Интервью с Ринальдом Васильевичем Гончаруком - кандидатом технических наук, художником, преподавателем философии и культурологии в Челябинской государственной Академии культуры и искусства.
Беседовал Леонид Мебель.
Л.М. Есть люди, и их немало, которые рассуждают так: мы живем в XXI веке, веке иных скоростей, иных технологий, сама жизнь уже не такая, как во времена Сократа, Платона, других философов. И возникает вопрос, зачем же современному человеку XXI века философия. Нужна ли она нам сегодня? И если нужна, то зачем?
Р.Г. Философия не теряет своего значения и своей нужности для людей, для понимания мироустройства. Философия была нужна людям каменного века, хотя она тогда не называлась философией, но, философствуя, люди постигали мир. Точно такая же роль и сегодня. Мы ведь очень мало знаем, все наше знание очень ограниченно, фрагментарно или, как сказано в Библии, все, что мы знаем, знаем, как через тусклое стекло, гадательно. То есть все, что знаем, знаем отчасти, предположительно. Философия нам помогает расширять наши познания.
Л.М. Что же такое философия для Вас?
Р.Г. Можно вспомнить, как переводится слово «философия»: как любомудрие, как любовь к мудрости и мудрость любви. Мудрость, которая проявляется во всем.
Л.М. Есть ли у Вас какие-то жизненные советы, жизненные правила, которые дала Вам философия и которыми Вы бы хотели поделиться с другими людьми?
Р.Г. Я хочу сослаться на глубокую, философскую, мудрую книгу — Библию. Апостол Павел в одном из посланий говорит, что надо сделаться безумными, чтобы быть мудрыми. Звучит парадоксально, но для меня философский смысл этой фразы стал поводырем в жизни. Стремление к мудрости — естественное стремление человека, присущее только человеку. А вот что такое быть мудрым? Вот здесь как раз и есть тот самый жизненный совет: чтобы быть мудрым, нужно сделаться безумным. Безумным с точки зрения остальной, так называемой «дикой» природы, которая рациональна, и все поступки живых существ, кроме человека, продиктованы рациональностью. Так вот с точки зрения этой природы, человек должен сделаться безумным, отказываться от того принципа борьбы за существование, который главенствует во всей остальной природе, и руководствоваться человеческими принципами — борьбой не за то, чтобы мне было хорошо, а борьбой за то, чтобы со мной было хорошо. Меня философия вывела на такой вот руководящий принцип.
Л.М. И в продолжение вопроса — может быть, у Вас есть какие-нибудь любимые жемчужины философии, фразы философов, которыми тоже хотелось бы поделиться? Как те советы на пути человека, которые могли бы ему помочь, которые подтверждены Вашим опытом, которые помогли и помогают Вам.
Р.Г. Фраза Платона, о том, что такое творчество. Фраза звучит примерно так: «творческое вдохновение — это безумие, правда, это божественное безумие». Так вот, в творческие моменты, когда приходится выходить из своего обычного состояния в такое особенное, иногда приходится оправдываться, почему ты в таком состоянии. И я нашел себе оправдание, что это безумие, но оно божественное. И еще фраза из Библии: «слова мудрого, сказанные спокойно, звучат сильнее, чем крик глупца». Эта фраза вспоминается моментально, когда услышишь нападение или грубое высказывание и хочется ответить, — вот эта фраза останавливает.
Л.М. Как Вам кажется, связаны ли философия и чувство юмора?
Р.Г. Я думаю, что связаны. Хороший юмор и содержит в себе философское начало, и опирается на мудрость философии.
Л.М. А если вернуться к теме философии искусства, как, по-вашему, соотносятся эти две области: философия и искусство?
Р.Г. Я думаю, что это две сестры, наверное, близнецы. И если обратиться к марксистской фразе о том, что труд создал человека, так вот в порядке возражения мне хочется сказать, что скорее искусство и философия могли создать человека. И создают человека, продолжают создавать человека, поскольку я не считаю человека законченным произведением. И я думаю, что он и не может быть законченным, поскольку окончание творческого процесса — это начало смерти. Философия и искусство продолжают творить человека.
Л.М. Если говорить об искусстве становиться человеком, наверное, это то искусство, которое во многом особенно актуально для человека молодого, который находится еще в начале своего пути. Какова роль философии для воспитания молодого поколения?
Р.Г. Роль философии, может быть, главным образом заключается в том, что помогает человеку — особенно молодому, да и вообще в течение всей жизни, — помогает человеку познавать себя, окружающий мир и себя в этом мире. В этом смысле философия является основой культуры. Потому что человек не существует вне культуры, человек творит культуру, культура творит человека, а философия помогает осмысливать и находить верные пути в этом процессе развития.
Л.М. Еще один вопрос, который возникает всегда, когда мы говорим о философии. Философия всегда вела человека к состоянию счастья. Могли бы Вы поделиться своим личным опытом — что для Вас состояние счастья? С чем оно связано? Когда Вы чувствуете себя счастливым?
Р.Г. Пока Вы задавали вопрос, я вспомнил одно произведение известного писателя Пауло Коэльо — «Алхимик». В моём понимании, там как раз идет речь о поисках счастья. Главный герой отправился на поиски сокровища, которое видел во сне. И он много лет жизни потратил на поиски этого сокровища, а нашел в итоге, вернувшись к тому же месту. Я воспринял эту повесть как аллегорию. То, что он видел во сне, это начало пути. От рождения человек, проснувшись, пошел в мир, и дальше он в этом мире вошел в зону любви, и он был счастлив. Но он этого не замечал, как мы тоже часто не замечаем, что у нас есть здоровье, пока не начинаем его терять. Так же мы не замечаем счастья, когда мы находимся в его зоне. И вот через много лет жизни, вернувшись в эту зону, он опять обрел это счастье. То есть человек счастлив в зоне любви. Человек счастлив, когда любит. Счастлив не тогда, когда его любят, — его это может иногда даже угнетать, — а когда он любит, тогда он счастлив. Когда он жаждет себя отдавать. Любовь — это, в моем понимании, радость самоотдачи. Если человек эту радость имеет, то он по-настоящему счастлив. Приобретая материальные блага, человек счастья не приобретает. Он, может быть, испытывает радость на какое-то время, потом эта радость становится обыденным событием, состоянием прошедшим уже. А вот счастлив бывает только отдающий, находящий радость в отдаче.
Л.М. Философ, очевидно, не только профессия. Философами называют и Достоевского, и Гоголя, и Толстого, Чехова, Пришвина, Бродского, Окуджаву, Тарковского… Как Вы думаете, почему?
Р.Г. Я думаю, что философ, писатель, поэт сравнительно недавно в историческом плане стали разделяться. Было время, когда это были почти синонимы — поэт и философ. Потому что хорошая поэзия всегда содержала какую-то философскую мысль, философскую идею, философский подход к чему-то. Хорошее литературное произведение не может не иметь философского начала, философского подтекста, философского содержания.
Л.М. Одна из задач философии — это задавать вопросы. Какой бы вопрос Вы задали философу, настоящему философу — не будем уточнять, кто это, Сократ или Платон, — если бы Вам довелось встретиться с ним?
Р.Г. Знаете, я, наверное, не готов ответить на этот вопрос. Потому что вопросов может быть много и ответить сейчас, какой бы я задал, я затрудняюсь. Вопрос задают обычно о том, чего не знаешь и что хотелось бы знать. И поскольку я считаю, что я знаю очень и очень мало, поэтому вопросов множество. Какой из этого множества главный, я затрудняюсь выделить. Впрочем, я в свое оправдание могу сказать одно: чем меньше человек знает, тем меньше у него вопросов. Есть даже такое суждение: когда человек начинает задавать вопросы, значит, он начинает умнеть, познавать мир. Но чем больше мы узнаем, тем больше расширяется граница нашего незнания и тем больше возникает вопросов.
Л.М. Следующий вопрос немножечко с юмором. Если помечтать, что наступило время, когда День философии, который мы отмечаем в третий четверг ноября, сделали государственным выходным днем, настоящим праздником, — чем бы Вы занялись в этот день?
Р.Г. Мне видится, что было бы правильно праздник, посвященный Дню философии, провести в общении с единомышленниками, в философском общении с друзьями, не обязательно философами, которые тоже настроены философски осмысливать жизнь, мир, с которыми можно было бы пообщаться на этом уровне.
Л.М. Сейчас идет поиск национальной идеи России. Как, по-вашему, сделать так, чтобы в этом поиске не изолироваться, не устранить из своего сознания другие народы? И в этом смысле — бороться «за», а не «против».
Р.Г. Наша страна сейчас, на мой взгляд, страдает оттого, что у нас исчезла общая идеология. В моем понимании идеология подобна технологии. В том смысле, что технология появляется тогда, когда появляется цель что-то изготовить. Если у меня нет цели, то и технологии никакой быть не может. Вот я думаю, для того чтобы Россия успешно развивалась в дальнейшем и чтобы это развитие устраивало все народы и все сообщества, входящие в совокупности в понятие нашей страны, нашего общего народа российского, нужна общая цель.
Когда-то у нас была провозглашенная цель, пусть она была ложная, но она была провозглашенная. Нашей целью был коммунизм, и была идеология, которая должна была вести к этой цели. Пока у нас не будет цели общей, общепризнанной и принятой всеми, у нас не может быть ни общей идеи, ни общей идеологии. И значит, до этого времени мы будем разобщены, собственно, что мы и наблюдаем сейчас. По призыву, что каждый за себя, прозвучавшему однажды еще в девяностые годы, теперь мы свободны бороться каждый за себя, но не за общее благо. В соответствии с этим призывом и происходит сейчас разобщение. Каждый борется только за свой интерес, и каждый в отдельности, и какие-то группы, сообщества, пренебрегая интересами других. То есть мы сейчас живем по закону джунглей, не по человеческому закону. А для того чтобы этого не было, надо пройти через философское осмысление, надо определиться с целью, и тогда появится идеология, появится путь и основа для единства.
Л.М. Может быть, Вы могли бы поделиться мыслями, какова могла бы быть эта цель?
Р.Г. Есть глобальная цель, обозначенная у апостола Павла, это цель для всех и каждого, но она не может стать целью, принятой на государственном уровне. Путь к ней должен проходить через сердце каждого. А цель это вот какая: достигайте любви, говорит апостол Павел, достигайте любви, то есть тех качеств, через которые любовь проявляется. А потом хорошо сказано в Библии: «любовь долготерпит, любовь не знает зла» и т. д. Это путь. Если каждый будет озабочен развитием себя в этом направлении, достижения этой цели, то, может быть, ничего другого и не надо. Тогда может быть построено общество, основанное на таком общении. Но это уже высшие идеалы.
Л.М. Сейчас много говорят о таких понятиях, как интеллигенция, культура, об их роли в обществе. Что означает для Вас быть интеллигентным, культурным человеком? Синонимы ли это? Если разные вещи, то в чем разница между ними?
Р.Г. Интеллигентность и культура мне не представляются синонимами, потому что культура может быть разной. Ведь, скажем, уголовщина — тоже своеобразная культура. Если говорить об интеллигентности, я нахожусь, в некотором роде, в плену высказывания Дмитрия Сергеевича Лихачева, который однажды в интервью, отвечая на аналогичный вопрос, сказал, что трудно в коротком интервью дать обширную, объемную характеристику этого понятия, но для него (и для меня) интеллигентность — это те высокие качества человека, которые невозможно сыграть. Можно притвориться добрым, можно притвориться щедрым, можно сыграть любое положительное качество, но вот притвориться интеллигентным невозможно. Потому что речь идёт о внутренней духовной основе. Когда человек не может сделать зло или неблаговидный поступок не потому, что кто-то узнает, а потому что для него самого это невозможно, — вот это и есть интеллигентность. А культура… культура бывает разная. Я в этом смысле не согласен с такими словосочетаниями как «высокая цивилизация», «низкая цивилизация», «высокая культура», «низкая культура». Где критерий, по которому можно оценивать, насколько высокая или низкая культура? Житель Амазонии или современный европеец — кто культурнее? Если взять техническую оснащенность, конечно, европеец, а если взять гармонию жизни с окружающей природой, то мы дикари в сравнении с теми же жителями Амазонии, которые умеют общаться и между собой, и с природой, растительным и животным миром. Они находятся в гармонии понимания.
Л.М. Были ли на Вашем пути люди, которых вы могли бы назвать в каком-то смысле «учителями жизни»? Были ли какие-то особые моменты, которые в Вас пробудили вот эту интеллигентность, тягу к философии к искусству? Может быть, и сейчас есть такие люди, с которыми хочется сверяться, на которых можно было бы ориентироваться?
Р.Г. Много в жизни я знал учителей. И наверное, для каждого человека это присуще, я здесь не оригинален, потому что это зависит от желаний и способности учиться. Учиться можно у всех. Учиться можно у младенца, учиться можно у растения, учиться можно у любого проявления жизни.
В зрелом уже возрасте мне встретился человек, который для меня послужил примером. Примером именно интеллигентности. Он уже ушел из жизни. Это мой бывший сотрудник. Я работал тогда на кафедре технологии машиностроения в Челябинском политехническом институте, нынешний ЮУРГУ. Вилен Васильевич Матвеев был доцентом нашей кафедры, а я пришел работать на кафедру лаборантом, учился тогда на заочном отделении. Потом он защитил докторскую диссертацию, был руководителем моей кандидатской диссертации, но я его вспоминаю всегда не как технического, научного руководителя, а как пример интеллигентного поведения в жизни, как пример интеллигентности. Осмысливая то время, я могу назвать его своим учителем. Был такой человек. И я благодарю Бога за это. Во мне много было, слишком много было воспитанного улицей. Я воспитывался в основном на улице — «уличный пацан». Тогда правило жизни было такое: если тебя обидели, то бей так, чтобы не обижали. И это казалось правильным. Вилен Васильевич мне показал другой пример: не надо торопиться с силовым ответом. Он мне показал, что человеческое заключается не в том, чтобы показывать клыки и когти, а в том, чтобы отвечать добром даже на зло. И только потом я узнал, что, оказывается, шесть тысяч лет назад у древних шумеров на глиняной табличке было записано: «не возвращай зла врагу твоему, возвращай справедливость сопернику твоему». Те же слова, которые прозвучали потом в устах Иисуса Христа: не отвечай злом на зло. Вот это, собственно, и входит в понятие интеллигентности, в моем понимании. Я пример такого поведения увидел у Вилена Васильевича Матвеева.