Не раз в истории искусства скульпторы и художники обращались к теме времен года, создавая их аллегории. Четыре человеческие фигуры, по отдельности и вместе, изображаются с атрибутами, которые помогают угадать, кто это — Весна, Лето, Осень, а может быть, Зима? И уловить их характер — такой, каким увидел его и захотел передать художник.
|
В. Боровиковский. Аллегория зимы в виде старика, греющего руки у огня. 1804 |
Воплощением зимы чаще всего становится старик с длинной белой бородой, укутанный во что-то тёплое, часто греющий руки над костром или очагом. А как же ещё рассказать о морозной зиме, когда холод пробирает до костей, а метель хочет сбить с ног и швыряет в лицо колючие снежинки и когда единственным спасением становится огонь, у которого можно согреться? Образ старика тоже не случаен. Зима, когда близится конец годового цикла и природа погружается в долгий сон, соотносится с закатом жизни, её угасанием, когда пора подводить итоги пройденному пути... А белая борода, знак опыта и мудрости, почему-то так напоминает новогоднего старика — Деда Мороза или Санту!.. Среди других, тоже часто появляющихся аллегорий зимы — мальчик, греющий руки у костра, или ангелочек-путти, пытающийся спастись от холода.
 |
|
«Зимой» восхищался Дени Дидро, не раз повторявший, что ценит и любит творчество Фальконе за его верность природе |
У Мориса Этьена Фальконе совершенно другая Зима. Скульптор изваял из белого мрамора прекрасную девушку. Она не дрожит от холода, не кутается в тёплую шубку. Грациозная и изящная, босоногая, своим обликом она больше похожа на вечно юных греческих богинь, античные скульптуры которых так восхищали мастера. И только расколовшаяся чаша у её ног (замерзшей воде стало в ней тесно) и сосульки вокруг подножия, на котором начертаны зимние знаки Зодиака, напоминают, что перед нами Зима... Краем своей длинной накидки она укрывает цветы, и кажется, что сейчас, в этот самый миг, во всём мире есть только заботливая богиня Зимы, с улыбкой глядящая на цветы, и эти нежные питомцы тёплых дней, в знак благодарности целующие её платье... И уже не ёжишься, потому что сейчас холодно, и неуютно, и короткие дни, и не вернуть того, что было. А благодаришь Зимнюю Деву за то, что так трепетно и с такой любовью бережёт она в своём волшебном саду до весны всё живое. И в холодных сугробах видишь край её белой накидки, спасающей от стужи...
«Это, может быть, самая лучшая вещь, какую я мог сделать, и я смею думать, что она хороша», — писал скульптор, завершив работу, которую начал ещё во Франции (аллегорическая скульптура зимы делалась по заказу мадам Помпадур для Ботанического сада Малого Трианона в Версале). Был 1771 год, Фальконе жил и творил уже в России, куда уехал по приглашению Екатерины II.
«Зиму» установили в царскосельском Гроте, и тот, словно ожидая именно этого мгновения, превратился в её музей. В 1796 году, после смерти Екатерины, полюбившуюся ему «зимнюю деву» Павел I увёз в Гатчину, где она украсила Белый зал. Незадолго до Великой Отечественной войны «Зиму» передали в Эрмитаж. Там, среди тысяч других шедевров, её, быть может, непросто заметить... Но сейчас её время, и она столько может нам рассказать о зиме.