На нескольких проведенных недавно лекциях заметил одну вещь, которая, наверное, чем дальше, тем более явной становится, а, понаблюдав за собой, осознал ее и в себе. Это парадоксальная смесь двух противоположных тенденций — легковерия и недоверия одновременно. Например, сейчас нам проще, чем раньше поверить в возможность каких-либо необычных технологий у древних цивилизаций Египта или Индии, в так называемый «палеоконтакт» с инопланетянами, или что-то подобное. Возможно, это следствие глобализации и развития своего рода демократии и плюрализма мнений, а может и что-то еще… Однако при этом нам крайне сложно поверить в то, что человек в то древнее время, или даже наш современник, может иметь ценности иные, чем мы сами, может любить не только себя и свою семью, думать о людях с ним узами родства не связанными, и заботиться о них без какой-либо «задней мысли», «пафоса» и тому подобной мишуры. Парадокс! Парадокс?
Да, по крайней мере, это кажется противоречием, но речь идет о вещах совсем разноплановых. Первые представления, например, о древних культурах, лежат в плоскости сугубо интеллектуальной, и ни к чему не обязывают нас. Может быть, где-то в глубине души нам даже все равно, что там, как там было. А вот когда речь идет о ценностях, — о глубоком, экзистенциальном, — это задевает нас существенно больше. И сам этот факт говорит об очень важной вещи — настоящее познание начинается с перемен внутри меня, — чтобы действительно познать и понять другого человека (а стало быть, и ту же древнюю культуру, цивилизацию), нужно допустить реальность существования этих ценностей, а для этого мало читать или слушать. Это значит стать другим, и это очень сложно.
Сейчас подумал, а может, еще одна причина недоверия к ценностному в каком-то глубинном недоверии к человеческому вообще, отрицании лучшего в человеке, ощущении безнадежности, в отрицании самого пути?