Интервью с народной артисткой СССР, лауреатом Российской премии им. Глинки, профессором, руководителем Академического русского народного Северного хора Н.К. Мешко.
Кто любит — тот любим,
Кто светел — тот и свят...
Как часто в жизни мы вспоминаем нашего первого учителя, подарившего нам важное слово, сказанное в самый нужный момент, взгляд, говорящий о том, что ты не одинок, сердце, наполненное любовью. У кого-то такой учитель встречается в семь лет, когда он впервые приходит в школу, у кого-то в старших классах... А у меня такая встреча произошла довольно поздно, когда я училась в институте, хотя поздно или рано — это, наверное, неважно. Главное, что это произошло.
Помню первую встречу с Ниной Константиновной Мешко, руководителем кафедры народного пения в институте им. Гнесиных. Она вошла в зал... нет, даже не вошла — вплыла. Потому что походка у нее царственная, о таких в народе говорят: «не идет, а плывет, как пава». Светлые голубые глаза, ясный, проницательный и мудрый взгляд. И первые слова, которые я не сразу понимала, но которые дороги мне и по сей день:
«Если вы хотите научиться петь — научитесь любить. Любить самозабвенно, но не себя в песне, а все то настоящее и глубокое, которое в русской песне сокрыто. Ведь каждая песня — это тайна за семью печатями, и только тогда, когда ты ее осторожно открываешь, она срастается с тобой воедино».
Никогда прежде мне не говорили таких слов, никогда прежде я ни о чем подобном и не задумывалась. Пела и пела себе как поется, а оказывается, петь по-разному можно.
Можно петь, пользуясь обычными штампами, самому не осознав, почему в одном месте голос нужно увести, а в другом вывести на кульминацию, не подумав о том, что у песни есть свой смысл и что все должно подчиняться идее, тому, «что ты хочешь этим сказать».
А можно петь и самозабвенно любоваться своим голосом, забыв о том, что голос — лишь инструмент. О таких певцах Вагнер говорил, что они не поют, а занимаются звуковыпусканием, самоутверждаются через очередной, взятый с разгончиком звук.
А я чего хочу? Зачем пою? Что пою? Ведь очень хотелось заниматься настоящим искусством. Меня не долго мучили эти вопросы, потому что рядом был тот, кто рассеял все мои сомнения и помог найти правильную дорогу.
Нина Константиновна всегда говорит, что песню нужно «проживать», видеть за ней жизнь и историю и обязательно знать, чем через пение будешь делиться с другими.
«Слезливая сентиментальность, надрыв не свойственны русской песне, даже если она повествует о трагических событиях. И в радости, и в горе в ней всегда присутствует душевное здоровье».
Все свое время Нина Константиновна дарила и дарит по сей день своим ученикам, а их у нее за 50 лет творчества видимо-невидимо, как в нашей стране, так и за рубежом. Помню, как трепетно она относилась к работе с нами, пытаясь почувствовать душу и природу каждого. Вдохновить и поддержать того, у кого что-то не получалось, очень тонко и благородно указать правильное направление тому, у кого начиналась «звездная болезнь» (у певцов она почему-то особенно распространена).
Она делилась с нами тем, что в педагогике есть два подхода: первый — это когда студент словно сосуд и педагог его должен заполнить, а второй — когда студент словно факел, который педагог должен зажечь. Нина Константиновна всегда придерживалась второго подхода:
«Ни один ученик не должен уйти с урока без достижения или открытия, пусть совсем маленького, ведь такие шаги приносят счастье большой победы. А иначе — урок не состоялся, дуэт ученик-учитель можно считать не прозвучавшим».
Нина Константиновна постоянно находится в состоянии внутреннего поиска: поиска настоящего в творчестве, поиска лучшего в вопросах педагогики, да и вообще поиска смысла жизни. Тот, кого из нас посещали такие же вопросы (а они обычно не дают успокоиться, пока на них не найдешь ответа), старались не пропустить ни одного слова:
«Человек постоянно должен находиться в поиске, и вследствие этого он изменяется. Порой то, что он отверг в юности, приходит к нему в старости. Искать себя, узнать себя — ведь это и есть цель жизни. Если у человека нет высокого идеала, стремления к нему, душа его будет блуждать бессмысленно, а время будет потеряно».
Меня всегда поражало внутреннее спокойствие этого человека, ее уверенность. «Неужели у нее никогда не бывает проблем, — думала я, — неужели ей все так легко в жизни дается?» Встретившись с Ниной Константиновной спустя пять лет после окончания института, я открыла этого человека заново. Нет, проблемы у нее есть, но они не такие как у нас — повседневные, обыденные, неинтересные и скучные. Проблемы ее заключаются в том, например, как успеть доработать и выпустить в свет две книги о работе певца над репертуаром, как добиться от издательства нового тиража ее уникальной работы «Методика обучения искусству народного пения», потому что за ней приезжают люди с разных концов России, как лучше донести до ученика, что быстрых результатов ждать не следует, а нужно набраться терпения... Этот список можно было бы продолжать долго. Но самое интересное то, что Нина Константиновна за эти годы стала еще моложе, моложе душой. Она читала свои стихи, которые начала писать в 80 лет! Сейчас ей 85, но кажется, что годы не властны над ней: она как жила прекрасным, так и живет по сей день. Мне стало очень стыдно за себя...
Не скрою, что многие в институте считают ее чудаком. Но побольше бы таких Чудаков, тогда, может быть, и в искусстве было бы куда больше настоящего.
На мой вопрос, о чем она больше всего мечтает, Нина Константиновна ответила сразу, не задумываясь, потому что живет этим всю свою жизнь:
«Моя сокровенная мечта — выполнить свой долг и отдать людям все то, что я умею, знаю и понимаю. Пусть это будет малой крохой, пусть не каждый человек ее востребует, далеко не каждый — единицы. Но кому-то она даст толчок, и этот человек пойдет дальше. Все, что тебе дано, ты должен передать людям — вот это моя главная жизненная задача».
31 мая Н.К. Мешко
исполняется 85 лет.
Редакция журнала
присоединяется ко всем поздравлениям и желает Нине Константиновне здоровья, радости
и осуществления всех ее творческих планов!
СТИХИ
Исповедь
Прости, прости меня, Господь,
За то, что сделать не сумела
И в суете дневных забот
Отдать долги я не успела.
Я не успела подарить
Кому-то взгляд, кому-то ласку,
Одним не облегчила боль,
Другим не досказала сказку.
Пере родными в скорбный час
Не совершила покаянья
И нищему в суму не раз
Не положила подаянья.
Любя друзей, нередко их
Сама невольно обижаю,
А видя горести других,
Я от страданья убегаю.
Я устремляюсь жадно к небу,
Но груз забот влечет к земле.
Хочу отдать кусочек хлеба —
И забываю на столе.
Я знаю все, что я должна,
Но не исполнила завета...
Простишь ли ты меня, Господь,
За все, за все, за все за это?!
«Счастье — это ноги», —
Думает хромой.
«Счастье, что не помер», —
Думает живой.
«Счастье — это деньги», —
Думает скупец.
«Счастье — это разум», —
Думает мудрец.
Счастье — это солнце,
Неба красота,
Новых дел кипенье,
Жизни суета,
Каждое дыханье,
Каждый вздох любви,
Искусы желаний,
Жаркий ток крови.
Счастье в достиженье,
В ярости борьбы,
В ярких озареньях,
Странностях судьбы...
Счастье не бывает
Полным никогда:
В жизни рядом ходят
Радость и беда.
Но судьбы удары
С мужеством прими,
Что дано, изведай
И благослови.