Валерия Флориановна Даувальдер. Член Академии Европейской культуры, советник Академии “Тиберина”, автор диссертации “Теопсихология”, написанной под влиянием К. Юнга, композитор, поэт, художник... Длинный список наград и почетных званий невольно вызывает у нас представление об их обладательнице как о хрестоматийном классике, недоступном для нас, обычных смертных.
Осенью этого года мы встретились с Валерией Флориановной на выставке ее картин и мозаик в одном из павильонов Царицынского парка, и перед нами неожиданно открылся совсем иной ее образ — образ тонко чувствующей юмор и иронию сказочницы, прекрасной рассказчицы, актрисы.
Воскресный день. Валерия Флориановна, окруженная посетителями, привычно переходит от одной работы к другой. У каждой витрины — свой рассказ, своя игра, свой маленький спектакль. Здесь мы узнаем о том, как ее руки впервые прикоснулись к камню... Здесь слышим воспоминания о детских годах... Там узнаем о друзьях и близких, о встречах со знаменитыми художниками, певцами, философами... А здесь — совсем другое, здесь звучат стихи, оживает миф...
— Вот изображен человек, который стоит на перепутье трех дорог. Алконист, птица радости, говорит ему: “Если пойдешь по моему пути, то будешь вечно юн, вечно радостен. В этом — счастье.” А Гамаюн, птица знания и мудрости, говорит ему: “Если пойдешь по моему пути, то узнаешь все тайны Вселенной. В этом счастье, в этом радость”. Третья же птица говорит: “Нет, счастье - в сострадании. Если пойдешь по моему пути, то ты заслужишь любовь всех людей. В этом счастье”. И стоит он, задумавшись, по сей день. Как вы думаете, какой же путь ему выбрать? (Последний вопрос Валерия Флориановна адресует детям. Трое отвечают, что третий). Совершенно правильно. Пошел по первому — вроде бы хорошо, но однообразно: покушал, поспал, повеселился, покушал, поспал, повеселился... Пошел по второму пути — узнал все тайны Вселенной. Ну и что? Вспомните путь доктора Фауста. Давайте пойдем по третьему пути и попытаемся заслужить любовь всех живущих на земле. Знаете, я очень рада, что сегодня почти все, у кого я спрашивала, ответили так же.
Группа людей, собравшихся вокруг Валерии Флориановны, пестрая: здесь и дети буквально всех возрастов, и взрослые. Но вот интересно: прошло больше часа, а слушают все. Повествование сменяется вопросами, адресованными слушателям. И чувствуешь, что как-то незаметно возникает желание просто поговорить. Экскурсия не заканчивается — она превращается в оживленные обсуждения. Мы тоже находим время, чтобы задать несколько вопросов.
— Валерия Флориановна, в своих работах Вы изображаете много крылатых существ: и фантастических — эльфы, и реальных — стрекозы, бабочки, птицы. А как вы общаетесь с миром природы?
— Я много путешествую и очень люблю природу. Человек с природой — единое целое. Я ощущаю все перемены в климате. Очень остро, как зверь, чувствую запахи и живу этими запахами. Я бы даже сказала, во мне много звериного. Знаете, университетская кличка моя была — Ёж. Вероятно, это было связано с характером. Допустим, кто-то приходит ко мне и в чем-то пытается убедить — а у меня все иголки моментально торчком. И только потом понемногу их можно пригладить. Даже мой сын, когда был маленький, на одном из своих первых рисунков, зная, что я люблю музыку и часто получаю от артистов записи, пластинки, нарисовал ежа, который отодвигает иголку проигрывателя и играет своими иголочками. Такая вот карикатура. Даже мой маленький сын это почувствовал.
— Скажите, а вот эта упрямость, она Вам в жизни помогала, или иногда приходилось убирать иголки?
— Да она у меня просто оттого, что я к себе вот так, насторожившись и постепенно, подпускаю. Словно у меня есть мешочек, в который я на какое-то время складываю информацию, которая поступила и заставила меня съежиться.
В творчестве Валерии Флориановны, словно в пушкинском Лукоморье, — “там русский дух, там Русью пахнет...” За недолгое время пребывания в России в дни детства и юности она впитала в себя все самое лучшее, что есть в русской культуре. И не только как художник воплотила это в поэмах, романсах, музыкальных произведениях, сказках.
— Вы такая необыкновенная рассказчица. Скажите, а что для Вас с детства значила сказка? Были ли в Вашей семье традиции рассказывания сказок?
— Мои сказки на больной почве родились. Я родилась в 1918 году, почти сразу после революции. В три года люди обычно слушают сказки, а моя няня умерла от голода. Я знала просто, что она исчезла, но не знала куда. Мы тогда жили в Енакиево, там был большой металлургический завод. Помню, как страшными голодными осенними или зимними днями папа и мама уходили. Мама шла на свалку, искала что-нибудь, чтобы протопить комнату. А папа работал буквально за коробку спичек. Он был металлург, большой специалист, составлял планы по выпуску продукции этого завода. В 1934 году его арестовали, нас выселили как врагов народа... Вы меня просили рассказать о сказках. Так вот, выгнанные из имения, мы жили тогда в страшных условиях. Я часто оставалась одна в холодной квартире, уходя, мама включала свет, потому что сумерки наступали рано. И этот холодный элетрический свет навсегда у меня остался как ночной кошмар. Если я вижу страшный сон, то в нем всегда пустая квартира и светится та лампочка без абажура. Так, холодная и одинокая, я научилась сама себе рассказывать сказки. Они вошли в мои сновидения. А потом, когда уже жизнь стала более или менее благополучной, я даже умела заказывать себе сны. И засыпая, говорила себе, что хочу сегодня быть на дне морском, хочу летать или же в лесу быть...
Валерия Флориановна Даувальдер родилась в г. Мариуполе и прожила до 16 лет в Донбассе, в г. Енакиево. В 1934 г. она вместе с родителями вынужденно покидает Россию и поселяется в Швейцарии.
— Были, конечно, и годы отчаяния, с которым бороться было трудно. Да, жизнь била чересчур сильно, почти невыносимо.
— Это, наверное, во время войны...
— Скорее во времена смерти близких.
— Скажите, а трудности мешали Вам или, наоборот, давали новую силу?
— Дважды в жизни я совсем была выбита из колеи, и мне потребовались годы, для того, чтобы я вновь обратилась к работе. Конечно, сейчас у меня тоже есть трудности, но есть и достаточно сил и разума, для того, чтобы с ними справиться...
— А каким образом Вам удалось, несмотря на тяжелые испытания, сохранить оптимизм и необычайно доброе, сердечное отношение ко всему, что происходит в мире?
— Я хочу сказать, что зла не существует. И если мы действительно хорошо подумаем, зло не было сотворено. Зло разрушительно. Конструктивно только добро. Создано было только добро. Создано по законам великой гармонии движения Вселенной. Всякое нарушение ни к чему доброму не приводит, поэтому мы должны следовать добру и никогда от него не отклоняться. Зло — это только отклонение от добра. Самое главное - путь Добра.
Прожив большую часть жизни в Европе, путешествуя по Италии, Франции, получив европейское образование, Валерия Флориановна остается русским человеком, наследником и носителем культуры своей Родины.
— Вам никогда не казалось, что Вы должны были родиться в другое время, в другую эпоху? Если бы мы могли выбирать, где и в какое время Вы хотели бы жить?
— Это была бы, конечно, Россия. Там, за границей, меня воспринимают как русскую художницу. И это то, чего я хотела, то, к чему я и стремилась. А выбрала бы я эпоху Александра III. Во-первых, в то время не было ни одной войны. Во-вторых, был правитель, который держал все очень крепко. В то время женщины по русским дорогам ходили со шлейфом и как-то не пачкали его. Взять ту же портняжку, ей надо было пройти бог знает сколько дорог, чтобы отдать барыне заказанное платье, и тоже ведь была в длинном платье со шлейфом. Не могла же она иметь сто платьев и менять, чтобы они не были грязные. Значит, улицы были достаточно чистыми. А если улицы чисты, то и в душе довольно чисто было. В литературе того времени мы читаем, каким страшным горем был незаконный ребенок. А сегодня имеем ли мы угрызения совести по этому поводу? Разница между двумя эпохами колоссальная. Потому-то мне и кажется та эпоха интересной. Расцвет литературы, философии, изобразительного искусства — все это показывает нам, на какой высоте был культурный уровень того времени...
— Мне кажется, что Вам удается принадлежать одновременно разным эпохам. В чем секрет?
— Может быть, в том, что женщины не стареют... Однако я вам расскажу такой случай. Пришел сюда один маленький мальчик и спросил: “А Вы Петра I видели?” Я ему сказала: “Нет, зато я видела его папу, Алексея Михайловича. Там была история с патриархом Никоном, надо было разобраться...”
В глазах озорные огоньки... И мы в очередной раз за сегодняшний день удивляемся тому, как из-за морщинок вокруг глаз снова выглядывает задорная, молодая душой сказочница.
Иногда она озадачивает неожиданно короткими ответами. Когда мы, видя перед собой такого наполненного энергией, идеями и творческими планами художника, спросили Валерию Флориановну, чего бы она пожелала себе в следующем году, то услышали простое “новых встреч с этими людьми”. И тогда еще раз подумалось о драгоценностях. Мы сидели в зале, где во всем блеске сверкали мозаики Даувальдер из топазов, яшмы, сердоликов... а для нее самым ценным в тот момент была возможность вновь увидеться вон с тем неуклюжим мальчишкой или с девочкой, которая от рождения не слышит, но учится работать с камнем.
После таких встреч надолго остаются улыбка и ощущение, что тебе повезло. Ты бы чего-то не приобрел, если бы не встретился с этим удивительным человеком, который умеет по-настоящему одаривать. Не алмазами и изумрудами, а возможностью в драгоценных каменьях увидеть свет лица прекрасной Дивы и услышать музыку Леля.
Валерия Флориановна одаривает не столько своей энергией и темпераментом, сколько открытием особого рецепта: оказывается, если к щедрости добавить чуть-чуть осторожности и окутать все это теплом — то тогда и происходит рождение нежности. Мы с удовольствием передаем в подарок читателям “Нового Акрополя” стихи Валерии Флориановны Даувальдер.
ГОРШОЧЕК НЕЖНОСТИ
Сочельник. В светлой горнице одна
Сидела девушка и пряла у окна,
Печален был ее прелестный лик,
И долу взор задумчивый поник:
“Ушел! Ужели в сердце не найти
Немного нежности? Но нет, он не сказал,
Что любит! Он богатство обещал,
Наряды, украшенья... Для жены,
Он говорил, ему не жаль казны...
Казны не надо мне! Заветный мой
Я отдала ему горшочек голубой:
“Горшочек нежности мне подари!”
Он взял и молча вышел. Свет зари
Костровым всплеском небо опалил
И таял трепетно. Народ спешил,
Стекаясь отовсюду на призыв
Рождественского благовеста. Позабыв
О празднике, пред бочкой у ворот
Своих хором стоял день целый тот,
Кто взял у девушки горшочек голубой:
“Несите нежность! Эй, народ честной,
Я нежность покупаю! Весь товар
Сюда несите, млад ли, или стар —
Плачу, что спросите!..”
Но день прошел,
И к юноше никто не подошел.
“Чтож, нет у нас — в соседнем городке
Найти товар не трудно будет мне!”
И юноша, одевшись потеплей,
Взвалил на сани бочку, лошадей
Запряг своих и лихо покатил.
Нет, нежности он так и не купил!
Шли дни, недели, месяцы, года.
Минула юности беспечная пора,
Но где-то ищет нежность мой герой,
Держа в руках горшочек голубой.
Не проходите мимо: нет у вас
Немного нежности, чтоб холод его глаз
Вы утолили нежностью своей?
Иль щедрости не стало у людей?!
Мы вошли в зал, где висели мозаики из камня, и сразу увидели то, о чем были наслышены, но чего не передавала никакая фотография, — казалось, что мозаики светятся. Немного постояв у такой работы, что называется побыв с ней наедине, понимаешь, что дело не в особом освещении, не в каких-нибудь таинственных эффектах самоцветов, а видишь перед собой, как мастер смог прочитать настоящую глубину материала. И вот цвета заиграли так, что роза с полутонами ее лепестков кажется и написанной кистью, и в то же время это почти скульптура. Камни искуснейшим образом подогнаны один к другому, но они не выравнены до одной гладкой плоскости, а свободно выплескиваются. Так, как это подсказывает камень, так, как этого просит сюжет.
После того, как замечаешь особую любовь художницы к прозрачности и объемности камня, с удивлением открываешь совсем другую сторону ее творчества. Работы, выполненные в технике миниатюрной живописи, первоначально создавались как иллюстрации к сказкам, кстати, многие из которых написаны самой Валерией Флориановной (“Грибной переполох”, “Фея сказки”). Благодаря филигранной технике мазка и уникальным краскам сейчас они, несомненно, приобрели самостоятельную ценность. В них ожили фантастические сюжеты, в которых слились и приоткрывшаяся интимная сторона природы, и волшебные существа в пышных одеяниях.