Джордано Бруно принадлежит к тем необычным людям, которые оставили величайший след в истории, но остались неоцененными: мы знаем лишь какую-то одну грань их личности и потому не в силах понять их действительный масштаб и значение.
Да, мы, конечно, читали о том, что Бруно наряду с Галилеем и Коперником утверждал идею гелиоцентризма, известную сегодня любому недорослю. И слышали о цене, которую он за это заплатил… Вот едва ли не все, что мы можем сказать о нем.
А ведь до сих пор не утихают споры, правда, не столько вокруг идей Бруно, сколько вокруг его гибели. Оправданно ли его сожгли? Был ли он одним из первых ученых (кстати, а что значит быть ученым?) или просто еретиком? И стоило ли так бороться за то, что и вокруг чего вертится?!
Возможно, мы спорим, потому что в глубине души чувствуем важность, даже революционность вопросов, которые поднял Джордано Бруно, но что-то не позволяет нам глубже понять их и найти ответ. И речь идет не только об идеях, легших много позже в основу интегрального исчисления, идеях о строении Солнечной системы, идеях, вдохновлявших Лейбница, Спинозу и других философов Нового времени. Речь идет прежде всего об идеях, время которых ещё только приходит, которые ещё только предстоит осмыслить и понять нам и нашим потомкам, потому что мы по-прежнему живем в средневековье.
Ведь как 400 лет назад почитали Землю центром Мироздания, ограниченного сферой звезд — «блесток» или «лампадок», а инакомыслие — ересью, не заслуживающей снисхождения, так и сейчас нам нелегко согласиться с мыслью, что к Богу ведет множество путей; что любое представление (в том числе — нет, нет, этого просто не может быть! — и наше собственное) относительно, что оно является лишь одним из многих, каждое из которых по-своему верно. Фанатизм — одно из «завоеваний» Средневековья. Ограниченность ума, души, сердца — вот чему противостоял Джордано Бруно. И сегодня, уже в третьем тысячелетии, мы снова сталкиваемся с тем же самым, пусть и в более «цивилизованных» формах.
Гелиоцентризм для Бруно имел не только астрономический смысл. Гораздо важнее был смысл философский, который помогает нам понять свое истинное место и значение во Вселенной и относительность наших обыденных взглядов и мнений…
«Каждая из этих звезд или этих миров, вращаясь вокруг собственного центра, кажется своим обитателям прочным и устойчивым миром, вокруг которого вращаются все звезды как вокруг центра вселенной. Так что нет одного только мира, одной только земли, одного только солнца; но существует столько миров, сколько мы видим вокруг нас сверкающих светил».
Борьба со злом ограниченности начинается не вне, а внутри себя. Этот путь Джордано Бруно называет героическим энтузиазмом. Человек не песчинка, задавленная чувством вины и греховности. Каждый из нас несет в себе свет божества — эн-теос (по-гречески божество внутри), которое рождает не страх перед карой, а любовь. И любовь, влюбленность в красоту, истину, справедливость, мудрость, которые человек находит не на страницах книг, а ощущает живущими в глубине его собственной души, становится движущей силой, что позволяет преодолевать любые препятствия. И благодаря ей и собственным усилиям человек приближается к вдохновляющей его красоте. Это не просто, но возможно. Наверное, в этом секрет Бруно — для него истина не была лишь предметом рационального доказательства, существующим независимо и отдельно от исследователя, а потому не стоящим костра. Для него она была объектом любви, а предать любовь означает предать самого себя.
Для Бурно, как и для многих философов Возрождения, путь любви и есть путь ученого и философа, и не может человек постичь глубокие тайны мироздания, его красоту и справедливость, если сам не будет становиться глубже, прекраснее и справедливее.
«Энтузиазм… это не забвение, но припоминание; не невнимание к самим себе, но любовь и мечты о прекрасном и хорошем, при помощи которых мы преобразовываем себя и получаем возможность стать совершеннее и уподобиться им. Это — не воспарение под властью законов недостойного рока в тенетах звериных страстей, но разумный порыв, идущий вслед за умственным восприятием хорошего и красивого и знающий, к чему следовало бы приспособляться в наслаждении; таким образом, от этого благородства и света вспыхивает он сам и облекается в то высокое качество и свойство, благодаря которым представляется знаменитым и достойным».
И именно внутри самого себя, не где-то вовне, обретает человек Бога. Внутри самого себя находит источник тройственного сокровища: истины, красоты и мудрости, — единственного, что может наполнить нашу жизнь смыслом. Так говорил и так жил Джордано Бруно.