Считается, что с момента основания Москвы на нее было совершено семь походов. Ни один из них не увенчался успехом. Даже в 1812 году, когда войска Наполеона смогли все-таки войти в столицу, долго они там не удержались — их ждал пожар, а затем холодное и голодное отступление. А в 1941 году под Москвой был развеян миф о непобедимости фашистской армии.
Но мы до сих пор не знаем имен тех, кто смог это сделать.
5–6 декабря 1941 года впервые после начала Второй мировой войны советские войска начали крупномасштабное контрнаступление на Западном, Калининском и Юго-Западном фронтах...
Из учебника истории
Краткая историческая справка
Битва под Москвой считается крупнейшим сражением Второй мировой войны. Она продолжалась почти 6 месяцев. От момента начала наступления немецких войск на Москву и до контрнаступления Советской армии, согласно различным данным, с обеих сторон в битве участвовали более 3 миллионов человек, около 2700 танков, до 22 000 орудий и минометов. Основное участие в боях на московском направлении принимала немецкая группировка «Центр», составлявшая около половины всех сил Германии. По советским данным, в ходе битвы из 7146 немецких самолетов к Москве прорвались 229, на подступах были сбиты 200 бомбардировщиков. Согласно официальным источникам, в 1941 году погибли около 11 миллионов солдат и офицеров Красной Армии.
Благодаря победе в битве под Москвой был сорван план «молниеносной войны» и произошел переход к затяжной войне, к которой Германия оказалась не готова. Это был один из самых важных поворотных моментов во Второй мировой войне.
***
В обороне Москвы участвовали практически все ее жители, включая школьников. Аркадий Михайлович Пасынков, один из ветеранов, защищавших в сорок первом столицу, рассказывает:
— Когда началась война, многие из нашего класса уже успели уехать на дачу, в деревню — кто куда. Нас не так много в Москве осталось. В какой-то момент от одного к другому стали передавать, что директор просит придти в школу. Мы пришли, и он поставил перед нами задачу — рыть щели во дворе, чтобы сделать укрытие на случай бомбежки. А дальше мы делали затемнение окон, дежурили у подъездов и на крышах домов.
И вдруг мы узнаем, что московский комитет комсомола издал постановление о привлечении студентов вузов, техникумов и учащихся старших классов школ для работ на оборонительных сооружениях. Мы же хотели все время что-то делать, поэтому сразу и записались. Из нашей школы было 10 человек. Мне было 16 лет, когда нас мобилизовали на период каникул и к 1 сентября уже вернули в Москву. Работали мы по 12 часов, фактически от зари до зари: 55 минут работали, 5 минут отдыхали. Прямо все в лежку ложились. Правда, когда обрывали берега реки Снопоть, это была очень приятная работа, поскольку в перерывах можно было купаться. Но это было всего недели две-три, а потом стали противотанковые рвы рыть. Задание было такое: 6 кубометров земли в день на брата. И надо было на 20 метров разбрасывать грунт, чтобы он был рыхлый и танк не мог с ходу преодолеть эту преграду. В августе уже начали в небе появляться наши самолеты. А немцы летали высоко, на нас внимания не обращали. Но когда вот эти канавы на открытом месте заметили — это же огромные канавы, 7 метров ширины, — тут уже стали снижаться, нас пугать, а некоторые даже постреливали.
Мы песни пели там, переделывали многие известные куплеты: «Раскинулось поле широко, Москва далеко позади, Товарищ, ты роешь глубоко, Чтоб танки врага не прошли». Были всякие частушки, прибаутки — молодежь, она и во время войны молодежь...
Супруга Аркадия Михайловича, Галина Викторовна, тоже делится своими воспоминаниями:
— Когда подошли немцы, я осталась с мамой вдвоем. Брат был в армии, папа умер. И я была для мама единственным оплотом, так сказать, надеждой. Я с удовольствием пошла санитаркой в госпиталь на работу. Госпиталь был недалеко от дома, и работала я там каждый день.
Из Москвы мы не уезжали. Ехать нам было некуда. Родственников у нас никаких не было. Да и мысли такой не было. Мы считали, что мы здесь должны быть — защищать-то надо! А я еще другое вспомнила. Ведь в тот период бойцы не болели. Потому что у всех была одна мысль — о победе. О себе не думали.
***
С тех пор прошло уже 60 лет. Тех, кто хранит живую память о битве под Москвой, с каждым годом становится все меньше. Но несмотря на наше «тяжелое» время есть люди, для которых история Отечества актуальна не только в теории. Поисковый центр «Обелиск» сегодня занимается раскопками и поисками пропавших без вести во время войны людей на местах сражений под Москвой. Руководитель центра Василий Николаевич Петров ответил на вопросы нашего журнала.
— Василий Николаевич, как определяются места, где проводить раскопки?
— Есть официальная история Великой Отечественной войны. Она характеризуется тем, что во многом неверна. Потому что она в основном писалась в советское время, и она очень уж глянцевая. Ведь до сих пор в военных академиях не изучаются провальные операции наших вооруженных сил. А именно при провалах, особенно в 1941 году, потери нашей армии по различным причинам составили около 11 миллионов человек. Такая цифра написана на стене в Центральном Музее вооруженных сил. Тогда наши войска отступали от границы и докатились к декабрю до Москвы. Было очень много крупных окружений: Киевское, Умань, Вязьма, в Белоруссии, — не говоря уже о том, что просто армия отступала, неся огромные потери. В «пропавшие без вести» тогда записывали целые части и соединения, от которых не было никаких сведений. В общем, по немецким источникам, около 5 миллионов наших попали в плен. И все то, что связано с такими провалами и поражениями, в официальной истории не упоминалось. Соответственно, все солдаты, которые погибли в неудачных боях, остались забытыми.
— А как же вы узнаете об этих местах, если официальная история о них умалчивает?
— Просто иногда сравниваются разные источники. А потом, мы выезжаем в ту местность, где были бои, разговариваем там со стариками, с местным населением, которое еще что-то помнит, что-то знает.
— Сегодня существует много разных версий о том, что происходило в 1941 году. К сожалению, есть и те, кто пытается спекулировать на истории в погоне за сенсациями. Например, есть версия, что подвиг 28 панфиловцев был придуман пропагандой. Что Вы думаете по этому поводу?
— Во время войны действительно существовала машина пропаганды. И одной из задач ее было «делать» героев, которые попадают, скажем так, под официальную линию. И, выражаясь современным языком, их потом «раскручивать» — в газетах, по радио, еще как-то. На самом же деле героев гораздо больше, чем о них официально известно. Во многом это еще связано с тем, что замалчивались поражения. Но, как говорится, некоторые поражения сродни победам. Ведь многие части и соединения, которые погибли, ценой своей гибели задерживали врага на какие-то дни или часы, за которые удавалось уже на других рубежах подготовить оборону и не пропустить фашистов дальше. И в этом тоже одна из целей поиска — вернуть из небытия имена героев. Потому что многим из них домой прислали извещение — «пропал без вести». И здесь уже невозможно определить: вдруг он был предателем, может, он служил у Власова, может, перешел на сторону противника, может, просто сдался в плен. То есть «пропал без вести» — это было как клеймо.
— Что означают эти работы для тех, кто приходит в ваш центр? Вряд ли это просто развлечение или романтика...
— Действительно, развлечением нашу работу сложно назвать, потому что жить обычно приходится в лесу, в палатках, где нет ни горячей воды, ни каких-то привычных для города удобств. Частичка романтики, конечно, есть, потому что человек занимается реально полезным делом. Но мотивы у каждого свои. В основном, наверное, чувство долга перед павшими.
— Часто ли удается найти родственников погибших?
— Чтобы найти родственников, надо сначала имя установить. А тут — самая тяжелая ситуация, потому что у нас в качестве личного именного медальона использовалась эбонитовая капсула, в которую вставлялся бумажный вкладыш в двух экземплярах, где было написано, кто это. Фамилия, имя, отчество, группа крови, каким военкоматом призван и адрес родственников. При этом перед войной медальоны были сняты со снабжения Красной Армии, а красноармейские книжки еще не успели ввести, то есть солдат на фронте часто оказывался практически без документов. Так что находка медальона — это самая большая удача. Его еще после этого не так просто прочитать, в связи с чем часто приходится обращаться к помощи криминалистов.
— Вы занимаетесь этой работой уже несколько лет. Что больше всего Вас радует, что заставляет проходить через все трудности, связанные с поиском?
— Сложно сказать. Ведь это все изнутри идет. Просто мы знаем, что это делать надо, это Дело с большой буквы, поэтому мы его и делаем. Все это делается добровольно, и люди прекрасно знают, на что идут. Они, может быть, даже что-то и теряют, пока находятся в лесу на раскопках. Но, тем не менее, дело не умирает, желающие участвовать в экспедициях всегда находятся. Это, в общем-то, радует. Но самое большое удовлетворение — когда находятся родственники погибших, когда им сообщаешь, что найден их человек, которого они ждут уже 60 лет. Передаешь им его медальон и какие-то личные вещи, которые остались. И это венец нашей работы.
— Как Вы считаете, у людей, которые приходят заниматься раскопками, меняется отношение к истории Войны?
— Что такое сейчас история Войны? Это, прежде всего, книжка. Книжка плюс, у кого-то, семейные истории, предания и т. д. А чтобы самому хоть чуть-чуть прочувствовать, что это такое, надо к этому прикоснуться руками. Тогда у человека происходят, возможно, какие-то изменения. Он начинает чувствовать все это глубже и шире.
***
К сожалению или к счастью, сегодня мы не имеем возможности полностью, как те, кто защищал Москву в сорок первом, ощутить радость победы и гордость за Родину. При исследовании событий 60-летней давности у меня возникло чувство глубочайшего уважения к этим людям, никогда не унывавшим и верившим, что, несмотря ни на что, победа будет за нами. Они знали, на что шли, знали, за что погибали. Как говорит название известного всем фильма, они сражались за Родину.
Телефон поискового центра «Обелиск»: 389-57-51