский — ключ к большой культурной традиции.) Когда я начала читать «Цитадель», мне было очень трудно. Но это был стимул: вот выучу язык и все пойму. Все понять мне хотелось для того, чтобы жить хорошо и правильно. Я не сомневалась, что нашла настоящий кладезь мудрости, и по-детски верила, что достаточно прочитать книгу, чтобы помудреть.

Сколько вам было лет?

Пятнадцать. Возраст, когда пытаешься понять, кто же ты такой, задумываешься о жизни, ищешь свое место, дело. Моя учительница литературы — удивительно яркий, щедрый, одаренный человек — запомнила, как я осваивала «Цитадель» чуть ли не в девятом классе. Читала я ее долго, хранила, как хранят клад, продолжая верить, что кладезь мудрости мне поможет. А когда родилась дочка, стала эту книгу переводить: дочка тоже должна была прочитать «Цитадель», и как можно скорее!

Что было для вас самым трудным при переводе?

Человеку свойственно дорожить формой, она кажется ему очень значимой... Поначалу чего я только не читала, ища самые замечательные слова, и топталась на месте: один вариант, второй, десятый… И все не то! Я искала, была недовольна результатами, вновь и вновь возвращалась к переводу. А жизнь шла своим чередом, я набивала шишки, совершала открытия, наживала опыт и, когда вновь обращалась к «Цитадели», начинала понимать, в чем же суть мудрости Сент-Экзюпери.

Иногда я становилась в тупик: по моим представлениям, по логике вещей, вывод должен быть вот такой, а у Экзюпери сказано совсем другое, чего я никак не могу взять в толк. Мне казалось, дело в недостаточном знании языка, грамматики, но потом происходило в моей жизни нечто, что помогало перескочить на другую ступень, заставляло по-другому видеть, и я наконец понимала, что же хотел сказать Сент-Экзюпери.

Я благодарна судьбе даже за свое невежество: знай я лучше Библию, я пошла бы по пути стилизации, то есть опять стремилась бы к воспроизведению формы, но форма сама по себе мертва. Искреннее желание понять суть и передать ее наполнило перевод живым дыханием.

В «Цитадели» много говорится о пустыни. Это место, где рождается особый опыт: безвыходное положение ведет к нестандартным решениям, а потом и к нестандартному мышлению. Чтобы оценить нестандартное мышление Сент-Экзюпери, мне понадобился собственный жизненный опыт.

В юности я искала в «Цитадели» готовые рецепты жизни. Потом поняла, что это не кулинарная книга. Скорее дорога. Прочтешь, пройдешь и приобретешь опыт размышлений о жизни.

Сколько времени занял у вас перевод?

Практически 20 лет. Многое было уже сделано, когда у меня возникла настоятельная необходимость пересмотреть все, чем я жила раньше. И я села за стол, чтобы пройти всю книгу от начала до конца еще раз. Я работала над переводом и находила ответы на все, что со мной происходило. Я говорю о глубинных, сущностных вещах, которые меняют тебя, привносят в жизнь что-то новое.

Потом долго пристраивала переведенную книгу. Смущал автор. Это было время, когда хотелось чего-то, чего раньше было нельзя. А что Экзюпери? Его и так все знают… Потом все же нашелся живой человек, который заглянул в книгу, которому «Цитадель» понравилась. Ее стали печатать в журнале, из номера в номер. А я верила и верю, что эта книга гармонизирует, открывает неизведанные возможности, настраивает человека на творческий, созидательный лад. Действует как кипящая кристаллизующая масса.

Вышла «Цитадель» и отдельной книгой, к столетию автора, и с тех пор всегда востребована, всегда находится какой-то издатель, который издает ее. А значит, есть у нее и читатель.

У «Цитадели» необычная судьба. Экзюпери начал ее писать в сложное для себя время, и она полностью отличается от всего, что он написал до нее. Там нет даже стройного, от начала до конца, сюжета. Как же она создавалась?

Он ее диктовал, потом диктовку расшифровывал. «Цитадель» существовала на отдельных листочках. Это были его размышления, а мыслил он насыщенно, интенсивно. Книга рождалась как некий единый поток, как ствол, по которому текут соки и питают то одну ветвь, то другую, возникают цветы, листья. Но все же это единое дерево. Там есть ключевые образы, которые держат повествование. Образ — всегда экономия, иначе на объяснения пришлось бы тратить слишком много слов.

У Экзюпери был небольшой чемодан, куда он складывал свои листочки. Он знал, что листочки — его самая главная книга, книга жизни и называл ее посмертной, потому что трудно завершить жизнь, она кончается смертью. Начиналась книга как восточная притча, рассказ о ком-то, потом этот кто-то стал самим автором.

И она действительно стала посмертной.

Экзюпери погиб. Наследницей его творчества стала женщина, которую он любил и которая любила его. Это была очень высокая любовь, любовь-понимание, любовь-вдохновение. Как он сам, она была из аристократической семьи, но богатой, с большими связями и очень помогала ему в осуществлении самых разных его замыслов.

Экзюпери интересовался всем, что происходило в мире, он был не только летчиком, но и журналистом, репортером. Накануне войны они вместе объехали Германию на машине — Экзюпери хотел увидеть своими глазами, что же там происходит. Она помогла ему достать самолет для участия в соревновании — перелете до Сайгона. Но случилась авария, самолет упал в пустыне, Экзюпери несколько дней полз без еды и воды и потерял сознание на караванной тропе. Он выжил, приобрел опыт жизни и смерти, тот опыт, который позволил ему по-другому смотреть на мир и по-другому жить. С этого опыта и началась «Цитадель».

А что, по-вашему, случилось в этих пустынных песках? Столкновение с чем-то неведомым, откровение, которое так и останется тайной для всех? Что там произошло?

Очевидно, произошло озарение. Как у Паскаля, любимого геометра Экзюпери. У Экзюпери с пустыней вообще были особые отношения. Он даже сумел наладить отношения с воинственными берберами, которые стали возвращать ему упавших летчиков, что тоже было чудом. А опыт отшельнической жизни в Кап-Джуби подарил миру его первую книгу. Пустыня не случайно стала одним из ключевых образов Экзюпери. Я была на Синае и влюбилась в пустыню. Там три стихии: земля желтоватого оттенка, сверкающая вода и воздух. Из этих трех стихий возникает все. Там они ощутимы.

Похоже, что пустыня ставит тебя в такие условия, где ты теряешь свое естественное окружение. Хотя, может быть, и наоборот: это и есть твое естественное окружение, потому что ты остаешься один на один с собой.

Так оно и есть. Большая иллюзия, что тебе нужно все, что ты имеешь. Важно найти правильную точку отсчета. И тогда увидишь, что у тебя много лишнего…

А если вернуться к той большой любви, которая была у Экзюпери. На первый взгляд, она какая-то несчастная: люди любят друг друга, но на расстоянии…

На этот вопрос он ясно ответил в «Цитадели». Там говорится о постоянно живущем сердце, сердце, которое зрит всегда. Тебе неважно, где твоя возлюбленная. Ты живешь, потому что возлюбленная есть. Неважно, где она, важно, что есть любовь. Их любовь была очень счастливой.

Вот один пример. Они не виделись всю войну, и она прилетела к нему, когда их эскадрилья уже находилась в Африке. Экзюпери писал «Цитадель». Она хотела немного отдохнуть, а он хотел ей прочитать написанное. Он читал целые сутки. Дал лекарство, чтобы не спать. Ему хотелось, чтобы она выслушала все. Времени было мало — спать некогда, гулять тоже. Но она не была в обиде, потому что услышала, чем он жил.

После смерти Экзюпери сложилась непростая ситуация, у него была жена, мать, а эта женщина официально была ему никем. Но мать отказалась от рукописи «Цитадели», передав авторские права этой женщине. Жена согласилась с этим, что тоже делает ей честь. В результате книга оказалась в тех руках, которые одни только и могли дать ей жизнь. Никто, кроме нее, не смог бы расположить разрозненные отрывки так, чтобы возникло целое, причем очень непростое: множество разных путей, ведущих к центру.

А кто это «она»?

Ее зовут Элен. Она замужняя дама, у нее двое сыновей. Она до сих пор жива, но очень старенькая. Я собираюсь перевести книгу, которую она написала через несколько лет после смерти Экзюпери под мужским псевдонимом Пьер Шеврие. Эта книга — его биография. После смерти Экзюпери появилось много биографических книг, у нас переведены три, одна с французского, две с английского. Когда человек воссоздает биографию по документам, он сам выбирает, что значимо, а что нет, выбирает со своей точки зрения, и возникает его личная интерпретация. Человек же, который знает события изнутри, выбирает совсем другие точки отсчета. Он тоже дает субъективную картину, но она из того мира, в котором жил его герой. И мне кажется, что такая книга полноценнее.

Я знаю, что во Франции не хотели издавать «Цитадель». Говорили, что эта книга дискредитирует Экзюпери, что она непривычна для французского читателя, что Экзюпери ударился в философию.

«Цитадель» до сих пор остается спорной и не очень востребованной книгой во Франции. Критикуют стиль, размышления Экзюпери воспринимают как ретроградные. Но перевод — хорошая вещь. При перемещении на другую почву перспектива меняется, произведение попадает в иной контекст, по-другому читается. В нем высвечивается то, чего при других обстоятельствах люди не видят. «Цитадель», как это ни парадоксально, у нас читается полноценнее, чем во Франции. Сейчас вообще плохо читают, особенно большие книги. Когда внучатый племянник Экзюпери приезжал сюда и узнал, что я перевела «Цитадель», он был удивлен. «Знаете, — сказал он, — мы думаем выпустить во Франции облегченное издание этой книги — выжимку, чтобы люди смогли ее прочитать». А у нас «Цитадель» читают целиком!

Книга потрясающая. Может быть, я ошибаюсь, но у Экзюпери не было учителей, которые научили бы его так думать, так писать. Как вам кажется, откуда этот дар?

Тут все неоднозначно, потому что умение писать — в крови. Надо сказать, что стиль «Цитадели» с точки зрения французов не так уж хорош. Слишком вязкий, слишком медлительный. Автор повторяется и повторяется, стараясь выговорить все до конца, до малейшего нюанса. Медлит он для того, чтобы читатель не проскочил мимо, вник бы в смысл и суть излагаемого.

Но если бы я соблюдала всю медлительность, многословие, нарочитую неуклюжесть Экзюпери, читать книгу по-русски было бы еще труднее. Я многое сгустила, сжала, стараясь сделать суть как можно более явственной и выпуклой. Старалась, чтобы возникло откровение-озарение. Чтобы мы шли — и нашли. Думаю, сделала правильно, иначе книга бы не заговорила.

Хотя книга непроста для чтения, я всем своим друзьям ее рекомендую, а они мне говорят, что читать сложно. Мне кажется, «Цитадель» — один из тех незасыпанных родников, до которого только жаждущий может дойти и оценить.

Книга сродни нашему внутреннему складу. Мы обязательно нуждаемся еще в одном этаже — мы живем тесно, ссорно, сорно, но очень любим, чтобы у нас был верхний этаж, куда мы высовываем голову и говорим: «Вот как все должно быть. Если бы все было правильно, мы бы тут и жили». В «Цитадели» тоже есть пространство, куда хочется всем.

Книга действительно очень важная, и есть огромное желание показать людям, что она существует. Но многие даже не знают о ней, никогда не слышали. Все знают Экзюпери по «Маленькому принцу»…

Да, и часто звучит такое мнение: все, что Экзюпери хотел сказать, он сказал в «Маленьком принце». Я эти произведения специально не сравнивала, но однажды остановилась, задумалась и сформулировала для себя так: «Маленький принц» — сказка о разлуках, сказка о несчастливых. Летчик, Маленький Принц, Лис, Роза — все они не очень-то счастливы, и неведомо, что с ними станется. Это дети в мире взрослых, им в этом мире не хорошо. Но Маленький принц так очарователен, что никто и не вдумывается в саму историю, а, полюбив малыша, никуда его от себя не отпускает.

«Цитадель», наоборот, рассказ о счастливом человеке. О множестве самых разных счастий. О том, что счастье — достижимо, что оно возможно. Что счастье — это работа, но не запредельная, а каждодневная.

«Цитадель» можно читать с любой страницы и удивляться, делать открытия… А что в ней самое любимое у вас?

Счастливая энергетика. Мощный лиризм. Образность. Когда я ее читаю — а я иногда ее читаю, — я словно бы набираюсь сил, чтобы жить дальше. Эта книга — мой друг, моя помощница. Она, по сути, про то, что все наши беды от недостатка любви. Пока ждешь любви от кого-то, ты одинок и несчастен. Чужая любовь не насыщает: тебя не так любят, тебе все не подходит, все совершенно не то и не так. Но если ты любишь сам, ты обрел сокровище, все для тебя радость, все счастье. Даже твое несчастье. Так что люби, пока есть возможность.

Что бы вы пожелали человеку, который захочет прочитать «Цитадель»?

Прочитать ее до конца. Даже если покажется, что сложно. Если прочитаешь до конца, будешь к ней возвращаться. Она станет подспорьем, как стала мне. Это друг, с которым можно идти всю жизнь.

Похоже, не надо торопиться, не стоит читать ее быстро.

Да. Когда идешь медленно, многое видишь. Постепенно в тебе что-то меняется, ты начал путь одним человеком, а заканчиваешь другим. И понимаешь, куда идешь. Мне понравилась та страна, куда я попала благодаря «Цитадели». Желаю, чтобы это произошло со всеми, кто будет ее читать.

Марианна Юрьевна, благодарю вас за возможность открывать удивительный мир Экзюпери от всех, кто прикоснулся к этой удивительной книге, и всех, для кого эта встреча только впереди. Спасибо.

Спасибо и вам, Андрей. Не так часто человек, пославший книгу в современный мир, получает отклик. Я счастлива, что у «Цитадели» такой замечательный читатель.

You have no rights to post comments