Терроризм, как и преступность, не является порождением нашего века. Сегодня мир как никогда страдает и от того и от другого, и поэтому кажется, что возникли они недавно. Но в действительности эта проблема стара как мир. Безнравственные люди были всегда. Всегда были те, кто искал возможности выжить, не считаясь с законами морали. Объединяясь в группы, они держали в страхе общество, принципы которого либо просто не воспринимали, либо полностью отвергали. На протяжении веков насилие в его многочисленных формах развивалось все больше и больше.
Почему со временем терроризм усиливается? С исторической точки зрения в его развитии есть свои поворотные точки. Человечество должно было пройти через нечто подобное черному тоннелю, каким было Средневековье. Правда, в этой тьме были и свои звезды. Вспоминая учение об Инь и Ян, мы убеждаемся, что все имеет свою противоположность; в проявленном мире нет ничего абсолютного: все черное содержит немного белого, и наоборот. В этой средневековой тьме, среди хаоса и насилия, которые время от времени освещались факелами великих личностей, но, к сожалению, гораздо чаще — кострами инквизиции, было разрушено многое из того, что поддерживает и отдельного человека, и общество в целом.
Со временем человек попадал в сети разного рода организаций и систем взаимоотношений, которые постепенно заглушали его естественные склонности и устремления. Он уже не искал Бога ни в звездах, ни в каплях падающей воды, пытаясь найти ответ на волнующие его вопросы. Взирая на мир, он не ощущал себя полным сил и надежд; человек начал забывать своих предков, Бога и даже перестал узнавать самого себя.
Сократ советовал своим ученикам следовать наставлению, дававшемуся в Дельфийских мистериях: "Познай самого себя". Но человек перестал чувствовать необходимость искать смысл своего существования, он забыл о том, что в нем самом есть неиссякаемый источник познания. Постепенно он отделил себя от мира и стал испытывать растущие страх и тревогу. Чем больше он уделял внимания своим личным потребностям и чем больше в нем росло чувство собственной значимости, тем сильнее искажалось его отношение к другим людям и к окружающему миру. Этот процесс шел дальше, и человек опускался до различных форм терроризма, которые уже не ограничивались только применением силы или оружия: в ход шло все, что могло вселять страх и ужас в сердца тех, кто считался врагом.
Все, кто изучал историю походов Александра Македонского, поражались тому, как он с горсткой воинов наносил сокрушительные удары бесчисленным войскам непобедимых персов и даже преследовал их. В чем причина? Причина в том, что он внушал врагам страх. В переводе с греческого одно из значений его имени — "вселяющий страх". Александр побеждал не только на поле боя; в первую очередь, он побеждал в психологических битвах.
Основная ошибка, которая и сегодня до конца еще не осознана, состоит в том, что люди до сих пор не понимают, что общество или государство не должно быть изолировано от человека, оно должно считаться с материальными и духовными потребностями и устремлениями каждого своего члена. Поэтому каждый человек как индивид имеет огромное значение. Платон говорил, что индивид — это неделимая часть человеческого существа, его глубинная суть, из которой и рождаются его стремления и подходы к жизни.
* * *
Существуют различные формы терроризма. Есть терроризм, рождающийся на религиозной почве. К примеру, так называемый страх перед Богом. Для философа нет ничего более абсурдного: можно бояться самих себя, своих собственных ошибок, своих собственных заблуждений, но никак не Бога! Этот страх не свойственен человеку. Он был создан искусственно в результате того, что на протяжении всей истории человечеству внушались разного рода догмы и ложные истины, чтобы людьми легче было манипулировать
Людям говорили, что существует ад — место, куда они попадут на вечные времена, если согрешат; но само понятие греха довольно относительно, оно обусловлено эпохой, страной, верованиями и меняется в зависимости от них. То, что является грехом для христианина, не грех для мусульманина; то, что в Европе кажется ужасным, не имеет значения в Центральной Африке, и наоборот. Как можно согласиться с тем, что человек будет осужден навеки без возможности искупить свою вину, осужден лишь потому, что заблуждался, совершал ошибки, уступал своим инстинктам и слабостям? Как можно осудить человека, забывая о том, что его слабости и инстинкты заложены в нем с самого рождения, и долгое время он не осознает их, сталкиваясь с этим в возрасте 12–15 лет, не раньше? Размер раны соответствует оружию, которым она наносится, а не тому, кто ранен. Если гарпуном стреляют в кита, рана будет величиной не с кита, а только с гарпун. Значит, и наказание за ошибку должно быть соизмеримо с болью, которую она принесла, а не с тем, кто от нее пострадал.
Итак, мы видим, что на протяжении всей истории, а также и в наше время эта форма терроризма, возникшая на религиозной почве, продолжает существовать, подавляя волю людей, чтобы добиться власти над ними.
***
Второй формой является своеобразный экономический терроризм, существующий сегодня во многих странах. Он заключается в несправедливых налогах, в зарплатах, не покрывающих затраты на жизнь, в то время как миллионы безработных живут на пособия, которые в виде налогов взимаются с работающих людей.
Если предприятия несут бремя непомерных налогов, со временем масштабы производства сокращаются, а многие предприятия не выдерживают и закрываются. Это увеличивает число безработных; необходимость прокормить их вызывает новый рост налогов. Это замкнутый круг, порождающий свои формы страха, неуверенности и террора.
В старые добрые времена молодой человек, поступая в университет, знал, что, как бы то ни было, после окончания учебы он обязательно найдет для себя более или менее хорошо оплачиваемую работу. Сегодня такой уверенности нет. Во многих европейских странах лишь малая часть молодых специалистов, получивших высшее образование, имеет гарантированное рабочее место. Остальные вынуждены соглашаться на любую работу. В городах Европы часто можно встретить таксистов с образованием врача или адвоката. Все это порождает беспокойство, неуверенность в завтрашнем дне. Создается своего рода террор обстоятельств, порождающий бессилие и угнетенность.
Есть еще одна форма терроризма — психическое насилие, когда, пользуясь разными психологическими приемами, в том числе воздействуя на условные рефлексы, нас заставляют покупать определенные продукты, принимать участие в определенных мероприятиях, входить в определенные группы и политические структуры, голосовать за определенных политических лидеров. Чем-то напоминающие знаменитые рефлексы Павлова, эти приемы постоянно ослабляют нашу волю.
Существует и другая форма, которую можно назвать социальным терроризмом. Он проявляется в создании культа всего, что связано с насилием, и очень мало нами осознается. Но как его результат появляются самые очевидные и страшные формы терроризма и преступности. Люди не задумываются о том, что и преступность, и терроризм связаны с общим развалом нашей политической, социальной и экономической системы и являются его прямым следствием.
Конечно, мы должны думать и мечтать о менее испорченном, более чистом, более справедливом мире, в котором будет совершенно другая система ценностей. Но уже сейчас необходимо создавать элементы нового, чтобы они позволили нам снова почувствовать радость жизни, дали возможность жить без страха. Сегодня уже очевидно, что все мы являемся жертвами различных форм насилия — если не терроризма, то преступности, — и поэтому в нас постоянно живет страх, от которого так просто не избавиться.
Несколько лет назад (я говорю о 70-х годах) можно было спокойно ходить по улицам в любое время; даже ночью в Мадриде любой, забыв дома ключи, мог постучать сторожу, тот приходил со связкой и отпирал дверь. Никто и не помышлял украсть у сторожа ключи. А сегодня мы все без исключения, находясь на улице, одну руку держим на кошельке, а другую — на ключах и все равно боимся, что с нами что-нибудь случится.
Для меня терроризм и преступность по своей сущности одинаковы; различия могут быть в мотивах и средствах. Человек, который выходит с ножом, чтобы ограбить кого-нибудь, тоже совершает террористический акт, хотя этот терроризм носит индивидуальный характер.
Терроризм подобен огромным когтям, нависшим над всеми нами, которые уносят с каждым днем все больше жертв - жертв различных форм насилия и преследования.
Что можем сделать мы? Во-первых — не быть равнодушными и не бояться реагировать. Во-вторых — определить причины. Одна из этих причин — современное деление людей на кланы и «племена». Сегодня все против всех. Какой-то дьявольской издевкой кажется то, что военные выступают против гражданских, гражданские против военных, студенты против полиции, врачи против адвокатов, адвокаты против инженеров... Мы все точно раздроблены на кусочки, и это тоже внушает страх.
Когда речь заходит о преступности, сразу хочется спросить: неужели законы настолько прогнили, что мы уже ничего не можем поделать? Ведь если на нас нападают, а мы защищаемся, то рискуем сами оказаться за решеткой, так как существует масса комитетов, которые защищают воров и заключенных. Но почему-то нет ни одного комитета по защите граждан, которые хотят мира, хотят учиться и работать. Такого комитета нет, потому что речь идет о гигантской манипуляции на мировом уровне; те, кто манипулирует террором, успели всех нас запугать.
***
Каким образом можно манипулировать террором, я увидел в свое время в Восточном Берлине. Я представлял себе Берлинскую стену высокой и мощной, но она оказалась тонкой бетонной перегородкой высотой в 2,5 метра. Просто карикатура на стену! "Почему же тогда так страшно ее преодолевать?" — спрашивал я себя. Страх стоял за ней в виде специальной охраны, но в первую очередь ощущался через своеобразную форму психологического давления.
Я захотел увидеть лицо страха поближе и пошел в Восточный Берлин. Все, что происходило при этой маленькой авантюре, показало, какую силу имеет страх. Расскажу об этом подробнее.
Для того чтобы войти в город, нужно было выстоять длинную очередь; чуть поодаль стояли несколько полицейских (их называют вопо) в форме точь-в-точь как у гестаповцев, единственное отличие — нашивки белые, а не серебристые, и фуражки советские. Стоя в очереди, выходить из нее нельзя. Вокруг нет ничего, к чему можно было бы хотя бы прислониться. Приблизительно через час подошел наш черед предъявлять паспорт. В кабинке за окошком сидел человек; мы могли увидеть его, только когда он включал свет. Если он не хотел включать свет, его лица видно не было. В любой другой стране при предъявлении паспорта в нем ставят визу и возвращают без дополнительных требований. В Берлине же проверяют паспорт один раз, потом смотрят снова, и так три-четыре раза. Затем спрашивают, к кому ты едешь. Я ответил, что турист. На меня снова подозрительно посмотрели и заставили заплатить 5 марок. Когда в конце концов переход состоялся, последовало указание поменять 25 западных марок на 25 восточных — действие совершенно бессмысленное, потому что на них все равно ничего нельзя купить.
Позже я вместе со своими спутниками взял такси и попросил отвезти нас к Бранденбургским воротам. К нашему удивлению, таксист отказался.
В ресторане, куда мы зашли пообедать, нас заставили заплатить западными марками. Я спросил, зачем тогда нужно было менять деньги. На это мне ответили, что ничего не знают. Это необъяснимо!
Итак, находясь в Восточном Берлине, я смог в какой-то мере ощутить это гнетущее чувство террора. Никто меня не трогал, на границе даже не посмотрели вещи — это было и не нужно, ибо этот террор намного мощнее, жестче, ощутимее.
* * *
Возникает вопрос: есть ли лекарство от терроризма и преступности? Думаю, что есть. В первую очередь необходимо изменить законы, начиная с Конституции, и не нужно этого бояться: здесь, в Испании, с давних времен до наших дней было много конституций, и они будут еще. Необходимы глубокие, существенные перемены в законодательстве, способные защитить беззащитного и безоружного гражданина. Сейчас нам говорят: "Если что-то случилось — звоните по такому-то телефону". Но, во-первых, мертвые не звонят, а во-вторых, если и есть такая возможность, то к тому времени, когда помощь придет, она уже не понадобится. Если, например, кому-то угрожают, он идет в полицейский участок за помощью, а там отвечают, что сейчас не хватает персонала...
Очевидно, что речь идет о всеобщем развале, разрушении, падении. И мы должны не просто надеяться, а быть уверены в том, что сможем преодолеть этот большой исторический кризис, охвативший не только Испанию, но и весь мир.
Что-то мешает свободному развитию людей, сковывает разум и нравственность. Я думаю, что это — страх, от которого мы должны освободиться. Глубинная причина страха — это неведение. Неведение о нашем бессмертии усиливает страх смерти; неведение основных законов сосуществования в обществе, а особенно несовершенство предупредительных мер и исполнительной власти приводит к малым и большим преступлениям.
Этот мир надо изменить. Но это невозможно сделать насильственно; менять мир нужно снизу и изнутри, обращаясь к причинам, а не к следствиям. Надо сделать так, чтобы у каждого мужчины и у каждой женщины была работа. Каждый человек имеет право на хлеб, на крышу над головой, на элементарное образование, на понимание, на справедливость и защиту.
Если врачи должны лечить, то точно так же полиция обязана преследовать преступников. Надо решить эту огромную проблему индивидуальной и организованной преступности, которая в Южной Америке, скажем, уже в порядке вещей. А в Колумбии человека, отправившегося на археологические раскопки, по дороге обязательно остановят боевики и заставят заплатить «революционный взнос». С помощью этого террора нас постоянно грабят, как бы покусывая, но отнимают при этом не только материальные блага, что, конечно, важно само по себе. Но главное, нас лишают чести и достоинства, которые должна иметь каждая женщина, чтобы быть женщиной, и должен иметь каждый мужчина, чтобы быть мужчиной.
***
Констатируя плачевное состояние дел, мы, философы, предлагаем вернуться к вечным ценностям, которые дадут нам возможность обрести истинное знание и понимание того, что происходит, и не чувствовать страха.
Страх — худший из недостатков, которые может иметь общество. Он не был присущ человеку изначально. Его породили враждебные человеку силы, проникшие в наши души извне и уже ставшие частью нас самих. Мы должны полностью освободиться от страха. Ибо что самое худшее из того, что с нами может произойти? То, что нас убьют? Так или иначе, мы все равно умрем. Есть одна жизненная истина: у человека могут украсть только то, что он уже до этого потерял сам, по собственной глупости.
В “Новом Акрополе” мы стремимся к тому, чтобы наши дамы и рыцари снова обрели отвагу, внутреннюю силу, способность делать все так, как нужно, и тогда, когда нужно.
Знаю, что все это может прозвучать как утопия, но я буду рад, если с этой встречи вы унесете с собой как мой подарок память о том, что ваша душа бессмертна, что вы являетесь дамами и рыцарями, что у вас есть достоинство. Человек может жить без ноги или без глаза, но не может жить без достоинства, ибо без него он не человек, а животное.
Мы должны вновь расправить плечи, чтобы ангелы-хранители распростерли над нами свои крылья и мы смогли бы сделать все, что в наших силах, чтобы в один прекрасный день каким-то образом создать мир новый, лучший, который воплотил бы все самое ценное, что было в истории человечества.
Я понимаю, что, говоря об этом, рискую быть обвиненным в ностальгии, в тоске по прошлому. Но кто из нас не испытывает ностальгии по чему-либо? Разве в вашей жизни не было счастливых моментов? Разве не было друзей, которых сейчас нет рядом? Разве не было отца и матери, которые, возможно, покинули этот мир? Разве вы не чувствуете ностальгии по тем временам, когда они были рядом и радовались вместе с вами? Почему же нельзя испытывать ностальгию по миру, где было больше спокойствия и меньше насилия, больше труда и меньше бедности?
Мы должны сохранить в своих сердцах эту священную ностальгию, побуждающую нас вспомнить о древних временах, о мире без потрясений, где черное — это черное, а белое — это белое; о мире, где никто не ударит нас ножом в живот, где ребенок не погибнет, оказавшись рядом с машиной, начиненной взрывчаткой. Мы не можем с этим смириться. Мы должны сами стать другими и создать новую систему ценностей в обществе, в котором мы живем. Всей силой своих сердец мы должны противостоять беспредельному, бессмысленному насилию, когда для того, чтобы достать наркотики, грабят людей, продолжая унижать и унижаться… И виноваты в этом не мальчишки, которые принимают наркотики, а те, кто приучил их к этому.
Почему мы не можем остановить насилие? Если мы встретимся с самими собой, если победим страх, если сможем выразить то, что у нас на сердце, и жить тем, во что верим, то преступность и терроризм исчезнут, оставив лишь неприятные воспоминания.
Почувствуйте силу в своих сердцах, в своих руках, в своих душах.
Некто, чьих политических взглядов я не разделяю, но разделяю взгляды гуманистические, сказал: "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях". Я согласен. Есть лишь одно маленькое «но»: на колени можно и даже нужно опуститься, чтобы вознести молитву Богу.