За окном кипит жизнь большого города; люди, машины — все движется, живет в своем ритме. Время настоящее — секунды и минуты — захватывает нас и влечет за собой от офиса к кафе, домой, на работу, в супермаркет, спортзал... И лишь иногда гул колокола ближайшей церкви возвестит нам об ином. Ином времени, иной реальности. Почудится на минуту во всем этом движении какая-то неразгаданная тайна, броуновское движение пешеходов и машин обретет на мгновение неизменный глубинный смысл, который скоро смывается прибоем времени настоящего.
Однако время настоящее вырастает из времени прошлого. Подобно дереву, нарастает настоящее слой за слоем, скрывая прошлое, и в то же время держась на нем и питаясь им. То, что есть, — на том, что было. Распадутся эти слои, порвется связь — дерево нашей жизни зачахнет, умрет. То, что было, живет в нас, забытое, иногда просыпаясь и лишая нас покоя, заставляя меняться, но именно так крепится эта связь. Прошлое — не то, что за нами, а то, что внутри нас...
«Сказку, говоришь? Сказки — это, друг, про попа да про попадью. Такие тебе слушать рано. А вот еще про курочку-рябушку да золотое яичко, про лису с петухом и протча. Только я это не умею. Кои знал, те позабыл. Про старинное житье да про земельные дела — это вот помню!.. Нагляделся, наслушался. Только это не сказки, а сказы да побывальщины прозываются. Иное, слышь-ко, и говорить не всякому можно. С опаской надо. А ты говоришь — сказку!
— Думаешь, про тайну силу, правда?
— А то как же…
— А у нас в школе говорили…
— Мало что в школе… Ты учись, а стариков не суди. Им, может, веселей было все за правду считать. Ты и слушай, как сказывают. Вырастешь — тогда и разбирай, кое быль, кое небылица. Так-то, милачок! Понял ли?..»
Издревле человек жил в окружении этих тайных, скрытых сил. Домовые, лешие, водяные, мавки, полуденницы или элементалы, гномы, сиртя, шелпы — все это множество существ населяло лес, горы, реки, поле, где он работал, и дом, где он жил. Они помогали, они охраняли, они могли и навредить, и научить многому. С помощью обрядов можно было договориться с ними.Эта изначальная двойственность мира — явного, человеческого, и скрытого, иного, — лежит в основе большинства бажовских сказов.
Заметьте, речь идет не об уральских сказках, а именно о сказах, былях, услышанных Бажовым в разных местах Урала, большей частью в Полевском, Сысерти, от людей, очень хорошо знавших историю этих мест, людей, здесь живших и чуть ли не участвовавших в описанных событиях. Для них Хозяйка Медной горы, Синюшка, Великий Полоз — не фантастические образы, а неотъемлемая часть жизни. И, зная очень бережное отношение Бажова к фактам, к истории, правдивости этих образов можно вполне доверять.
«Худому с ней встретиться — горе, и доброму — радости мало». Так говорит Бажов о Хозяйке в «Малахитовой шкатулке», а вот как судят люди в «Каменном цветке»: «Несчастный тот человек, который каменный цветок увидит». «...Видеть его нашему брату нельзя. Кто поглядит, тому белый свет не мил станет». И происходящие события подтверждают сказанное.
Удивительная связь существует между двумя этими мирами. Их обитатели могут даже влюбляться друг в друга, и в то же время они очень не похожи.
Особая и очень строгая мораль свойственная представителям этой тайной силы, мораль жесткая, но справедливая. В их мире нравственная сила ценится больше, чем происхождение и прочие внешние атрибуты. Дважды Хозяйка Медной горы испытывает Степана и за честность его и мужество благодарит по-царски. Обернулось ли то добром впоследствии или нет — не нам судить. Она наказывает Турчанинова и других за обман. Она охраняет земные сокровища. Она их истинная владелица и если дает пользоваться ими людям — не жадная она вовсе, — то и в ответ требует хотя бы умеренности и скромности, такой же не-жадности.
Человек, который соприкоснулся с этим миром, уже не может оставаться прежним. Он должен выбрать. Жить на границе между мирами — мучительно и невозможно, не обычного человека это удел. Получается, что человек может жить либо здесь, в этом мире, либо уйти полностью туда, как сделал Данила-мастер. И тот же Данила, вернувшись в обычный человеческий мир, должен, по суровому горному закону, забыть все, что видел у Хозяйки. Хорошо, оставляет она в благодарность за любовь и честность его великие умения.
Почему и чем так опасен этот мир для человека? Заметьте, как относятся земные, так сказать, мастера к вещам, созданным мастерами иными: сразу узнают, сразу говорят — не наша работа, нашим такое не под силу... Магия вещей, сработанных там, магия их красоты и чего-то еще, нам непонятного, завораживает, и все земное кажется слишком тяжеловесным и бледным. Именно это происходит с Данилой-мастером, у которого, возможно, есть и вполне земной прототип — горный мастер из Колташей Данила Зверев.
Где же корни этих сказаний? Обратимся с этим вопросом к путешественникам и историкам. Многие исследователи считают, что большинство образов бажовских сказов очень древнего происхождение — до-русского, до-славянского. Издавна рассказывают на Урале о древнем таинственном народе — чуди, жившей здесь до прихода «белого царя».
Что же это за народ? В изданных в середине XIX века «Записках об обращении в христианство мезенских самоедов» архимандрит Вениамин пишет: «Река Коротаиха замечательна обилием рыбных промыслов и чудскими земляными пещерами, в которых, по самоедским преданиям, когда-то в древности жила Чудь. Пещеры эти в десяти верстах от устья, на правом берегу, на косогоре, который издревле по-самоедски назывался Сирте-ся — "Чудская гора"».
Толковый словарь Даля так определяет, что такое чудь: «Чудакú и чудáки, сиб. чудь (т. е. странный и чужой) ж. собират. народ дикарь, живший, по преданию, в Сибири и оставивший по себе одну лишь память в буграх (курганах, могилах); испугавшись Ермака и внезапу явившейся с ним белой березы, признака власти белого царя, чудь или чудаки вырыли подкопы, ушли туда со всем добром, подрубили стойки и погибли. || Чудь вообще чудское, финское племя, особенно восточное (чужаки), и нередко говорится бранно. Чудь белоглазая! Чудь в землю ушла. Чудь живьем закопалась, чудь под землей пропала».
Сам Бажов в одном из первых своих рассказов «Дорогое имячко» пишет о них: «Гумешки-то нам от старых людей достались. …Были они не русськи и не татара, а какой веры-обычая и как прозывались, про то никто не знает. По лесам жили. Однем словом, стары люди. Домишек у них либо обзаведенья какого — банешек там, погребушек — ничего такого и в заводе не было. В горах жили. …А самоглавная пещера в Азов-горе была. Огромаднейшая — под всю гору шла. Теперь ход-от есть, только обвалился будто маленько. Ну, там дело тайное. Об этом и сказ будет». Это перекликается со словами Мамина-Сибиряка: «Чудь существовала задолго до русской истории, и можно только удивляться высокой металлической культуре составлявших ее племен. Достаточно сказать одно то, что все наши уральские горные заводы выстроены на местах бывшей чудской работы — руду искали именно по этим чудским местам». Кто любит бажовские сказы, сразу отметит Гумешки — те самые, где Хозяйка показывалась, где она помогла для царских палат в Санкт-Петербурге малахит добыть. Там же неподалеку и Азов-гора, хранящая свою тайну. Интересно, что в 1940-х годах, спустя несколько лет после выхода сказов Бажова об этой горе, во время раскопок был обнаружен клад медных изделий. В основном это были фигурки, очевидно обрядового, магического назначения, сочетающие в себе формы человека и птицы.
О чудных, необычных людях говорят различные источники от «Повести временных лет» и небольшого текста с очень красивым и загадочным названием «О человецах незнаемых в восточной стране» до современных исследований. Кто они? Мы не знаем, но они оставили свои следы. Сознавая это или нет, мы уже прошли по ним. Сейчас мы снова пытаемся понять их. Зачем? Кто-то из любопытства, кто-то в поисках экзотики и аномального... Но это важный вопрос, ведь то, что мы найдем, что обретем в результате, зависит именно от ответа на него.
Дополнительно:
Павел Петрович Бажов родился 15 января 1879 года в семье горного мастера в Сысерти (сейчас — Свердловская обл.). Учился в заводской школе, потом в духовном училище и Пермской семинарии. Преподавал русский язык в Екатеринбурге и Камышлове, путешествовал, собирал местный фольклор. Активно участвовал в революционных событиях на Урале, был эсером, потом вступил в РКП(б), стал журналистом и писателем. Находился в не очень простых отношениях с партийным руководством. Первая его книга «Уральские были» вышла в 1924 году, спустя более десяти лет появилась «Девка Азовка», а потом и «Малахитовая шкатулка», позже переведенная более чем на 100 языков мира. Интересно, что фамилия его, Бажов, происходит от слова «бажить» — «колдовать», потому и прозвище детское было «Колдунков». Как будто нарочно, как будто все предопределено было…