Сколько слоев краски можно разглядеть на недописанной картине Тициана? Чем закончилась попытка «немножко подправить» Рубенса? Как добирались в мир иной после смерти древние этруски? На эти вопросы мы получим ответ в музеях Вены, Лондона и итальянского города Вольтерры.
На протяжении семи столетий, начиная с XIII века, императорский дом Габсбургов во многом определял лицо и судьбы Европы. Представители этой семьи не только были могущественными и властными правителями, но отличались также просвещенными вкусами и неравнодушием к искусствам.
Венский музей истории искусства обязан своими шедеврами австрийской ветви династии Габсбургов. Восточные и египетские древности, произведения античности, богатейшее собрание предметов прикладного искусства, старинное оружие и музыкальные инструменты — большую часть всех этих сокровищ можно сейчас увидеть в Музее истории искусства.
Его картинная галерея хранит лучшее в мире собрание полотен Питера Брейгеля Старшего, портреты Веласкеса, произведения Дюрера, Рубенса и Рембрандта и богатейшую коллекцию венецианской живописи эпохи Возрождения.
С моим сопровождающим по музею — доктором Хутером мы решили остановиться перед полотнами Тициана. «Здесь целый зал посвящен картинам Тициана, — говорит доктор Хутер. — Художник много рисовал для Габсбургов. Эта Мадонна — одна из его самых ранних работ. Он написал ее в 20 лет».
А вот большая картина зрелого периода творчества художника: Понтий Пилат пытается предотвратить казнь истекающего кровью Иисуса Христа, а жители Иерусалима требуют его распятия. Полотно это предназначалось для собора, но волею судеб оказалась у бельгийского банкира из Брюгге. Тот увез ее в свой дворец в Венеции, где хранил много лет и, говорят, однажды даже показывал французскому королю. В собор эта картина так и не попала.
Со слов ученика Тициана Пальмы Младшего мы знаем немного о методе работы мастера: Тициан «...поворачивал холсты лицом к стене и оставлял их так в течение нескольких месяцев; а когда снова брался за кисти, он изучал их так сурово, будто они были его смертельными недругами, чтобы обнаружить в них ошибки; и, обнаружив что-либо, не соответствовавшее его замыслу, он как благодетельный хирург... начинал прибавлять и убавлять... Работая так, переделывая фигуры, он доводил их до высшего совершенства, какое может дать Природа и Искусство. И затем, дав краскам просохнуть, он снова повторял ту же работу...»
Сегодня знатоки живописи прекрасно знают, что Тициан накладывал не менее тридцати слоев краски. Они настолько хорошо изучили все тонкости и детали стиля письма великого мастера, что любые отклонения от образца сразу бросаются им в глаза. Им, знатокам... А с их помощью можем подметить их и мы. «Вот, например, одна из картин, над которой он работал незадолго до своей смерти, — рассказывает доктор Хутер. — Пастух и нимфа играют на флейте. Но можно увидеть, по крайней мере, три детали, свидетельствующие о том, что картина не была закончена. На картинах Тициана всегда синее небо, а не такое, в серо-оливковых тонах. Далее, если подойти поближе, то можно лучше разглядеть структуру полотна и увидеть, что на него положено лишь около десяти слоев масляной краски. И еще один настоящий курьез: рука, которая не может принадлежать ни девушке, ни молодому пастушку. Похоже, что раньше, в первых слоях не было сюжета игры на флейте. Тициан остановил на нем свой выбор позже и потом, видимо, так и не нашел времени закончить картину, в том числе — зарисовать оказавшуюся ненужной руку».
Современные методы исследования живописных полотен могут приоткрыть нам немало тайн давно ушедших дней.
Творчество Питера Пауля Рубенса широко представлено в коллекции Лондонской национальной галереи. Хранитель коллекции музея Ханна Болтон предложила мне остановиться перед одной из его картин.
У Рубенса особые взаимоотношения с Британией. Он ведь был не только художником, но и дипломатом. Путешествовал по всей Европе, трудился ради мира, и очень много времени он провел в Лондоне.
Картина Рубенса «Суд Париса» стала очень интересной для галереи, особенно в последние годы. Знаменитый спор трех самых прекрасных богинь: Венеры, Минервы и Юноны — кто красивее? Кому вручит Парис золотое яблоко? Рядом с каждой богиней их символические животные. Сова у Минервы. Павлин у Юноны. Он нападает на собаку Париса, возмущенный, что не его хозяйку выбрал юноша. Венеру же сопровождает крылатый амур-купидон. Розы в ее волосах. Богиня красоты предлагает Парису любовь Елены Троянской, самой красивой женщины на земле. Парис уже сделал свой выбор. Венере протягивает он золотое яблоко, давая понять, кто победил.
Случилось так, что это полотно Рубенса особо заинтересовало музейных специалистов. Возникла версия, что первоначальный замысел Рубенса был иным, нежели тот, который мы видим сейчас на картине. «Поначалу он, видимо, хотел изобразить Париса еще не сделавшим свой выбор, — продолжает Ханна Болтон. — И поза его в первоначальной версии была иной, что можно заметить даже невооруженным глазом под слоями краски».
Целое расследование было проведено, чтобы выяснить, кем были сделаны изменения. Оказалось, что это был не Рубенс. В XVII веке картину приобрел французский коллекционер, который, видимо, решил, что ему не очень по вкусу то, что Парис еще колеблется в своем выборе. И тогда новый владелец картины пригласил художника и попросил его немного изменить сюжет. Пока остается вопросом без ответа, кто мог согласиться внести изменения в работу мастера. И как вообще могло прийти в голову такое — переписывать Рубенса!
Недалеко от полотен Рубенса в залах Лондонской национальной галереи — шедевры Рембрандта, другого великого живописца. В жизни своей он познал сполна счастливые мгновения признания и славы. И вместе с ними — горечь утрат, непонимания и нищеты. Но художник всегда оставался верен искусству.
Рембрандт — мастер портретов. Часто он писал себя самого. С самой молодости до глубокой старости. Два автопортрета Рембрандта в Национальной галерее висят друг напротив друга. Между ними — история длиною в жизнь.
«Мы счастливы, что имеем много полотен Рембрандта, — говорит Ханна Болтон. — У нас есть два его автопортрета. И они показывают два совершенно разных момента жизни мастера. На одном из них художнику тридцать лет. Он уверен в себе. Дела идут хорошо. Он прекрасно одет... Женат на красивой женщине. И в творчестве своем на вершине славы. На противоположной стене висит другой автопортрет, написанный почти в самом конце жизни. Рембрандту здесь чуть за 60. Многое для него изменилось. Он стал банкротом. Многие годы прожил в бедности. Потерял жену и детей. В облике старого художника — опыт и печаль, спокойствие и мудрость. Это прекрасный автопортрет. Он связан с ним. Мы смотрим ему в глаза и можем угадать, как прожил он отпущенные ему судьбой годы. И если вы хотя бы немного знаете о жизни Рембрандта, вы прочитаете это все в его глазах».
Как много могли бы поведать нам произведения искусства, если мы прошли уже какой-то путь к ним сами. Мы смогли бы, наверное, научиться узнавать за ними душу художника, а не только его мастерскую кисть или умелый резец.
Музей этрусского искусства в итальянском городе Вольтерра огромен. Среди множества самых разных экспонатов, рассказывающих нам сегодня историю этой загадочной европейской цивилизации, более 700 одних только саркофагов. Барельефы на них — целая книга, по которой мы могли бы читать тайны этрусков. Их отношение к жизни и смерти.
Пешком, верхом, на повозке или на колеснице покидали этруски мир земной, начиная странствие свое в вечности.
«Здесь собраны саркофаги на одну тему, — рассказывает Клаудия Болонези. — Барельефы на них, как правило, изображают супругов в миг прощания пред вратами вечности. Эти крылатые дамы с факелами — ангелы смерти, которые сопровождали умершего в иной мир. Этруски называли их лазы. Их присутствие говорит о том, что речь идет не просто о прощании, но о расставании на пороге жизни и смерти.
Есть целая группа саркофагов, где лазы или божество подземного мира Харонте сопровождают умершего, который отправляется в иной мир на лошади.
Вот интересная деталь: патера — плоская чаша для питья, которой пользовались этруски, — в руке у всадника перевернута дном вверх. Он не будет больше пить из нее в мире земном. Другой барельеф показывает путешественника в загробный мир уже не пешком, не верхом, а на колеснице, запряженной четырьмя лошадьми, — квадриге. Это как символ триумфа. Наверное, то был какой-то очень важный, знатный человек. И лазы всегда сзади.
А эта дама на крышке саркофага держит в руках гранат. У этрусков и греков этот плод с зернами был символом вечной жизни».
Чтобы сделать глаза для скульптуры, этрусские мастера использовали стекло. И если сейчас почти все саркофаги белые, бесцветные, то нужно представлять, что изначально они были ярко расписаны. Время стерло все краски. И сейчас нам очень сложно представить, какими красивыми были когда-то эти скульптуры и барельефы.
В мире искусства, его глубины и символического смысла нам сегодня нужны проводники. Если только однажды мы сами нашими собственными усилиями и поисками не сделаем шаг ему навстречу.