«Жил да был трубадур, беззаботный малый, он скитался по дорогам, исполняя песни для королей и принцесс. Везде его встречали с распростертыми объятиями. Он бренчал на лютне, пел песни о любви и отчаянной смелости, очаровывал дам и продолжал свой путь. Вот это жизнь!» Да, красивая жизнь, если забыть, что все было по-другому.
Кто же были исторические трубадуры, менестрели, голиарды, скоморохи? Что толкало их в дорогу — дух романтики или суровая необходимость?
Дороги Средневековья
Средневековый человек был довольно музыкален: он различал десятки трубных сигналов и колокольных звонов, знал много песен, играл на инструментах. Он мог часами наслаждаться песнями жонглеров — странствующих музыкантов.
Строгая церковная жизнь, сопровождаемая божественными звуками григорианского хорала, не менялась столетиями, но за порогом храма жизнь не стояла на месте. Росли города, окруженные крепостями, в феодальных замках рыцари посвящали время воинским забавам и турнирам, праздники собирали толпы народа, жаждавшего зрелищ и развлечений. По дорогам Европы бродили музыканты и артисты, разыгрывавшие театральные сцены из жизни святых, рыцарей и простого народа: английские менестрели, французские жонглеры и голиарды, немецкие шпильманы, да и про русских скоморохов не забудем. А где же трубадуры?
Трубадуры
Слово «трубадур» возникло в конце XI века в Окситании (на юге Франции и севере Италии и Испании). Это было уникальное место, где мирно сосуществовали несколько культур — христианская, мусульманская и иудейская.
Толпы разношерстного народа шли по дорогам к святому Иакову в Испанию или к папе в Рим. Корабли с паломниками и крестоносцами отплывали в Святую землю, а в порты приходили торговые корабли. Воздух вольности, близость мавританской Испании с ее университетами, развитие торговли сделали Окситанию поистине цветущим краем и центром интеллектуальной жизни.
В воинской культуре тогдашней Европы не было места изящным искусствам, куда интереснее было смаковать кровавые подробности прошедшей битвы. Поэты-трубадуры произвели революцию: на понятном языке (а не на высокой латыни) они превозносили другие ценности — не только война, но и любовь, не только рыцарские, но и поэтические турниры. Они создали не только лирическую поэзию, но и культуру чувств — все современные влюбленные, говорящие комплименты своим очаровательным возлюбленным, продолжают куртуазные традиции. Снова зазвучали слова святого Иоанна «Бог есть любовь». Рыцарь теперь искал не только земную, но и идеальную любовь, совершенствующую душу, Он стремился служить Прекрасной Даме, причем бескорыстно и даже тайно. «Я так преданно и верно люблю вас, что ни одному другу не доверю тайну моей любви к вам», — говорил трубадур Пейре Видаль. Многие знатные рыцари были трубадурами. Чего стоит одно лишь имя Ричард Львиное Сердце.
Трубадуры путешествовали сами или нанимали странствующих певцов-жонглеров, обучали их своим песням и снаряжали в дорогу. Так песни и новые идеи распространялись по Европе.
Менестрели: слуги и бунтари
Менестрель — это не только странствующий персонаж. Само слово «менестрель» означает «состоящий на службе». Гарантией хоть какого-то достатка была служба в замке, причем самая разная. История сохранила имя нормандского менестреля Тайлефера, храбро сражавшегося в битве при Гастингсе в 1066 году. Менестрели также могли нести караульную службу: в 1306 году менестрель Ричард затрубил тревогу в Виндзоре и спас замок от пожара. Англичане сожалеют, что менестрелей уже не было в 1992 году, когда замок все-таки сильно пострадал от огня.
Бродячие музыканты — первые профессиональные артисты. Всем своим видом они старались выделяться из толпы — это и знак его ремесла, и заявление всем окружающим о своем положении изгоя. Кто объявил их изгоями? Конечно, церковь, но и сами музыканты способствовали этому: они «взрывали» общество, смущали умы. «Вечно меченые внешне, они и в поведении, и в нравах выказывали вражду к обыденному жизненному укладу, к вассальной приниженности и ханжеству, к почитанию сословных барьеров, к упованию на сеньорскую щедрость» (М. Сапонов). Гираут де Калансо утверждает, что настоящему жонглеру следует завести себе приставную рыжую бороду и вырядиться в костюм, «пугающий дураков». Шутливые песенки на злобу дня и веселили горожан, и пугали одновременно.
Взаимоотношения с церковью у музыкантов были неоднозначные: клирикам запрещалось становиться жонглерами и голиардами, но, по иронии судьбы, именно нарушители запрета толпами бродили по Европе и благодаря своей грамотности оставили рукописное песенное наследие.
Настоящие профессионалы
Известность музыканта зависела не от сословия, к которому он принадлежал, а, как ни удивительно, от его профессиональных качеств.
Немногие сегодняшние музыканты и артисты смогли бы стать достойными менестрелями. Судите сами. Что должен был уметь артист XII века? Поэт-певец был исполнителем, творцом, актером и режиссером одновременно. Мало кто умел тогда читать и писать, зато память была феноменальная, например, каждый уважающий себя нормандский менестрель знал «Песнь о Роланде», а в ней 4000 строк! Источник XIII века определяет менестреля как того, кто «умеет рифмовать, остроумен, знает историю о Трое, умеет удержать яблоко на острие ножа, жонглировать, танцевать, прыгать через обруч, играть на цистре, мандоле, арфе, виоле и гуслях, подражает голосам птиц, умеет дрессировать собак и управлять марионетками». Ну как? Кто хочет попробовать?
Настоящие таланты были востребованы — молва о них быстро разлеталась, их приглашали в разные замки и неплохо платили. Зрители вообще реагировали бурно и непосредственно: хорошему артисту сопереживали и одобрительно хлопали, нерадивого с побоями выставляли за дверь.
Связующее звено Европы
Потрясающая особенность того времени — эстетическое единство. Не было «национальных школ», музыканты с голоса в живом общении усваивали разные языки. «При испанских дворах христиане музицировали бок о бок с мусульманами и евреями, а английские, немецкие, итальянские и фламандские музыканты в полном согласии сотрудничали в больших ансамблях». Музыканты учились друг у друга, например, шпильман Освальд фон Волькенштейн в своих странствиях научился петь песни на десяти языках, а жонглер Раймбаут де Вакейрас создавал пятиязычные дескорты — в десятистрочной строфе каждая пара стихов написана на своем языке.
Гираут де Кабрейра в «Поучении» наставлял: «Большого знания не приобретешь, если не будешь выезжать за пределы своих мест». Музыканты — поистине люди без границ! Тангейзер (прототип героя оперы Р. Вагнера), если верить его словам, побывал не только в Средиземноморье и Центральной Европе, но даже дошел до Руси. Белорусские лицедеи разыгрывали сцены из немецкого эпоса, а итальянский поэт Ариосто упоминает о литовских и русских скоморохах-медведчиках. Если музыкант покорил публику мастерством, то его прославляли и одаривали независимо от того, откуда он родом, богат он или нищ и на каком языке говорит.
Эти традиции странствующих, а позже гастролирующих, музыкантов объединяют людей и сейчас. Но связи выстраиваются не только в пространстве, но и во времени.
Связь времен
Всего двести лет прожила прекрасная окситанская культура. Ее богатства и ее вольнодумие не могли остаться незамеченными. Печально известные крестовые походы против своих, разграбление городов, рождение инквизиции… Трубадуров и жонглеров объявили вне закона, многим пришлось поневоле стать странниками и нести слова о любви, о сражениях, о стойкости духа, о поиске справедливости в другие земли. Например, в Италию… Великое поколение поэтов Возрождения Данте, Петрарка, Боккаччо, поэты-символисты Серебряного века и многие другие учились «веселой науке» трубадуров — певцов неоднозначной эпохи Средневековья.
Дополнительно:
Шагая, покорные своей судьбе, странствуют много по земле мужи, радость людей, говорят о своих нуждах, сказывают спасибо за подарки и всюду встречают знатока песен, щедрого на дары… Тот, кто воспевает славу (других), имеет под небом самую лучшую долю.
Англосаксонская песнь «Видсид»
Три предмета, а именно спасение, любовное наслаждение и добродетель, являются первенствующими, и говорить о них, как и о том, что ближайшим образом к ним относится, то есть о воинской доблести, любовном пыле и справедливости, следует с большой значительностью. Только это… и воспевали народной речью блистательные мужи, именно Бертран де Борн — брани, Арнальд Даниель — любовь, Герард де Борнель — прямоту.
Данте Алигьери «О народном красноречии»
Я ненавижу лживость и обман,
Путь к истине единственно мне гож,
И, ясно впереди или туман,
Я нахожу, что он равно хорош;
Пусть сплошь и рядом праведник бедней
Возвышенных неверьем богачей,
Я знаю: тех, кто ложью вознесен,
Стремительнее тянет под уклон...
Хочу сказать сирвентою моей,
Что правды избегающий злодей
Ни здесь, ни там, как ни старайся он,
Не будет к лику славных сопричтен...
В путь, Раймондет! Сирвенты суть моей
Узнают лишь храбрец и книгочей;
Не пой ее мужлану, ибо он
И слыша не поймет, откуда звон.
Пейре Карденаль
Коль не от сердца песнь идет,
Она не стоит ни гроша,
А сердце песни не споет,
Любви не зная совершенной.
Мои кансоны вдохновенны —
Любовью у меня горят
И сердце, и уста, и взгляд…
Бернарт де Вентадорн
Литература
М. Сапонов. «Менестрели». Очерки музыкальной культуры Западного Средневековья.
Ж. Брюнель-Лобришон, К. Дюамель-Амадо. Повседневная жизнь во времена трубадуров. XII–XIII века.