Душа человека — величайшая тайна. И тайну эту пытались разгадать все великие философы мира. Джордано Бруно, выдающийся философ, поэт и гениальный ученый, свою книгу «О героическом энтузиазме» посвящает проблемам Души и берет за основу учения философов античного мира, особенно орфиков, Пифагора, Платона, Плотина.
Бруно поддерживает идею античных философов: наша душа находится на грани между телесным и бестелесным существованием, она параллельно живет в двух измерениях. Ее божественная, бессмертная часть живет в мире «умопостигаемом» — духовном, небесном, в мире вечных идей и принципов. Ее вторая, смертная половина живет в мире «чувственном» — материальном, тленном, земном.
Именно поэтому, рассказывает Бруно, при жизни человек «чувствует в душе самое глубокое раздвоение, какое только можно чувствовать», ибо его терзают две силы, которые тянут его в противоположные стороны: одна — к Божественному, к Небу, «к вещам более высоким», а другая — к Земле, «и склоняет его к вещам более низким». По этой причине человек «не может быть в согласии ни с самим собой, ни с другими». Эта великая борьба, происходящая в человеке, не может длиться вечно. Рано или поздно она должна прийти к развязке, окончательной и бесповоротной. От того, какое из этих двух начал возьмет верх, зависит вся последующая судьба человека.
Если тяга к Божественному Свету — к Истине и Мудрости, к Гармонии и Прекрасному, к Благу во всех его проявлениях — становится сильнее любого «земного» влечения, то душа человека испытывает второе рождение. Словно Феникс, она возрождается из собственного пепла. В ней пробуждается внутренний огонь, особое состояние, которое Бруно называет Героическим Энтузиазмом. А тяга, которую Душа испытывает к Свету и Благу, перестает быть просто увлечением или предпочтением, она превращается в великую силу, в героическую любовь, Любовь Небесную. В душе человека пробуждаются великие мечты, он осознает свое истинное предназначение в этой жизни, то благо, которое может принести людям.
Для Бруно пробуждение Героического Энтузиазма и Героической Любви — это высший приоритет, главная задача, которую должен ставить перед собой человек. В предисловии к книге Бруно пишет: «Я хочу наконец сказать, что и данное мое сочинение ЧО Героическом Энтузиазме“ имеет своим сюжетом и объектом ЧГероическое“... Таков мой дух, разум, мнение и выводы, и я заявляю, что мое первое и основное, главное и дополнительное, последнее и окончательное намерение заключалось и заключается в том, чтобы показать в этом сочинении божественное созерцание и представить слуху и взору других людей не вульгарные страсти, но Героическую Любовь». Именно «Героическое» становится основным сюжетом этой книги, и вспомним, какой смысл Бруно вкладывает в это понятие: великие преодоления, великие полеты духа и ума, способность совершать невозможное благодаря священному огню сердца и ради великой любви. Во всем этом так узнается великая героическая душа самого Бруно!
Согласно Бруно, Героический Энтузиазм «это не забвение, а Воспоминание». Огонь Энтузиаста пробуждается не благодаря абстрактной, теоретической любви к Божественному, к Мудрости, к Прекрасному, а благодаря тому, что в течение длинного путешествия в вечности его Бессмертная Душа все это уже познавала, уже испытывала. Этот сокровенный опыт заложен глубоко в сердце Энтузиаста как великая память о вечном, о главном, как неиссякаемый источник вдохновения, как пища, без которой его Душа не может прожить ни минуты: «Надо иметь в виду, что все питающееся имеет некоторую мысль и природную память о своей пище, и всегда (в особенности, когда это необходимо) имеет в наличии подобие и вид ее, тем более возвышенные, чем более высоким и славным является тот, кто стремится, и то, что ищется». Человек узнается по тому, какой пищей питается его душа.
Многие философы справедливо утверждали, что самая великая победа человека — это победа над самим собой. Нужно взять под контроль собственную тень — «демонические войска», состоящие из множества наших слабостей, недостатков и заблуждений, накопившихся в течение долгих лет. Задача не из простых, ибо все эти разрушительные силы привыкли бесконтрольно бушевать внутри и тиранствовать над нашей душой, не встречая достойного сопротивления. Вся беда в том, что над ними не было высшего авторитета, которому они могли бы подчиняться. Энтузиаст может одержать победу в этой борьбе только если этим высшим авторитетом станет его собственная воля. Только воля может пробудить в человеке столь необходимую дисциплину, требующую, чтобы каждое его начало следовало закону собственной природы. Послушаем Бруно: «Итак... плоть пусть служит закону плоти, дух — закону духа, разум — закону разума, пусть они ни смешиваются, ни препятствуют друг другу. Достаточно, чтобы одно не портило или не вредило закону другого, раз несправедливо, чтобы чувство угрожало закону разума... Ведь позорно, когда одно тиранствует над другим».
«А между тем вопреки всему этому ты не слуга, не пленник, не опутанный, не скованный, не бездействующий, не косный и не слепой, потому что тело может тиранствовать над тобою лишь в той мере, в какой ты сам это допускаешь; ведь дух настолько же впереди тела, насколько мир телесный и материальный подчинен божеству и природе. Так-то ты делаешься сильным против судьбы, великодушным против оскорблений и неустрашимым против бедности, болезней и преследований».
В наших мыслях лежит корень как всех наших разрушительных, так и всех наших благородных действий и поступков. Борьба Энтузиаста это также борьба за чистоту мыслей, сражение за то, чтобы преодолеть противоречия и крайности: «Ведь вещи смешаны, — ибо нет такого блага, к которому, под влиянием мысли и страсти, не было бы присоединено или которому не было бы противопоставлено некое зло, как нет такой истины, с которой не соединялась бы или которой не противополагалась бы ложь». «Порок — там, где противоречие; противоречие же больше всего там, где крайность...» Крайности и противоречия побеждаются силой Воли и светом Разума.
Чтобы победить в борьбе, Энтузиаст должен научиться побеждать страх при помощи той же силы Воли и света Разума. Ведь страх рождается тогда, когда наши мысли и эмоции начинают принимать желаемое за действительное, то есть когда создается иллюзия того, чего не было и быть не может. Действительно, зачем заранее мучиться из-за того, что еще не пришло, тем более если это «ужасное нечто» уж точно не придет в таком страшном виде, какой мы себе выдумали? Бруно пишет: «Посмотри на результаты боязни зла, — они хуже самого зла! Страх смерти хуже, чем сама смерть. Ведь от страха страдает всякий, кто боится страдать: ужас в членах, тупость в нервах, трепет в теле, беспокойство духа и представление того, что еще не дошло, — несомненно хуже того, что может случиться затем. Что может быть глупее, чем мучиться из-за отсутствующего будущего, присутствие которого еще и не чувствуется?»
Героический дух Энтузиаста — это особое состояние сердца и сознания, благодаря которому такой человек узнается среди всех остальных без громких слов, заумных теорий и рассуждений. Энтузиаст прекрасно осознает все величие своего дела, своей Мечты. Но он также осознает все трудности и препятствия, которые ему придется преодолеть. Препятствия эти делают его Мечту почти неосуществимой, ибо требуют намного больше сил, способностей и возможностей, чем Энтузиаст реально имеет. Он не строит иллюзий, но и не боится, а напротив, ими вдохновляется. Трудности — это истинная пища для сердца и ума Энтузиаста. Он воспринимает их как своего рода вызов Судьбы и знает великую истину: существует таинственная связь между трудным и ценным, и чем выше твоя мечта, тем сильнее трудности, ведущие к ее достижению. Нет невозможного — именно так можно коротко описать героический дух Энтузиаста. И если в этом великом приключении ему не с кем будет посоветоваться, он спросит совета у собственного Сердца, а если не будет хватать знаний, он обратится к своему Разуму. Если, для того чтобы рассеять туман, скрывающий густой пеленой будущее, к которому он стремится, Энтузиасту не будет хватать неординарных шагов, решений и идей, он призовет на помощь свою Интуицию и свое Воображение. А если неоткуда будет брать столь нужные силы, то он их непременно найдет, обязательно возродит в самом себе, вспоминая величие и важность Мечты и свою великую любовь к ней.
Энтузиаст имеет возможность проявлять Героический Дух именно потому, что у него есть своя Гавань, к которой он всегда возвращается — и в самые трудные, и в самые прекрасные мгновения своей жизни. А как же иначе? Ведь, как пишет Бруно, «тому, кто не знает, где его гавань, никакой ветер не поможет».
Героический дух проявляется и еще в одном достоинстве — способности достойно встречать все испытания судьбы. У судьбы есть свои причины послать нам то или иное испытание, и торговаться с ней нельзя — она не терпит ни обмана, ни корыстных побуждений, ни шантажа. Испытания судьбы для того и приходят, чтобы проверить на прочность нашу силу духа, нашу Мечту и наши добродетели. Послушаем Бруно: «Взгляни, как судьба играет с нами: то, что она милостиво дает нам в руки, она либо сама ломает, выбивая из тех же рук, либо делает, чтобы оно было отнято чужим насилием». «Что печалит тебя? потеря ли того, что имеешь, или же возможность лишиться того, что могло бы быть у тебя?» «Почему крепость, которая не может выдержать испытания, падает и великодушие, которое не может победить, ничтожно, равно как тщетно усилие без плода?» Когда проявляется героический дух, пишет Бруно, тогда и становится возможным «превращать самые большие горести в самые большие блага».
Но проявлять твердость, подвергаясь самым страшным страданиям, не то же, что «переносить страдания с силою». Это удивительное качество героического духа гораздо выше твердости, стойкости, выносливости. То, что Бруно называет «переносить страдания с силою», Эпикур в свое время называл способностью страдания не чувствовать. Умом это понять сложно, но всем нам это состояние хорошо знакомо. Когда ты охвачен заботой о добродетели, об истинном благе, которое можешь принести, даже самые великие страдания не воспринимаются как страдания, даже самая великая жертва не воспринимается как мучение, ибо героическая любовь, которую ты испытываешь к делу и к людям, придает твоим страданиям и твоей жертве иной смысл. Бруно пишет: «То, что вы называете переносить, есть часть твердости, а не вся добродетель, которую я называю переносить с силою, а Эпикур называл не чувствовать. Эта нечувствительность имеет причиной то, что все охвачено заботой о добродетели, об истинном благе и о счастье. Таким образом Регул не чувствовал лука, Лукреция — кинжала, Сократ — яда, Анаксарк — каменного резервуара, Сцевола — огня, Коклес — пропасти, а прочие — иных вещей, которые чрезвычайно мучили и устрашали людей обыкновенных и низких».
Героический Энтузиазм — это также и одиночество среди «толпы», которая не в состоянии понять высокие стремления, идеалы, любовь и жертву Энтузиаста. Толпа живет совершенно другими критериями и поэтому, как говорит Бруно, словно голодная собака, может укусить руку того, кто показывает ей на небо. Это Одиночество с большой буквы, ибо оно не кара и не мучение, а естественное следствие тех критериев, которыми ты руководствуешься в жизни. Еще Пифагор говорил: «Покажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты сам». Поэтому дружба Энтузиаста — это особые отношения: «Пусть общается Энтузиаст с теми, которых он может сделать лучшими или от которых может сам стать лучшим благодаря сиянию, которое он может дать им или которое может получить от них. Пусть довольствуется лучше одним способным, чем массой негодных. И пусть не считает, что приобрел мало, когда достиг того, что стал мудрым благодаря самому себе».
Энтузиаст всегда остается самим собой. Как объясняет Бруно, Энтузиаст всегда подобен себе и тому светилу, которое его освещает, «потому что он неизменен в сущности, в добродетели, в красоте и в действии в отношении тех вещей, которые постоянны и неизменны в отношении к нему... Ведь мудрый не меняется каждый месяц, тогда как глупый меняется, как луна».
Самое ценное для Энтузиаста — это его узы и взаимодействие с Божественным Светом, который его вдохновляет. Божественный Свет — это воистину стержень существования Энтузиаста. Он — начало и высшая цель его пути. Он — сокровенная жизненная сила, без которой невозможен ни один миг его существования, подобно тому как без Солнца немыслима жизнь нашей Солнечной системы. Он — постоянное, сокровенное Присутствие, источник всех вдохновений, всех познаний и всех таинств. Он — Голос Безмолвия, и сила его зова — тот великий импульс, которым начинаются все героические преодоления, все полеты духа и сознания, все приключения, ведущие к открытию новых далей. Послушаем Бруно: «Нужно помнить, что Божественный Свет всегда имеется близ нас, всегда предстает нам, всегда зовет нас, стучит в двери наших чувств и других познавательных и воспринимающих сил».
Но, вместе с тем, Божественный Свет — это особое осознание ответственности и долга чести: «Ведь видеть божество — значит быть видимым им, как видеть солнце означает вместе с тем и то, что ты ему виден. Подобным же образом быть услышанным божеством — значит, вместе с тем, слушать его и пользоваться его покровительством, то есть стоять перед ним». Мудрецы Египта говорили: «Не проси совета у Бога, чтобы не пренебречь тем, что он тебе скажет». Стоять перед Божеством, пользоваться его покровительством, видеть и слышать его и в то же самое время не пренебрегать тем, что увидел и услышал, — в этом суть особой ответственности Энтузиаста как перед Божественным Светом, так и перед людьми, которым он благодаря покровительству этого Света должен принести благо. В этом священном обете служения проявляется самая великая сила героической любви, высшей ответственности и долга чести Энтузиаста. Он подобен «кормчему, который (осознает что) собственными своими недостатками или же достоинствами губит или спасает корабль». Именно поэтому он никогда не перестает сражаться, не перестает расти внутренне. Он не сдается, не отступает, не теряет веру, не поддается бессилию и отчаянию, а если терпит поражение и падает, то вновь и вновь поднимается и начинает все заново. И все это — не ради себя, а ради корабля, за который он отвечает, ради людей на нем, ради берега, до которого надо доплыть, ради долга чести перед Божественным Светом.
Когда кто-то возразил Бруно: «Но не все могут достигнуть того, чего могут достигнуть один-два человека», он ответил: «Достаточно, чтобы стремились все; достаточно, чтобы всякий делал это в меру своих возможностей, потому что героический дух довольствуется скорее достойным падением или честной неудачей в том высоком предприятии, в котором выражается благородство его духа, чем успехом и совершенством в делах менее благородных и низких. Нет сомнения, что лучше достойная и героическая смерть, чем недостойный и подлый триумф».
Это не просто слова. Эти строки словно рисуют нам живой образ великого Философа, и вот, никого и ничего не боясь, он выдерживает допросы инквизиции. Сквозь пламя костра на нас смотрят непокорные глаза человека, умирающего за свои Идеалы, а в этих глазах — сострадание к озверевшей толпе и прощальное сияние героической любви к немногим ученикам, которые среди толпы благословляли Учителя на последний полет к звездам, на возвращение «Домой», любовью отвечая на любовь. И как не поверить его словам: