Всего и надо, что вглядеться,— боже мой,
Всего и дела, что внимательно вглядеться…
Ю. Левитанский
Да, мы заложники стереотипов. В языке, в подходах, во взглядах. Так бы хотелось нового взгляда, свежего понимания, непредвзятого отношения… К себе? Конечно! Ну и к остальному человечеству, понятное дело.
Само слово «стереотип» возникло от типографского термина, означающего печатную форму, клише для многократного воспроизведения. Вот и мы так — однажды создаем свою «форму», создаем по каким-то критериям представление о чем-то, а потом просто пользуемся им — множим оттиски.
Так произошло, например, с волком. «Кровожадный хищник», «свирепый», «я злой и страшный серый волк»… И вопрос вовсе не в том, что на самом-то деле он белый и пушистый, а в том, что наше представление о нем — это только наше представление, к самому волку оно отношения почти не имеет.
Так произошло с Великой Отечественной войной. В советское время из нее сделали плакат, в постсоветское — замазали плакат черной краской, заменили один стереотип на другой.
Так произошло с у-шу и другими боевыми искусствами. По отношению к ним возник целый ряд стереотипов, от «для здоровья полезно» до «мистический путь воина».
Так происходит с нами во время путешествий — мы часто видим не то, что есть, а то, что соответствует нашим стереотипным представлениям, И, наоборот, не видим того, что нашим представлениям не соответствует. Так индейцы не смогли увидели приближавшихся кораблей Колумба, потому что в их представлениях о мире подобного не было.
Почему возникают стереотипы — можно понять. Мы очень быстро живем. Слишком быстро. Катастрофически быстро. И не успеваем вглядываться. Ну и ленимся, конечно. Конвейер всегда производительнее ручной работы. А вглядываться — это всегда уникальная, «ручная работа». Есть такая болезнь: читать критические отзывы о каком-то произведении, не читая самого произведения. Или судить о человеке, не узнав самого человека.