«Около полуночи она открыла глаза и подняла с усилием руку, как будто бы чтобы перекреститься...» В половине первого ночи 23 января 1931 года умерла Анна Павлова. Ее последние слова были:
– Приготовьте мой костюм Лебедя...
 |
| Анна Павлова |
Начало XX века подарило миру целую плеяду талантливых артистов, поэтов, художников, балетмейстеров. Серебряный век, малое возрождение в России...
В созвездии замечательных танцовщиков и балерин яркой звездой взошло имя Анны Павловой. К 30 годам она стала живой легендой русского балета.
Вся жизнь, отданная танцу. Да танец и был для нее самой жизнью, не оставляя места ничему иному, а сцена – алтарем служения искусству, и это составляло весь смысл ее существования. И чем дальше разносилась слава танцовщицы, тем строже соблюдались правила «служения».
«Она не играла, а буквально „трепетала», и не танцевала – а просто-таки летала по воздуху... Можно было наблюдать собственно два спектакля: один – на сцене, другой – в зрительном зале; не только мужчины, но даже женщины не могли сдерживать волнения чувств и то и дело прерывали танцы госпожи Павловой одобрительными возгласами от глубины и напряженности испытываемых ощущений» (газета «Слово», 1905 г.).
Контраст хрупкости и силы, железной воли и подкупающего простодушия. Словно предчувствуя грядущие бури XX столетия, она спешила рассказать в своем танце о быстротечности счастья, о красоте человеческой души. Это была словно бы попытка поймать неуловимое. Современники говорили, что ее танец пробуждает воспоминания о чем-то давно минувшем, о чем-то отошедшем уже в область преданий.
В ней жила необъяснимая загадка. По свидетельству многих биографов, она почти никогда не читала, но откуда-то знала наизусть стихи на разных языках. Стихи, похожие на танец, на разговор с природой, с миром зверей и птиц. Она бесстрашно брала в руки змей, кормила медведей, носила за пазухой птиц. Отказываясь от спутников, оставалась одна у подножия сфинкса в африканской пустыне ночью до восхода солнца.
– Приготовьте мой костюм Лебедя...
Она шагнула в легенду, оставив миру память. Память о прекрасном, память о той, что говорила с людьми на языке, понятном каждому, память о лебединой песне своего века.