Ты лети! Я машу крыльями

И вновь я стала пересматривать все свои упущения последнего времени по отношению к дорогим моему сердцу существам и все то, что упускала из маленьких золотых мгновений каждого дня, из тех вещей и моментов, без которых моя душа жить не может. Я вновь вспомнила все «синицы в руке», за которые цеплялась, и всех «журавлей на небе», от которых в последнее время сама отказывалась...

И я не стала жалеть себя и не стала жалеть об упущенном, даже наоборот — оптимистически, бодро и по-своему трогательно я назвала себя настоящим «дурачком» и искренне себе сказала: «Лена, так тебе и надо!», зато потом все будет по-другому, по-настоящему.

Я вспомнила начало и кульминацию той «грозы», когда «дурачком» я перед собой выглядела по совершенно другой причине — потому что упорно настаивала на своем и пыталась донести «свою правду», а мне казалось, что меня никто не понимает и не хочет понять (а сколько подобных ситуаций бывает в жизни каждого из нас!). И я усвоила еще один урок Мудрости Любви, вернее, перед этим пришлось сначала проглотить еще одну «горькую пилюлю» правды любви. А настоящая правда любви всегда проста, как бы от нее мне ни становилось обидно.

Если другие люди не всегда меня понимают и не всегда хотят понять, это всего лишь результат того, что я сама далеко не ангел. Жду от них понимания, теплоты, сопричастности и сочувствия, а в то же время сама этого не проявляю по отношению к ним. Более того, даже не чувствую, как сильно им все это необходимо, — не замечаю их вопрошающего взгляда, не чувствую их «изголодавшуюся» душу, не слышу то, что они пытаются до меня донести. Это все потому, что одновременно на них ворчу и даже обижаюсь (ведь они тоже не видят, как сильно я в них нуждаюсь, они тоже на меня не реагируют и ничего мне не отдают!).

И как всегда бывает, одна сторона ждет от второй то же самое, что вторая ждет от первой, — никто не шевелится и не идет навстречу (потому что считает, что другая сторона обязана это сделать первой). И пока мы ждем, чтобы по отношению к нам проявили все должное, каждая сторона «дудит в свою дуду», настаивает на своем. Не мудрено, что в результате вновь замкнутый круг получается: я не слышу других и не понимаю их, и, как следствие, они не слышат и не понимают меня — и пошло-поехало. Так может продолжаться до бесконечности, и поди разберись, кто здесь прав, а кто не прав.

Так постепенно создается привычка любить, не слыша и не понимая, или привычка не слышать и не понимать, любя, которая часто является лучшей отговоркой, чтобы без угрызений совести любые ситуации и взаимоотношения пустить на самотек.

В случае любой вредной привычки всегда требуются огромные усилия, чтобы разорвать замкнутый круг, в котором оказываешься. Я поняла, насколько спасительной в нашем случае оказывается любая капелька любви, идущая от сердца и проявленная по-настоящему и искренне в качестве первого шага (она чрезвычайно важна в любых отрицательных ситуациях, которые создаются в результате привычки любить).

Какая-то из сторон всегда должна перв ой очнуться, первой снять шоры с глаз и сердца и перестать зацикливаться только на себе и на собственных переживаниях. Замкнутый круг разрывается тогда, когда ты не просто перестаешь видеть и слышать только «себя любимого», чтобы переключиться на душу и сердце тех, кто рядом, — а когда по-честному заглушаешь себя в своих выводах, обидах и претензиях, даже если искренне считаешь, что ты прав, а все остальные не правы. Он разрывается, когда сердце приказывает превозмочь себя, а ты его слушаешься и делаешь первый шаг навстречу другому человеку, хотя все в тебе бунтует (поверьте, это требует немалых усилий — потому что в любом случае тебе кажется, что ты остаешься в дураках либо перед самим собой, либо перед другими).

Трудно превозмочь себя, но, когда это получается, а на душе становится все чисто и она раскрывается — тогда первый искренний и даже неуклюжий шаг в сторону других вновь возвращает к нам саму Любовь, а привычка обижаться на всех и вся (и на саму жизнь) исчезает, как будто ее никогда и не было. Когда ты отзываешься на чужую боль и чужие потребности души и сердца, прежде чем кто-то отзовется на твои собственные, тогда Любовь щедро награждает всех и начинает совершать свои маленькие и великие чудеса.

И тогда в отживших и замученных отчуждением сердцах вновь оживают все былые и теперешние золотые мгновения, которые всегда выступают в качестве противовеса и еще одного неоценимого, незабываемого урока Мудрости Любви.

Ты можешь вспомнить какое-то былое, дорогое сердцу золотое мгновение и поделиться им со своим собеседником, и независимо от того, имело ли оно или не имело непосредственное отношение к нему, — оно станет мостом, связывающим берег души одного с берегом души другого... И дело даже не в том, что вместе вы будете проживать удивительные открытия и слышать, чувствовать, понимать друг друга, беседуя или молча. По-настоящему ценным будет то самое новое узнавание друг друга, когда красота одного узнается сердцем другого и когда это обоюдно. И кто-то из вас зажмурится и вновь откроет глаза, и будет радоваться оттого, что все это пока никуда не исчезло, и будет счастливо впитывать и трепетно запоминать надолго каждое слово, каждый жест, каждую улыбку или слезу, сияние взгляда, все звуки вокруг и даже говорящую тишину. И в золотом ларце твоих прожитых мгновений добавится еще одна драгоценность, которая твоей жизни здесь и сейчас будет придавать смысл, вдохновение, силу и свет.

Конечно, будни вернутся и все станет «как прежде»... Но зато Любовь оставит каждому свою маленькую волшебную палочку, благодаря которой можно будет возвращать ее обратно в жизнь собственными усилиями и каждый раз, когда сами захотим, — и это будет нашим с ней секретом .

Она научит нас таинственному искусству наводить мосты каждый раз, когда застывшие болота, бушующие стихии, бездны или даже целые миры будут отделять людей друг от друга. А материалом для этого строительства станут все наши золотые мгновения, прожитые и выстраданные по-настоящему, все внутренние богатства нашей души, которые никогда не забываются и которые дорого нам дались. Потому что в них собрано все наше счастье, которое доставалось сквозь слезы, и все слезы, которые выплакивали от счастья, — и поэтому из них можно будет строить мост, который дотянется до живого сердца любого существа, затронет его, и оно ответит взаимностью.

В них вся мудрость и весь свет Любви, который мы в себя вобрали, а однажды пришедшая к нам Любовь никогда нас не покинет, если только мы сами от нее не откажемся. Свет Любви всегда будет направлять нас, всегда будет мерцать в любом мраке и указывать путь к любому другому берегу , до которого мы будем дотягивать наши мосты, как бы далеко этот берег ни находился.

Не стоит расстраиваться, что будни возвращаются, что они всегда возвращаются, ибо все становится «как прежде» лишь на время — до тех пор, пока мы вновь не откликнемся, вновь не используем подаренную нам волшебную палочку и вновь не восстановим какой-то мост там, где он опять разрушился. В этом что-то есть, что-то из той самой Мудрости Любви, которая не дает нам ни очерстветь, ни расслабляться, ни почивать на лаврах.

Любовь просит всего ничего — терпеливого, повседневного труда и возобновления, и еще — чтобы мы не забывали про свою волшебную палочку в моменты растерянности, одиночества, отчаяния и душевного мрака. Если бы у нас все и всегда было хорошо и каждый день был бы золотым, мы уже ко всему бы привыкли, ничего бы не ценили и ни к чему бы больше не стремились. А нас бы отделяли от окружающего мира и от других существ целая бездна, непреодолимый «оборонительный ров», которым мы сами себя окружили, — без мостов и без золотых кирпичиков, чтобы его построить, без шанса, чтобы кто-то пробил нашу «оборону» и пришел к нам, и без шанса, чтобы мы сами разрушили ее и пошли навстречу кому-то.

А Любовь убегает от того, кто строит оборонительные рвы, чтобы ее к себе не подпускать, от того, кто перестает стремиться к ней, кто перестает ценить ее и сражаться за нее, и еще убегает от того, кто выбирает другую владычицу — ее величество Привычку с ее страшной, обольстительной и порабощающей силой.

Мой учитель, философ Х. А. Ливрага, однажды сказал мне: «Если тебе дорого, сражайся! И не забывай, что существует таинственная связь между трудным и ценным». Я через жизнь пронесла эту истину, и она помогала мне всегда, когда мне не хватало сил, чтобы превозмочь себя. Я вспоминала его слова и говорила себе: «Лена, если ты сейчас сдашься, если признаешь, что уже ничего сделать с собой не можешь, и позволишь, чтобы у тебя опустились руки, значит, ты недостаточно любишь и твоей любви грош цена!»

В разных жизненных ситуациях Мудрость Любви направляла меня так, что я всегда по-новому открывала эту истину. Сейчас я более чем убеждена, что «сражаться за всех тех, кого любишь, и за все то, что тебе дорого» отнюдь не означает зацикливаться на своем, требовать своего и даже не означает искать собственного счастья. Ведь, что бы в жизни ни происходило, если по-настоящему любишь, ты всегда искренне хочешь, чтобы прежде всего и в первую очередь были счастливы те, кого ты любишь, а лишь во вторую — чтобы был счастлив ты сам.

Если тебе дорого — сражайся, но сражайся за счастье других, а не за свое собственное — вот неоценимый урок Мудрости Любви, который я усвоила, — хотя в жизни порой приходилось заплатить за него дорогой ценой. Иногда Любовь просит от тебя отпустить любимых существ, и не просто согласиться, а благословить их на то, чтобы они пошли другой жизненной дорогой, которая уже мало будет пересекаться с твоей собственной, — лишь бы они были счастливы . И тебя терзают самые ужасные из всех мучений, когда приходится признаться себе, что счастье любимых уже не рядом с тобой, а рядом с кем-то или чем-то другим и что тебя вот-вот поглотит страшная бездна одиночества и что тебе уже незачем жить. Отпустить и благословить — это уже не Мудрость Любви, а твой Героизм Любви, потому что из всего, что тебе дорого, дороже счастья любимых существ у тебя в жизни ничего нет.

Счастье другого человека — это не единственная награда за такую твою великую жертву — по любви. Сама Любовь будет такой же великодушной к тебе и возьмет тебя под свою опеку, при единственном условии — что ты доверишься ей и не будешь цепляться за прошлое. В первое время она будет исцелять твои живые, зияющие раны и будет заставлять тебя не впадать в уныние и продолжать жить. И чтобы держать тебя в душевной «кондиции» и ради твоего собственного исцеления, она тут же применит самое мощное и самое действующее из своих лекарств и скажет: «Если тебе плохо, иди и ищи того, кому хуже, чем тебе, или того, кто все еще нуждается в твоих душевных благах. Превозмоги собственные страдания и помоги — подари тому, кто страдает больше, чем ты сам, да и любому, кого встретишь на пути, свою теплоту, свою улыбку, свое сердце, свою красоту и свои золотые мгновения. Поделись с ними — не своей бедой, а своей радостью и счастьем сквозь слезы». «Так и у людей, как у деревьев: иногда у сильного человека от боли душевной рождается поэзия, как у деревьев смола» (М. Пришвин).

А если ты послушаешься, если перестанешь жалеть себя, страдать и считать себя жертвой и если пойдешь навстречу тем, кому ты все еще нужен и кого здесь и сейчас можешь сделать более счастливыми, чем ты сам (а такие всегда находятся, совсем рядом) — то ты исцелен.

Пройдет время, и ты поймешь первый урок Героизма Любви: какой бы страшной ни казалась любая утрата, ты никогда ничего не теряешь — если это «по любви», если Любовь останется с тобой и если ты позволишь, чтобы она вела тебя дальше. Любая утрата — это всегда начало нового этапа жизни, нелегкого, но зато удивительного и непредсказуемого. А в этом новом этапе Любовь поможет тебе «догнать и перегнать» не только то, что ты утратил, а все то, чего в старом этапе твоей душе не хватало, лишь бы ты доверился ей, лишь бы ты не брыкался. Ибо «потерявши — плачем», но всегда и приобретаем — если не утратили Любовь вместе со всем остальным. Вот такие они, эти неисповедимые пути Господни... «Так вот оно чем объясняется, что моя литература остается жить: потому что это моя собственная жизнь. И всякий, кажется мне, мог бы, как я: попробуй-ка, забудь свои неудачи в любви и перенеси свое чувство в слова. И у тебя будут непременно читатели» (М. Пришвин).

И я вновь вспомнила Ёжика и Медвежонка. Когда ты испытываешь такое счастье, что от этого счастья расправляешь крылья и в душе «взлетаешь высоко-высоко и долго-долго паришь в небе», это становится возможным потому, что где-то на земле какое-то крохотное и трогательное существо, твой друг Медвежонок, тебя любит, в тебя верит и самоотверженно за тебя «душою пашет», за тебя «машет крыльями». А потом вы меняетесь, и Медвежонок летит, а ты за него «пашешь» и за него «машешь крыльями».

«А ты не бойся! Ты лети! Я машу крыльями!.. Я всегда за тебя машу крыльями», — говорил Медвежонок Ёжику, и это стало самой глубокой и самой сильной «формулой любви», самым трогательным признанием в любви, которое я открыла для себя в последнее время.

Любовь — это когда помогаешь друг другу летать . Я всегда знала, что Любовь дарует крылья, но до сих пор всегда считала, что эти крылья мои собственные, и всегда была благодарна судьбе за такие неизъяснимые мгновения счастья. И только сейчас я поняла, что Счастье Любви бывает еще сильнее и еще чище, когда Любовь тебе дарует крылья, которые не только твои, а принадлежат всем любимым и дорогим тебе существам. И тебе нужно сделать все, что в твоих силах, что бы эти «не твои крылья» заработали еще до того, как на них полетят другие. Ты должен испытать их на себе, «душой пахать», и в своем сердце и воображении ты должен увидеть все «полеты», которые твои любимые способны совершить, и поверить, что они это сделают, — потому что сам их крылья на себе испытал, сам за них ручаешься. А когда они наконец-то полетят — ты счастлив оттого, что они летают и небом любуются, и ты их с земли поддерживаешь — а от этого их крылья становятся еще крепче, полет еще сильнее, а небо, в котором они «долго-долго парят», еще голубее. И ты не выдерживаешь, размахиваешь своими крыльями и улетаешь к ним, и показываешь то, что сам в собственных полетах открыл... А в незабываемых «золотых мгновениях», когда вы улетаете вместе, уже становится совсем неважно, кто за кого внизу «душой пахал» и кто чьими крыльями сейчас машет. Важное то, что небо у вас одно и что сверху вы вместе видите «голубую реку, которая все еще за поворот уходит и в дымке тает». А потом можете вместе спуститься на землю, вместе помолчать, смотреть друг другу в глаза и улыбаться долго-долго, без слов. И никакие бури не будут угрозой вашему чистому и золотому счастью...

Я душой взлетела высоко-высоко и долго парила в небе своих грез, когда в кабинет, где я писала статью, вошел мой супруг. Он принес мне поесть, поцеловал меня, стряхнул с моей кофты пепел от сигареты и долго рассказывал, до каких новых идей они дошли с ребятами, работая все это время в другой комнате...

«Я лечу, а он машет крыльями», — вдруг осознала я, и золотое счастье воцарилось вокруг. Я засмеялась, крепко обняла его и сказала, как сильно-сильно я его люблю и какие замечательные те идеи, до которых они вместе с ребятами дошли. Его лицо озарилось, а родные уставшие голубые глаза заблестели необыкновенным светом.

«Он летит, а я машу крыльями,» — порадовалась я и подумала, как мало нашим душам нужно для того, чтобы взлететь. Потом мы вместе пошли к нашим ребятам и долго-долго делились — я своими открытиями, они своими, и не могли расстаться, потому что на небе, в котором мы вместе парили, было так хорошо и сверху было видно так много всего, чем мы не переставали любоваться. «Мы все летим и все машем крыльями друг для друга», — я была на седьмом небе от счастья. «Они запасались простором и приносили в дом покой и счастье, которым надышались. Дом становился другим оттого, что где-то голубела долина на восходе солнца, где-то плескалось море. Все тянется к большему, чем оно само. Все хочет стать дорогой в неведомый мир, окном в него» (А. де Сент-Экзюпери).

Полюби «меня лучшего», и я стану таким

Я уже собиралась было заканчивать статью, но любовь словно нашептывала мне: «Еще рано, надо сделать последний рывок». Я подчинилась велению сердца, хотя не до конца понимала, о чем еще надо писать, о чем размышлять и что еще придется по-новому переосмыслять. (Мой ум настойчиво предупреждал меня: «Как бы не переборщить — того, что уже написано, на всю жизнь хватит!») Я стала перелистывать материалы, которые собирала для этой статьи, в надежде поймать хоть какую-то мудрую мысль, которая бы меня направила. И тут наткнулась на настоящую драгоценность, которая меня растрогала до глубины души, до слез. Это было письмо главной героини рассказа Эрика Шмитта «Одетта Тульмонд». Письмо адресовано ее любимому писателю. У Одетты умер горячо любимый муж, и десять лет она пребывала в полном отчаянии, пока ей в руки не попали книги, которые ее спасли.

«Дорогой г-н Бальзан... Я вообще никогда не писала, хоть я и знаю орфографию, но во мне нет ни грана поэзии. А мне нужно немало поэзии, чтобы рассказать Вам о том, что Вы значите для меня. В самом деле, я обязана Вам жизнью. Без Вас я бы уже раз двадцать покончила с собой. Видите, как скверно я пишу: одного раза было бы достаточно!

Я любила лишь одного мужчину — моего мужа Антуана. Он всегда такой красивый, такой стройный, такой молодой. Невероятно, он совсем не меняется. Надо сказать, что вот уже десять лет, как он умер. Причина в этом. У меня не возникло желания заменить его кем-то. Это и есть мой способ любить вечно...

...Сказать по правде, до того как я узнала Вас, жизнь моя часто казалась мне невзрачной, невзрачной, как день в Шарлеруа с его низким нависшим небом, нелепой, как одинокая постель. Частенько ночью мне хотелось наглотаться снотворных и покончить со всем этим. И вот однажды я прочла Вас. Для меня будто раздвинулись шторы, впустив дневной свет. В своих книгах Вы показываете, что во всякой жизни, даже самой убогой, есть чему радоваться, смеяться, любить. Что люди вроде меня в действительности достойны уважения, так как любая крошечная радость достается им куда труднее, чем прочим. Благодаря Вашим книгам я научилась уважать себя. И даже немного любить. Сумела сделаться нынешней Одеттой Тульмонд: женщиной, которая каждое утро с удовольствием раскрывает ставни и каждый вечер с удовольствием закрывает их.

Ваши книги мне следовало бы ввести внутривенно сразу после того, как умер Антуан, это позволило бы мне выиграть время.

Когда однажды — пусть это произойдет как можно позже — вы отправитесь в рай, Господь подойдет к Вам и скажет: „Есть столько людей, которые хотели бы поблагодарить Вас за то доброе, что Вы сделали, господин Бальзан“, — и среди этих миллионов людей буду я, Одетта Тульмонд. Одетта Тульмонд, которая — уж простите ей — была слишком нетерпелива, чтобы дожидаться этого самого момента... Одетта...»

В жизни всякое бывает, и мы не знаем, сколько еще лет жизни каждому из нас отпущено судьбой — и точно так же не знаем (и слава Богу!), сколько еще лет жизни отпущено судьбой нашим любимым. И я сразу подумала: а если бы у меня подобное случилось, если бы мой любимый супруг ушел из жизни раньше меня, — что со мною было бы?

Одна мысль об этом вызвала в душе невыносимую боль, но почему-то боль быстро утихла, и на душе стало светло-светло, трогательно-трогательно. Я сразу же вспомнила, что во время наших золотых мгновений вдвоем мы беседовали об этом. Мы говорили, что независимо от того, кто из нас первый уйдет «туда», мы не только будем продолжать любить друг друга, но и будем продолжать жить друг ради друга, чтобы тому, кто «наверху», отдыхалось спокойно, чтобы глядя «оттуда», он был бы за нас счастлив. И мы друг другу обещали продолжать жить, как бы нам невыносимо больно ни было, потому что это будет нашим способом любить вечно.

И я подумала: точно так же как Одетта Тульмонд — уж простите меня, — я слишком нетерпелива, чтобы дожидаться этого самого момента, когда мой любимый супруг и любое из дорогих моему сердцу существ «предстанут в раю перед Господом», чтобы поблагодарить их за все доброе, что они для меня сделали. Надо сделать это раньше, надо успеть благодарить за все, за все здесь и сейчас, пока судьба тебе это позволяет, пока дает тебе для этого время.

Я всегда думала, что главное в жизни — уметь ценить все хорошее, что жизнь нам дарит: существа, мгновения, открытия и сражения, проявленные кем-то капельки любви, счастье сквозь слезы и слезы от счастья, уметь ценить даже свои трудности, страдания и боль и даже уроки, которые тебе преподают твои «любимые» враги, предатели и обидчики. Но Мудрость Любви учит меня, что в жизни гораздо важнее не только ценить, а научиться вовремя благодарить за все это.

И я подумала... слов не хватает, чтобы выразить все то, за что я благодарна дорогим моему сердцу существам: моему супругу, моим учителям и ученикам, моим родным, моим друзьям и многим, многим еще, живым и умершим, — даже если эти слова повторять им каждый день с утра до вечера (я им даже благодарна просто за то, что они есть у меня такие, — порой стоит только подумать о них, и в душу уже возвращается свет и счастье, до такой степени они меня в жизни спасают!). Так как же их тогда благодарить, если не словами?! И я поняла: зачем дожидаться, чтобы они радовались за меня только потом и только «в раю», глядя на меня сверху оттуда? Не лучше ли стараться жить здесь и сейчас так, чтобы каждый день за тебя могли порадоваться твои любимые — и те, кто живы-здоровы и пребывают на земле, и те, кто уже ушли «на небо» и, как ангелы-хранители, берегут и поддерживают тебя «оттуда»?

Ведь все они тебя так любят и так сильно в тебя верят, что все твои несостоявшиеся в жизни «полеты» в их сердце ты давно уже совершил, а все не преодоленные тобой трудности в их сердце ты давно уже преодолел и победил. И я поняла: если бы только постараться соответствовать всему этому, то я уже была бы другим, гораздо лучшим человеком, чем являюсь сейчас. И я серьезно себе обещала стараться жить в соответствии с любовью, которую люди испытывают к о мне, — и не откладывать мои старания на потом и даже не на завтра, а начать сразу и сейчас маленькими шагами и через маленькие повседневные детали.

Почему-то именно сейчас и на этих страницах мне вдруг захотелось всем признаться в любви со всей благодарностью сердца, на которую я способна. Спасибо вам, дорогие, любимые, за вашу любовь — и я открою вам еще один «секрет» о себе и о каждом из нас словами одного из моих любимых писателей: «Тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя» (М. Пришвин). Если бы вы сейчас могли увидеть мой вопрошающий взгляд (а вы его непременно увидите через глаза всех ваших любимых и дорогих существ, и не только), то в этом взгляде вы прочитали бы одну просьбу к вам, даже не просьбу, а молитву сердца: «Пожалуйста, полюби „меня лучшего“ — и я стану таким!»

Ведь чудеса любви потому и совершаются, что кто-то мечтает о тебе как о «самом удивительном и единственном таком на свете» несмотря на все противоположное, что ты ему показываешь, — и ты тянешься к этой мечте не потому, что думаешь, что все это правда, а потому, что ради человека, который так умеет любить и так верить, ты готов горы свернуть и ради него это сделаешь... Сколько подвигов в этом мире было совершено не потому, что у самих героев хватало на это ума, сил и способностей, а потому что в каком-то уголке мира кто-то очень сильно их любил и очень сильно в них верил. «Женщина протянула руку к арфе, тронула пальцем, и от прикосновения пальца ее к струне родился звук. Так и со мной было: она тронула, и я запел» (М. Пришвин).

Нам бы всем научиться так любить!

«Родная душа — это тот, у кого есть ключи от наших замков и к чьим замкам подходят наши ключи» (Р. Бах). И я почувствовала, что мне нужно еще поблагодарить всех-всех-всех за то, что своими «ключами» они открыли многие «замки» моих души и сердца.

Мост через Вечность

«Мне казалось, будто собрался я весь в одну смолистую почку и хочу раскрыться навстречу одному единственному другу, такому прекрасному, что при одном только ожидании его все преграды движению моему рассыпаются ничтожной пылью» (М. Пришвин).

Вот так я искала и нашла свою Любовь. Когда Любовь приводит тебя к родным, дорогим сердцу существам и к незабываемым золотым мгновениям, у тебя на душе лишь одно светлое состояние благодарности за это судьбе, и ты шепчешь тихо-тихо, чтобы «не сглазить»: «Навсегда-навсегда«. И с этим навсегда-навсегда ты начинаешь строительство самого главного моста в твоей жизни — Моста через Вечность, который нужно будет перекинуть далеко-далеко, далеко за пределы самой жизни и даже смерти...

Знаете, я глубоко верю, что с любимыми не расстаются, если они воистину объединены Любовью, и глубоко верю, что Любовь побеждает все, даже саму смерть. Я тоже очень сильно желаю, чтобы моя Любовь была „навсегда и до конца“. Только где он, этот конец? И может ли быть конец у Любви, которая сама учит тех, кого она объединяет, что она никогда не кончается?

Будучи влюбленной в философию, я глубоко верю в бессмертие моей души и в то, что после смерти ничто не кончается и что вся жизнь тебе дается для того, чтобы это осознать и заслужить... И я также верю в Бессмертие Любви — в то, что после смерти Любовь не кончается и что вся жизнь тебе дается для того, чтобы это осознать и заслужить.

Вы можете считать меня наивной маленькой девочкой, верящей в сказки (и мне совершено все равно, не обижайтесь, пожалуйста), но когда я думаю о своем супруге и о дорогих моему сердцу существах, когда думаю о том, как сильно мы друг друга любим, я знаю, верю и надеюсь, что сама Любовь и милосердный Господь на небе не позволят, чтобы мы друг друга потеряли, — иначе было бы страшно, невыносимо больно.

Наверное, поэтому я и убедилась в правоте древних философов, которые учат, что мы не одну жизнь живем и что после смерти вновь и вновь на землю возвращаемся. Я им поверила не ради красивых слов и красивых теорий, а ради того, что для меня это жизненно важно, потому что для моей души это необходимо как воздух, как вода, как свет!!!

Мне жизненно важно, умирая, знать, что где-то „там, наверху“ все любимые вновь встречаются — не будь это так, я бы просто с ума сошла... Мне жизненно важно знать, что, возвращаясь на землю, все любимые вновь ищут друг друга, имеют возможность узнать и вновь вспомнить друг друга, и вновь встретиться несмотря на всю страшную „амнезию души“ и все расстояния, которые надо победить. Не знай я этого (моя благодарность всем, кто мне это открыл, огромнейшая) — моя жизнь потеряла бы всякий смысл. Мне точно так же жизненно важно знать, что мои встречи с дорогими существами в этой жизни — не случайные, а выстраданные, что мы друг друга искали, узнали и нашли, несмотря ни на что, несмотря на все жизненные ошибки, глупости и провалы. Не будь это так, все мои сражения и вся моя жизнь превратились бы в одно сплошное мучение — потому что, видит Бог, я могу вынести многое и потерять многое, но я не могу жить без Любви, той самой, настоящей... Я меняю себя на нее... И я ни на что на свете не променяю те золотые мгновения счастья, когда наконец-то твое сердце шепчет тебе: „Это оно, это родное, дорогое, любимое“, и когда перед всей красотой, которая открывается перед тобой, ты немеешь и боишься дать волю неизъяснимому ощущению вспоминания: „Это уже было, я уже этим жила, я уже так любила...“

»...— Фенур!

— Да?..

— Когда-нибудь, в будущей жизни, кто-нибудь вспомнит все это? А мы, Фенур, мы вспомним друг друга?

— Может быть... А ты? Ты хочешь вновь встретить меня?

— Да, любимая! Только не забудь: «наши встречи призрачны, потому что мы никогда не расстаемся», — добавил юноша с улыбкой.

— Посмотри на эту звезду... Когда мы снова будем вместе смотреть на нее, вспомним ли мы Анкора и Фенур? Вспомним ли мы, что должны найти новую землю, на которой вновь возродятся Мистерии?

— Мы вспомним, — прошептал Сын Солнца...

В один миг огромная волна обрушилась на священную землю Кума. Анкор и Фенур, обнявшись, исчезли в этой волне. Море поглотило горы, деревья, гнезда, храмы... Но оно не коснулось звезд, родившихся в наступившей ночи. Высоко в небе над белой морской пеной сияла звезда, избранная влюбленными, избранная Анкором и Фенур... Словно светящееся послание, она ждала тот счастливый миг, когда они вновь вернутся, чтобы прочесть его и вспомнить...» (Х. А. Ливрага «Анкор-Ученик»).

Это моя самая любимая из всех книг моего учителя, и это конец романа, конец трогательной истории Анкора, принца с острова Посейдонис (последнего осколка Атлантиды), и его возлюбленной Фенур. Огромная волна через миг обрушится на их священную землю, а перед гибелью влюбленные обещают, что друг друга никогда не забудут...

У меня комок в горле... Такое ощущение, что вся моя теперешняя жизнь тоже была предначертана когда-то давным-давно — не Господом, а мною и силой моей любви, и нами, силой нашей любви — нашими обетами любви и верности. «А мы, мы вспомним друг друга?.. А ты? Ты хочешь вновь встретить меня?» — «Конечно, любимый, я все-все сделаю, если нужно, пойду на край света, чтобы тебя найти, я люблю тебя, я люблю тебя очень-очень...» Я вновь вспомнила своего супруга и всех своих любимых существ и поймала себя на том, что глубоко-глубоко в душе повторяю эти слова им. И очень захотелось, чтобы они меня услышали и чтобы они это знали — «навсегда-навсегда»...

Ведь я вас так долго искала, так ждала, всю жизнь свою перевернула, пока вас не нашла, и опять всю жизнь перевернула, пока мое сердце не поняло, кто вы для меня и что для меня значите. Время уходит, жалко терять его, нам надо столько всего еще открыть вместе и сделать вместе, столько всего друг другу рассказать...

Так хочется, чтобы в этой жизни мы все делали меньше глупостей, а то, не дай бог, судьба нас так далеко друг от друга «раскидает», чтоб придется всю вселенную прошерстить, пока друг друга вновь найдем... И хочется научиться любить так сильно, чтобы заслужить «новую встречу» с вами, когда бы она ни состоялась.

И хочется, чтобы мы всегда друг друга любовью спасали, благословляли, берегли и защищали, как бы далеко друг от друга судьба нас временно ни разлучала... А если что, не переживайте и вспомните сразу нашу любимую «То, что было, — есть, и будет всегда», и «все былое в отжившем сердце» оживет. И мы вспомним время, «время золотое», и сердцу станет так тепло...

***

«Что держите в сердце своем, то и исполнится, чем больше всего восхищаетесь, тем и станете» (Р. Бах). А я сейчас открыла окошко, и там далеко-далеко сияют звезды. Я не знаю, где вы сейчас, но кажется, что вы совсем рядышком и что мы вместе зажмурились и вместе вновь открыли глаза... Смотрите, вооон там, высоко-высоко, горит одна звезда. А вдруг это ОНА, та самая... Может быть, мы с вами встретимся где-нибудь во сне или в наших грезах прямо под ней, в лучах ее света — я и моя любовь, вы — и ваша. Храни вас Бог!

You have no rights to post comments