Вернувшись из поездки на Соловки, я вдруг захотела писать путевые заметки. Может показаться странным: дневник, написанный после путешествия... Но дело в том, что это путешествие продолжается. Соловецкие острова остаются жить в душе, и, странствуя по жизни, я вновь и вновь возвращаюсь к ним в своем воображении. Сколько дорог нужно пройти, чтобы вдруг постичь глубокий смысл привычного слова путе-шествие — шествие по пути?
О том, что где-то «на краю земли», в далеком студеном море, есть Соловецкие острова, знают многие. Это особый уголок российской земли, святыня, удивительный мир, где духовные идеи и искания людей были продолжением и воплощением мира природы, место, где люди проходили великие испытания. В душе каждого человека, стремящегося познать истину и мудрость, всегда живет мечта побывать в таком месте. Эта мечта зовет в дорогу.
И вот — Кемь, причал. Медленно и торжественно, окрашивая облачко за облачком в золотистые и пурпурные тона, восходит солнце. Нам предстоит погрузиться на карбасы (так с древних времен называют поморские суда). Они напоминают большие широкие лодки. Хочется быстрее плыть. И наконец мы в море! Яркое солнце, огромные северные чайки, живой, свежий, обновляющий ветер, колючий холод брызг...
Пошатываясь, опьяневшие от моря, ветра и предчувствия встречи, мы ступили на соловецкую землю. Деревянный причал, небольшой поселок с простыми деревянными домами и кремль. И вот мы уже идем вдоль его стен.
Освещенный золотыми лучами клонящегося к закату солнца, предстал перед нами кремль — как величественный корабль над гладью залива Благополучия с одной стороны и Святого озера — с другой. Прочны и несокрушимы его стены и башни, воздвигнутые из огромных валунов. Невольно задерживаешься взглядом на каждом камне в кладке. За века природа одела валуны бархатистым покровом оранжевато-коричневого лишайника, сделав их живыми и теплыми. Крепостные башни, также сложенные из огромных камней, возвышаются над стенами, как дозорные. Глядя на башни и стены, не сразу понимаешь, что они рукотворные. Впрочем, «рукотворные» не очень подходящее слово, ведь строили башни обетники и трудники монастыря, и получается, что каждый камень — это воплощенная молитва Богу.
Рядом с крепостной стеной трудно говорить, здесь хорошо молчать. Стены Соловецкой крепости пронзительны в своем безмолвии. Они зовут, притягивают невидимым магнитом. Вновь и вновь обходим крепость вдоль стен. Сжимается в тугую спираль время. Прошлое, настоящее, будущее сливаются в единое бесконечное мгновение, исполненное великой силы и мощи человеческого духа. Здесь нужно лишь прислушаться, и камни поведают нам...
Этим камням два с половиной миллиарда лет. Они вышли на поверхность, когда земля еще только формировалась и проступали первые материки. Их маленькая часть, скрытая под тонким слоем почвы, дошла до нас в виде Соловецких островов — как память об изначальных временах и событиях, смысл которых сейчас утерян.
Сложенные из этих камней лабиринты — одна из тайн архипелага. Когда смотришь сверху, понимаешь, что лабиринты — это огромные комплексы: сложенные из валунов загадочные узоры, пирамиды, таинственные фигуры. Никто не знает, кем и когда они были созданы.
До середины XV века эта земля была необитаема. Лишь рыбаки-поморы иногда заходили сюда. Первыми постоянными жителями острова стали монахи. В XV веке, а точнее, летом 1429 года где-то на Карельском берегу, на далекой северной окраине Русской земли, пересекаются пути двух странников — инока Савватия, ученика Кирилла Белозерского, и карельского пустынножителя Германа. Вместе они отправляются на утлой лодочке к известному по рассказам поморских рыбаков Соловецкому острову в поисках «безмолвного жития», чтобы продолжить там свой духовный путь. Так начиналась история Соловецкой обители.
Уютным, тихим, защищенным от арктических ветров и каким-то домашним выглядит место, где обосновались первопоселенцы. Среди лесной чащи вдруг открывается душистое разнотравье луга, маленькая пристань на заросшем кувшинками озере, полуразрушенные постройки заброшенного скита — все дышит покоем, напоминает родные подмосковные места. Здесь хорошо сделать короткую передышку в пути, ближайшая цель которого — вершина горы уже показалась над лесом.
Гора эта, названная монахами Секирной, самая высокая точка на острове. Ее силуэт, как маяк для мореплавателя, как храм для странника, указывает путь...
Вершина Секирной. Те, кто бывал на Соловках, поймут, как трудно передать всю напряженность этого места — напряженность натянутой струны, готовой к рождению звука. Ветер и свет, простор и небо, в которых — весь остров с лесами и синими озерами. До самого края земли раскинулось светлое море...
Здесь, вдали от привычного и обыденного, с человеком происходят странные превращения: обнажается его суть, открывается то, что раньше было сокрыто. Остров словно испытывает тебя: искренен ли ты, многого ли стоишь, знаешь ли, зачем пришел сюда. За подчеркнутой ограниченностью острова вдруг начинаешь различать какую-то безграничность, беспредельность. Где-то в этой беспредельности есть другой Остров. Именно его зов, а не притяжение географического объекта заставляет пускаться в путь. Человеческому, мирскому здесь не может быть места, оно, как пыль, сдувается резкими порывами ветра. На вершине нельзя находиться долго. Здесь можно только попытаться почувствовать, найти в своем сердце ответ на вопрос: что должен делать ты, человек, живущий на этом белом свете?
Может быть, отсюда, с этой горы, Савватию и Герману, а потом иноку Зосиме и будущему митрополиту Филиппу Колычеву открывались пути познания себя и земли, лежащей у подножия.
Первые соловецкие дороги были проложены отсюда к тому месту, где через столетие, как воплощение идеи благоустроения земли, будет воздвигнут кремль — «Беломорское чудо».
Одна из дорог, ведущих от Секирной горы к кремлю, — водная. После напряжения всех сил души, которого требует от человека гора, вода дает душе отдохновение, светлый покой, чувство единства и гармонии с природой. Просто не верится, что эти валунные берега без специальных креплений и раствора создали простые крестьяне-годовики, обетники. На протяжении всего пути чувствуется невидимая заботливая рука, указывающая, куда идти, раздвигающая ветви деревьев, чтобы можно было увидеть картины удивительной красоты, созданные природой. Тихая гладь воды, отражающая розовеющее вечернее небо, таинственные заводи, кроны деревьев, смыкающиеся над головой, бесшумное кружение чаек, теплый, ласковый ветерок... Где мы? Кто-то сказал, что в нескольких километрах от полярного круга...
На почитаемой в этих местах иконе изображены соловецкие «начальники» — Савватий и Зосима. Стоя на острове, каждый из них одной рукой поддерживает кремль, так похожий на легендарный Китеж-град. Другой рукой святые дарующим жестом обращаются к нам, к миру. При жизни основателей Спасо-Преображенского монастыря на острове были только хижины да маленькие часовни. А еще была мечта.
Через сто лет эта мечта призывает на далекие северные острова Филиппа (в миру Федора) Колычева, представителя древнего боярского рода. Тридцатилетний Федор неожиданно покидает Москву, а через десять лет уже становится игуменом в Соловецком монастыре. Наступает новый этап в жизни монастыря. Возводятся первые каменные соборы, трапезная, мельница, другие хозяйственные сооружения, вводятся невиданные до той поры технические новшества, прокладываются дороги, озера соединяются каналами. Монастырь становится духовным центром не только Поморья — вся Русь от боярина до простого крестьянина заботится о благоустроении дома соловецкого. Сотни трудников в тяжелых условиях Севера добровольно, по обету, данному Богу, проходят в этой огромной семье путь духовного и нравственного воспитания.
Монастырские зодчие строили все на века и «на вырост». Самый грандиозный из храмов — Преображенский собор. Долгое время он был самым большим на Руси. Архитектурные чертежи к нему подписаны самим игуменом Филиппом. Легко вообразить, какой трепет охватывал людей, входивших в храм площадью более 400 квадратных метров, своды которого опирались всего на два столпа, возносясь на 17 метров! Неяркое северное солнце играет причудливыми пятнами на белых стенах. Суровая простота в сочетании с величием замысла и исполнения оставляют в душе неизгладимый след.
За два года до освящения Преображенского собора Иван Грозный предлагает Филиппу сан митрополита; он соглашается в надежде прекратить невиданные казни и опалы. Но уже через два года за публичное осуждение царского беззакония Филиппа отправляют в ссылку, а затем казнят. Стены, башни, храмы, поставленные им самим или по его завету, хранят память о святителе.
Во второй половине XVII века произошли события, резко изменившие судьбу монастыря. В 1668 году здесь вспыхнуло восстание против церковных реформ патриарха Никона. На бунтовщиков были брошены войска. Осада монастыря длилась восемь лет и закончилась разорением обители и кровавой расправой над восставшими.
С годами монастырь возродился, но его духовный авторитет был существенно подорван.
В середине XIX века, казалось, начался новый расцвет. После чудесного спасения крепости от нападения английской эскадры вновь началось массовое паломничество на Соловки. Простые верующие, государственные чиновники, деятели политики и культуры, иностранные гости... Остров уединенного подвига превращается в популярное место.
XX век. Печально известные соловецкие лагеря, школа юнг, музей, вновь монастырь...
Что же тянет сюда людей? Может быть, в этом чистом, первозданном месте они хотят воплотить наяву свои мечты об идеальном братстве, о мире, устроенном по законам чести, высшей справедливости и благородства... Соловки становятся пробным камнем, испытанием на силу мечты, на способность жертвенного служения.
Первые монахи-подвижники, защитники веры отцов, заключенные соловецких лагерей и даже наши современники — сотрудники музея, реставраторы... Их пример заставляет вспомнить древнюю истину: чем ярче свет, тем чернее тени. Кто-то боится этих теней, кто-то идет до конца. Но ни для кого встреча с суровым миром Соловков не проходит бесследно. Она рождает внутренний свет, несет преображение. Символично, что главный собор монастыря, как и многие северные церкви, носит название Преображенского.
Наше путешествие по Соловкам подошло к концу. Оно было похоже на мудрую древнюю книгу, читая которую, познаешь себя. Каждая страница в ней стала открытием, но самое важное и неожиданное всегда — в эпилоге. Таким эпилогом для нас стали Заяцкие острова.
Здесь не ощущаешь течения времени, забываешь о пространстве. Рыбачьи лодки, качающиеся на волнах... Деревянная церковь Андрея Первозванного, построенная Петром I... Древние лабиринты и разлитая в воздухе пронзительная тишина, дарующая спокойствие душе и позволяющая услышать то, чего обычно не слышно... Именно с этого мгновения для нас началось второе, внутреннее, незримое путешествие по Соловкам.
Проход через лабиринт — преодоление рубежа между видимым и невидимым, между жизнью и смертью, между возможным и невозможным. Он всегда служил символом прикосновения человека к тайне собственной души и Божественного.
Мы ничего не знаем сейчас о тех церемониях, которые разворачивались на островах Соловецкого архипелага. Может быть, на вершинах этих холмов зажигались костры и люди, обратив взоры к звездному небу, видели в его беспредельности тот, другой Остров, слышали его зов. Потом они возвращались в повседневную жизнь, но уже неся в себе ощущение вечности... И мы поняли, ради чего люди веками стремились сюда, пускались в опасные морские плавания, строили лабиринты и храмы, преодолевали себя. Поняли, ради чего сюда пришли мы и ради чего придут другие. Ведь здесь грань между видимым и невидимым столь тонка...