Тонны воды, горы снега — и все это вот-вот обрушится на человека. Прыжок, 80 метров полета, взгляд назад и счастливые глаза. Что это? Возможность побороться со стихией, испытать себя или желание ощутить эйфорию?
Участники нашего разговора представляют экстремальный спорт с разных сторон. Артем и Андрей — экстремалы-любители. Все зимние выходные они проводят на подмосковных склонах, летом катаются на досках в парках или уезжают в горы. Дмитрий Рябов — президент Федерации сноуборда г. Москвы. Мы задавали им одни и те же вопросы: «Что это за явление такое — экстремальный спорт? Хорошо это или плохо? И спорт ли это вообще?»
Дмитрий: Вещи, которые мы видим по телевизору: люди катаются перед лавиной, — скорее всего и не спорт. Если послушать ребят, которые этим занимаются, то они живут какой-то эйфорией. Она длится мгновение, и, как они сами говорят, в душе остается такое чувство скорости, которое внизу не испытать. Пожалуй, это то, что касается экстрима. А то, что касается спорта, — это больше труд.
Артем: Все «стихийные» виды спорта — это шаг через страх. Год назад я попал в лавину, испугался. К счастью, это была не серьезная лавина, она быстро остановилась, и перепад был маленький. Я даже успел вспомнить, что надо делать, — поджал колени, начал расстегивать доску. Но, пролетев вниз, крутясь, метров 40–50, я осознал, что все в жизни висит на волоске. Сноуборд мне помог понять как минимум две вещи. Когда человек остается один на один с природой, только персональное умение владеть самим собой, способность распознавать, что можешь, чего не можешь, приведут к победе над стихией. И второе: перед горами все равны. Горам все равно, сколько у тебя в кармане денег. Если ты отправился туда, где не сможешь справиться, то там и останешься. Может быть, ты решил, что ты достаточно крут, но ошибся. А за такие ошибки многие платят жизнью.
• В экстремальном спорте много травм?
Дмитрий: Не факт. Но важно все-таки не забывать, что это спорт в определенном смысле слова опасный. Поэтому к этому спорту надо относиться целостно, и до того, как ты уже что-то сделал. Если ты уже летишь в лавине, то ты, конечно, получаешь море адреналина, но там работают законы стихии. А до этого ты прошел мимо спасателя и не предупредил, куда идешь. Сначала нужно приподняться над ситуацией, проанализировать, а потом действовать. Но в экстриме этого практически не бывает. Экстремалы все время пытаются убрать рамки недозволенности: «Нельзя, а можно; никто не делает, а мы делаем». Для нас это шокирующее, а для них что-то, чего нет у других.
• Так экстремальный спорт — это хорошо или плохо?
Дмитрий: Хорошо. Мелкие травмы всегда есть, и ребята готовы через них пройти. Но экстремальный спорт — это экшн. Нам не хватает экшна по жизни: мало движения, причем не только физического. Нам не хватает активности. Активности в жизненной позиции. Нам легче быть никем, ничего не делать, чем ходить куда-то, тратить на это время. Не хватает борьбы. Людям необходимо бороться — со своим незнанием, со стихией. Некоторые виды спорта сегодня стали популярными только из-за этого. В сноуборде есть чувство безудержности, активности. В этих людях, которые мелькают на склонах, есть что-то такое, чего многим хочется, поэтому они покупают сноуборд и действуют. Экстремальный спорт стимулирует к действию.
Андрей: Экстремальный спорт — это, действительно, желание выскочить за принятые в обществе нормы, рамки, которые людям навязывает город. Мы просто хотим быть самими собой.
Артем: Согласен. Мне 24 года, но родители меня считают человеком несерьезным. Я не думаю о том, что через 20 лет мне понадобится квартира, и не откладываю деньги на завтра. Я хочу наслаждаться жизнью, а не копить. Мне не важно, останется после меня какой-то капитал или нет. Я не хочу ограничивать себя ничем и каждый день хочу прожить так, чтобы потом было что вспомнить. Чтобы когда закончится день, я мог сказать себе: «Да, это было интересно!»
Андрей: Экстремальный спорт открывает и реальную возможность пропутешествовать по всему миру. Неинтересно все время кататься на одном месте. Новое место — новые горы — новый снег.
Артем: Каждое путешествие уникально. Приезжаешь в новое место — и это какое-то приключение. А человеку хочется открытий, его тянет непознанное. Просто форма такая выбрана — спорт. Еще в путешествиях важны общения с людьми. Для любого человека важно общаться.
• Вы считаете, что нашли себя?
Артем: Нет, я ищу. Это не значит, что я всю жизнь буду заниматься сноубордом. Трудно понять, почему ты живешь, и для чего ты живешь, и как ты должен провести жизнь. Но у каждого есть право на самовыражение. Сноуборд — это самовыражение. Это мое мнение, и я не призываю всех становиться на доски.
• В экстремальных видах спорта учителя есть?
Артем: В российском сноуборде все — самоучки. Есть много кумиров. Ребята хотят быть похожи то на одного райдера, то на другого, выбирают даже такой же стиль одежды, стараются так же кататься, так же коряво выставлять руки и считают это верхом совершенства.
Дмитрий: Я как раз представляю другую часть сноуборда. Сноуборд — абсолютно индивидуальный спорт, зачастую члены одной и той же команды могут бороться за первое и второе места одновременно. Но у нас есть команда. Есть тренеры. И у каждого тренера есть задача — сделать команду. Здесь мы идем больше от спорта, чем от экстрима. И это важно: чувство команды, чувство локтя. По моим наблюдениям, если в индивидуальном спорте появляется командный дух — он дает многое. Когда у ребят нормальные отношения в команде, они намного быстрее растут: растет их мастерство, появляется психологическая уверенность. Когда отношения начинают портиться (а это происходит, когда тренеры или руководители команд допускают ошибки), ребята начинают решать свои проблемы или теряют цель. Молодое поколение хорошо чувствует фальшь. Команда тут же начинает как бы «растягиваться». В ней появляются индивиды, у них нет не то что идеалов, а просто примеров среди тренеров. Может быть, кто-то в такой ситуации, выбрав дорогу, и прибавляет, но в целом — это всегда проигрыш. Для команды — проигрыш, и для большинства спортсменов — тоже проигрыш. Если заниматься спортсменом персонально, конечно, можно достичь более высоких результатов, но тут же уйдут какие-то факторы, которые очень важны для истинных атлетов и истинного спорта. Причем я больше чем уверен, что эти моменты проявятся сразу, как только мы лишим человека минисоциума. Я уверен, что даже в индивидуальных видах спорта командный дух важнее, чем энергия нескольких тренеров, направленная на спортсмена-индивидуалиста.
Команду мы собираем из молодых ребят. Можно, конечно, было пригласить в команду зрелых спортсменов, но они другие. Они слишком рано начали заниматься коммерцией — «выкатывать» на себе эмблемы спортивных фирм. Они — профессионалы, а не спортсмены. И я не думаю, что из них может получиться нормальная команда. У них нет той стойкости, того характера, нет спортивной цели.
• А смогут ребята, оказавшись в горах, помочь друг другу?
Дмитрий: Я уверен, что те ребята, которые занимаются вместе, помочь друг другу смогут всегда. Я знаю, как важен командный дух, который никуда не денется даже в самых сложных ситуациях.
• Какие человеческие качества может сформировать
сноуборд?
Дмитрий: Трудно сказать... Наверное, они будут настойчивые, в чем-то упрямые, но лично я и наши тренеры обращаем внимание на то, что важно для ребят. Например, важно общение. Занимаясь спортом вместе, они могут формировать разные черты своих характеров. Интересы разные, а спорт один.
• А кроме спорта чем ребята еще занимаются?
Дмитрий: Это зависит от регионов. Есть сибирская команда. Там ребята тренируются дважды в день — в школе олимпийского резерва. Это машина, которая сохранилась с советских времен. У нас ситуация совсем другая. Наши ребята — это те, у которых все в порядке в школе. Они не видят себя профессиональными спортсменами. Скорее всего, они представляют свое будущее в каком-то деле, благодаря своим способностям, может быть, своим родителям. Для них сноуборд скорее увлечение. Из таких ребят сложнее делать спортсменов, но правильнее делать команду, и они к ней будут больше приспособлены. Спортсмен — это не робот, который может победить всех остальных. И между собой таким ребятам интереснее: кто-то увлекается компьютерами и электроникой, кто-то спортивными автомобилями, кто-то фотографией. Я не хочу говорить о том, выше такие ребята интеллектуально или нет, так как это опасные рассуждения. По крайней мере, чем шире круг знаний и интересов, тем многограннее они могут взаимодействовать друг с другом.
• А можно представить, что сноубордисты решили не просто кататься, а, например, пойти и убраться на склонах? Спорт, который любит стихии, и уборка склонов — это совместимо?
Дмитрий: Зная своих ребят, я думаю, что это возможно. Многие едут на подъемнике и что-нибудь кидают вниз. Они не задумываются, что от верхней станции до станции, на которой сели — километр, и поднять потом какой-нибудь пластиковый стаканчик просто невозможно. Но я думаю, что нашим ребятам достаточно даже примера, не надо заставлять, они уже готовы повернуться и поднять. Причем я не думаю, что это именно сноуборд проявил в них активность, он просто объединяет ребят, многосторонних, увлеченных, живых.
• Дмитрий, как ни парадоксально, но такое явление, как спорт, нельзя определить однозначно. Социологи, например, разделили спорт на составляющие и изучают каждую в отдельности. В результате появились соматическая (физическая) культура, или «окультуривание» физического тела человека, физкультура как занятия физическими упражнениями и спорт как особая разновидность соревнований. Что вы понимаете под спортом?
Дмитрий: Мало что стоит сегодня за понятием «спорт». В нашем олимпийском комитете вспоминают о спорте, но больше считают деньги. Очень жаль. В моем понимании это не спорт. Тем ребятам, которые пришли в сноуборд и сразу шагнули в профессионалы, привить что-либо из принципов олимпизма или атлетизма очень трудно. Они лишили и себя, и нас всех победы не ради себя, а ради города, страны или полиса, как это было в Древней Греции. Да, это большой пробел. Но винить их в этом нельзя. Я стараюсь закладывать в нашу команду больше спортивных моментов. Да, сейчас социальные моменты сильно выпячиваются. Но я их стараюсь убрать, чтобы в команде остались ценные вещи. И второе, что касается спорта. В спорте людей из многих стран объединяет то универсальное, чему люди могут научиться, вне зависимости от того, из России ты или из Америки.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ
Борис Антонович Кузнецов — специалист по информационным системам и математической лингвистике. Для него за спортом стоит одна из граней целостного развития личности.
К экстремальным видам спорта у Бориса Антоновича особая любовь: «Они мне нравились, потому что они творческие. Они заставляли думать и изобретать. Самое страшное для тех, кто хочет проявить себя в экстремальном спорте, — это то, что у большинства ребят нет никакой подготовки. У меня были всевозможные тренировки в различных видах спорта, и, если мне говорили группироваться, я это делал совершенно элементарно. Но когда человек лезет на горы только потому, что ему это интересно, трагедии неминуемы. Я очень благодарен тренерам, у которых занимался. Почему? Очень просто. Они меня избавили от травм. Конечно, это дилетантизм — считать, что если с утра до вечера самостоятельно кататься, то обязательно количество перерастет в качество. Когда мы первый раз с сыном приехали в горы, то мне пришлось ему сказать: ЧНикаких спусков“. Я показывал ему, как нужно падать, как ставить лыжу и множество других мелких элементов, пока сын не научился ездить на одной лыже на канте. После этого мы смогли спускаться практически по льду. А по поводу того, что хочется прожить день интересно, так под этим можно понимать что угодно».
Борис Антонович считает, что в спорт попал совершенно случайно. Еще маленьким мальчиком в войну при бомбардировке Москвы он получил контузию. В результате не было памяти, поздно начал говорить, в школе — последняя парта, во дворе все били. «Однажды, — вспоминает Борис Антонович, — я увязался за ребятами и пришел в секцию бега. Тренер попался добрый, с чувством справедливости. Он запретил меня бить, и все от меня отстали. Я стал ходить чаще, чем другие, а месяца через четыре почувствовал, что боли в голове наступают не сразу, а после третьего, а потом — четвертого урока. Сначала я просто бегал, а потом начал пробовать все виды спорта. В бокс ребята идут — я тоже, в баскетбол — я тоже. Везде какие-то разряды стал выполнять. (Сколько сегодня у Б.А. спортивных разрядов, он точно не помнит, сходу назвал восемь: волейбол, баскетбол, коньки, лыжи (равнинные, горные, водные), плавание и шахматы.) Но на первый разряд я никогда не шел, так как там уже надо забыть обо всем: тренировки, тренировки, тренировки — ноги, ноги, ноги. Чистый спорт опасен тем, что может сделать тебя односторонним. Думаю, что спорт нужен не сам по себе, а только как одна из граней гармоничного развития личности. Каждый должен сделать выбор для себя: ЧЗачем я родился на свет? Чтобы бегать? Прыгать?“ Это не просто, найти свое предназначение, порою нужно попробовать себя во многом. Смешные истории были с моим сыном. Ему предложили помочь поступить в институт за то, что он будет в волейбольной спортивной команде. Только тот, кто предлагал, не знал, что этот мальчик учится одновременно и в языковой (французской), и в физматшколе, победитель разных школьных олимпиад, уже получил приглашение в МФТИ и не видит проблем с поступлением в МГУ.
Мне спорт помог заниматься интеллектуальной деятельностью. К тому же спорт научил меня не делать катастрофических выводов из своих неудач и уметь просчитывать варианты. Например, в шахматах всегда нужно помнить, что, может быть, с тобой играет гроссмейстер, и не думать, что ты вот пошел, а он не заметит. А в жизни у каждого свой гроссмейстер — сама жизнь».