В нашем мире много страдающих живых существ. Почти каждый день я встречаю бездомных людей, нищих, просящих милостыню, кошек и собак, живущих и умирающих на улице. Не раз у нас с друзьями и знакомыми завязывались на эту тему долгие беседы. Несмотря на то, что соглашаемся со многими доводами собеседников, внутренние реакции остаются у каждого свои. Ведь что умом ни пойми — сердцу трудно подчиняться его приказам, а «безголовым» тоже быть нельзя: можно наделать много ошибок.
Бывает еще более трудная ситуация: страдающие друзья, родные и близкие. Мы не можем не стремиться им помочь. Но иногда эта помощь оказывается «медвежьей услугой». В моей жизни есть люди, ставшие «благодаря» такой помощи инфантильными нахлебниками.
А бывает еще труднее: человек, страдающий из-за своей «слепоты». Хоть посторонний, хоть родной. Он видит ситуацию, в которой находится, совсем в ином свете, и считает, что виноват в этом кто угодно, только не он сам. Настоящую помощь — избавление от этой «слепоты» — он воспримет как «удар ниже пояса», равнодушие и даже жестокость.
Хорошо, если в процессе нашей жизни нам все-таки удается учиться по-настоящему помогать. Видеть настоящую причину проблемы и пытаться убрать именно ее. Это намного ценнее, чем иметь хорошую оценку среди людей.
Можно, конечно же, обрести своими словами или действиями «славу» равнодушного и даже жесткого человека. Особенно в отношении своих близких. Это больно. Но ведь это — если совесть наша чиста — не правда. Разве на самом деле равнодушен и жесток врач, прописывающий больному раком химиотерапию и вызывающий временные сильные страдания человека? Хирург, отсекающий безнадежно больную конечность или орган? Родители, предупреждающие своего ребенка, что при достижении совершеннолетия ему придется учиться жить самостоятельно — и выполняющие свои предупреждения, мягко, но решительно выставив свое чадо в какой-то момент из родительского гнезда? Человек, не собирающий из жалости в свой дом множество бездомных животных, чтобы они потом сидели взаперти и вели скучную, хотя порой и долгую жизнь вместо яркой и короткой свободной? Не отдающий, ради успокоения своей совести, деньги всем подряд нищим, обеспечивая им и дальше такой образ жизни? Не потакающий «слепоте» человека, считающего, что весь мир ему что-то должен?
Конечно, за других людей решать или что-то сказать о них мы не вправе. А за себя — можем. Ситуации бывают разные, и мы вправе действовать согласно своим представлениям и чувствам. Но я уверена, что даже действие может иметь эффект бездействия, если, помогая «по мелочи», не стараться найти решение проблемы в целом. Нанести косметику на лицо смертельно больного, чтобы он лучше выглядел — означает закрыть глаза на саму болезнь, успокоить себя на время и позволить человеку страдать дальше. Прослыть в своих глазах и глазах других людей добрым и милосердным, не стараясь при этом изменить положение вещей — по-моему, в этом нет сострадания.
Порой, когда учишься, стремясь на деле понять истинную суть милосердия и сострадания, сердце рвется по десять раз в день. Но пусть лучше так, чем успокаивать себя проявлением жалости.