При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое. Творя память преподобного Сергия, мы проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка.
В. О. Ключевский
1930-е годы — время начала устрашающего шествия по миру фашизма, время кровавых репрессий в России. Именно в этот момент два таких разных и замечательных живописца, как Михаил Нестеров и Николай Рерих, внешне независимо друг от друга, в разных частях света, пишут серии работ, посвященных Сергию Радонежскому. Это не первые их произведения, посвященные великому святому, но теперь это больше и сильнее, чем все их предыдущие полотна, связанные с Сергием. По сути, это послание русскому народу накануне Второй мировой войны. И удивительным образом это послание и сама трактовка образа Сергия очень похожи у обоих художников — в отличие от прежних их картин.
Два художника
Нестеров и Рерих были знакомы между собой; более того, на стыке XIX–XX веков у них была общая художественная среда — творческое объединение «Союз русских художников», они очень уважали друг друга. Как живописец старшего поколения Нестеров оказал влияние и на творческое становление Рериха.
Художники были связаны не только общей средой, но и переживаниями эпохи. Время расцвета одного и становления второго — это рубеж веков, преддверие великой войны, а затем и революции; время поиска идеалов, обращения к неизменному и вечному в быстро меняющемся и разрушающемся мире. И оба живописца живо откликались на веяния времени, нужды своей эпохи и страны.
Были они связаны и глубиной духовного восприятия бытия, религиозных истоков русского народа. Нестеров вырос в глубоко православной семье, в которой почитались церковные обряды и традиции. Вот что пишет С. Н. Дурылин в своей книге о художнике: «Нестеров в детские годы в родительском доме был религиозен... Нестеров еще в детстве нашел в этом кругу зерно народной русской красоты, сумел извлечь из этого обихода замечательный художественный материал для построения своего поэтического сказания о родине, о ее природе и человеке».
Православная вера и традиция вошли в сознание и Николая Рериха с самого раннего детства. «Из давних детских воспоминаний встает посещение Троице-Сергиевой Лавры. Потом Иоанн Кронштадтский: «Не болей. Придется много для Родины потрудиться». Потом неисчетные храмы, монастыри во время наших паломничеств с Еленой Ивановной. Новгород! Наконец, Валаам со схимниками». Эти воспоминания Николай Константинович записал в 1945 году, за два года до ухода из жизни. Все это повлияло на формирование живописного видения художника. «От веры и от отцов моих не отрекусь», — напишет Рерих в 1930-е годы. 
Нестеров и Рерих оказались не только единственными художниками в русском символизме, которые на протяжении всей жизни работали над созданием образа православной Руси, но и единственными в русском искусстве рубежа веков, создавшими циклы картин о преподобном Сергии и православных святых. И образ Сергия Радонежского как народного святого был близок обоим с детства.
Преподобный
Жизнь и духовная деятельность Сергия Радонежского пришлись на то время, которое стало одним из самых тяжелых в истории Древней Руси. XIV век — это время после татаро-монгольского нашествия, лишившего народ не только материальной, но и духовной основы. Кроме того, это эпоха сильнейшей раздробленности Руси. Как пишет В. О. Ключевский, Сергий родился в то время, когда старики еще помнили древний, первобытный, животный страх; страх, мешавший объединиться, решиться противостоять врагу. И поколение Сергия — это поколение, которое совершило, по сути, русское возрождение — возрождение духа, позволившее в итоге изгнать ордынцев, объединить Русь, возродить духовную и материальную культуру. Именно благодаря духовному расцвету XIV века, у истоков которого стоял Сергий, стал возможен расцвет культуры XV века.
Сергий Радонежский — сеятель духовности и начинатель монастырей, он оставил после себя множество учеников и последователей, распространивших его учение и волну духовного возрождения по Руси. Причем учил он не проповедями и поучениями, а самой своей жизнью. А жил он просто: много работал. Много молился. Никогда не сеял ненависть, злобу и зависть, а всегда хранил внутреннюю чистоту и любовь в сердце. Жертвовал своими личными желаниями и удобствами ради блага других. Делая выбор, всегда отдавал предпочтение общему перед частным. Любил каждого человека и видел в нем лучшее. Единство ставил выше различий.
Именно в это время монастыри становятся очагами культурной жизни, а их число резко возрастает. При этом сам Сергий со своей обителью и своими учениками был примером в этом оживлении монастырской жизни, «начальником и учителем всем монастырям, иже в Руси».
Образ Сергия в русской истории — это идеал, напоминание о внутренней силе русского народа, о его корнях. И неудивительно, что к его образу с новой силой обращаются деятели искусства в непростое время рубежа XIX–XX веков. Время самоидентификации, поиска духовных корней, духовной опоры и защиты. Именно тогда, в 1892 году, по случаю 500-летия кончины Сергия Радонежского, В. О. Ключевский произнес свою знаменитую речь о его значении, так тронувшую его современников (включая и Нестерова и Рериха).
Образ Сергия
Нестеров писал в воспоминаниях: образ Сергия Радонежского «...пользовался у нас в семье особой любовью и почитанием». В детские годы этот святой «был нам близок, входил... в обиход нашей духовной жизни». За более чем 50 лет творческой работы Нестеров создал 15 больших произведений, посвященных ему. Первой в этой серии была картина «Видение отроку Варфоломею» (1889), далее следовали: «Юность Преподобного Сергия» (1892–97), триптих «Труды Преподобного Сергия» (1896–97), полотно «Преподобный Сергий» (1898), эскизы к большой картине «Прощание Преподобного Сергия с князем Дмитрием Донским» (1898–99). Был и второй цикл работ, созданный в 1920–30-е годы: «Пересвет и Ослябя» (точная дата создания неизвестна), «Три всадника. Легенда» (1932) о защите Троице-Сергиевой лавры под святым покровительством преподобного, «Дозор» (1932). Они значительно менее известны широкой публике.
Как и у Нестерова, образ Сергия — один из центральных в творчестве Рериха. «Ты пишешь, — отмечает он в письме 1938 года к А. Бенуа, — что Твой патрон — Фома Неверный, а мой — Св. Преп. Сергий Радонежский. Помню, что, когда братия изгнала Преподобного из им же выстроенного монастыря, он нисколько не огорчился, но, взяв посох, пошел на новое строительство. В этом неутомимом строительстве заключено всепобеждающее творчество». Сергий высоко почитался в семье Николая и Елены Рерихов, которые видели в нем своего Учителя и всю жизнь строили по его заветам. Елена Ивановна Рерих под псевдонимом «Н. Яровская» написала прекрасный очерк «Преподобный Сергий Радонежский».
Николай Константинович посвятил святому множество работ: «Сергий-Строитель» (1924 и 1940), «Сотрудники» (1940), «Сам вышел» (1922), «Мост Славы» (1923), «Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат» (1934), «Часовня Сергия» (1931), «Сергиева Пустынь» (1933, 1936), «Святой Сергий Радонежский» (1932), «Русь Славянская» (1943). К той же тематике можно отнести и серию картин «Санкта» (Святая, Священная) созданную Н. К. Рерихом в США в 1922 году .
Сравнивая работы художников более раннего периода: «Юность Преподобного Сергия», «Труды Преподобного Сергия» у Нестерова и «Сергий-строитель», «Сотрудники» у Рериха, — можно отметить близость выбранного сюжета (известный момент из жития Сергия, когда он разделял с приходившим к нему медведем и без того скудную пищу; сюжет с обработкой дерева) и даже живописные приемы (колорит, горизонт и т. д.), несмотря на разную живописную манеру художников . Однако трактовка образа Преподобного, как и послание в их работах, различна. Так, Нестеров концентрируется на идее внутреннего духовного развития и самосовершенствования Сергия; его внимание приковано к внутренней работе, к отшельничеству, к единению с природой и Богом. У Рериха же в образе Сергия отсутствует спокойствие. При взгляде на картину мы как будто слышим стук топора, ощущаем кипучую деятельность Сергия. Здесь преподобный не только трудится физически над строительством обители, но и трудится духовно над построением Руси. Для Нестерова Сергий это, прежде всего, «душа русского народа», а потом уже «игумен Земли русской», исторический деятель, защитник. А для Рериха Сергий, в первую очередь, строитель русской духовности.
По-разному и они сами говорят об образе своего Сергия.
Нестеров: «Я не хотел писать историю в красках. Я писал жизнь хорошего русского человека XIV века, чуткого к природе и ее красоте, по-своему любившего родину и по-своему стремившегося к правде. Передаю легенду, сложенную в давние годы родным моим народом о людях, которых он отметил любовью и памятью». Поэтому картины Нестерова так любимы русским народом, так понятны ему.
Рерих: «Каждое упоминание этого священного имени повелительно зовет всех нас к непрестанному светлому труду, к самоотверженному созиданию и делает Святого Сергия поистине преподобным для всех веков и народов… Этими соангельскими трудами положил Преподобный Сергий краеугольный нестираемый камень русской духовной культуры, внеся его в сокровищницу мирового почитания... Пусть моя картина «Сергий Строитель» напоминает о нерушимом строительстве. Сергий — труженик, один из зачинателей русского культурного строительства».
Поверх различий
Но вот наступают 1930-е годы, и эти различия отступают на задний план…
Нестеров вновь возвращается к теме Сергия. Это три картины: «Пересвет и Ослябя», «Три всадника. Легенда», «Дозор». В двух первых картинах цикла Нестеров обратился к сказаниям, связанным с памятью Сергия Радонежского, и здесь преподобный присутствует опосредованно. В третьей картине Сергий представлен в образе дозорного на страже .
В картине «Пересвет и Ослябя» витязи-иноки, ученики Преподобного показаны в исторический момент их пути к войску Дмитрия Донского, когда их приезд накануне сражения решил судьбу битвы . На картине родная природа, кажется, бодрым шумом напутствует всадников, устремившихся навстречу врагу.
Сюжет картины «Три всадника. Легенда» взят из другого знаменательного момента русской истории, когда при осаде Троице-Сергиевой лавры в 1608–1610 годах польскими войсками Лжедмитрия II в один из самых критических моментов осады осажденным, изнемогавшим от недостатка продовольствия и огнеприпасов, нужно было послать гонца в Москву. Как утверждает народное сказание, передаваемое келарем Авраамием Палицыным, это удалось сделать с помощью преподобного Сергия, который из-за гроба руководил обороной обители. Он явился к пономарю Иринарху и сказал: «Говори братии монастыря и всем ратным людям, зачем скорбят о том, что невозможно послать весть к Москве: сегодня в третьем часу ночи я послал от себя в Москву… трех моих учеников Михея, Варфоломея и Наума. Поляки и русские изменники видели их». Из сказания Авраамия Палицына: «…Напишу… о том, как во время осады Троицкой лавры в польском стане на утренней заре увидали паны-ляхи несущихся трех дивных старцев на белых конях и как эти старцы по утреннему туману промчались мимо них и скрылись во святых воротах». Эти три старца, «небесные защитники», и изображены на картине Нестерова: они несутся на своих чудесных конях, навевая ужас на врагов.
Картина «Дозор» не основана ни на каком древнем литературном источнике или предании. Образ Сергия в картине — это обобщенный образ защитника, неустанно несущего дозор и продолжающего даже после смерти радеть за родную землю, заботиться о ней и ее народе. По сюжету картины, на заре Сергий верхом объезжает дремучий лес и с немым укором останавливается над юношей-послушником, крепко спящим на траве около туеска, в который собирал ягоды.
Три картины Михаила Васильевича проникнуты общим духом защиты родины, духом борьбы, что принципиально отличает их от первого цикла. Тихая созерцательность, отрешенность от мира земного в более ранних работах Нестерова уступает место активному действию. Навевая ужас на врагов, проносятся на белоснежных конях в утреннем тумане трое дивных старцев; догоняя войско Дмитрия Донского, стремительно летят на своих конях витязи-иноки. И сам святой Сергий тоже садится на коня, чтобы нести незримый дозор. Появление новой, ранее не свойственной Нестерову героической трактовки образа Сергия, как и возникший у него мотив активного действия, можно объяснить тревогой художника за судьбу страны и мира в преддверии страшной войны. Второй цикл — это, по сути, героический эпос, и здесь Сергий уже не конкретный реалистичный образ монаха-схимника, вдохновителя народа, а образ святого воина, «который своей молитвой и бодрым бдением сторожит покой родной земли, на коне дозором объезжает дремучий лес с темным лесным озером».
В том же 1932 году, когда М. В. Нестеров заканчивает этот цикл, завершает цикл работ на ту же тему и Н. К. Рерих. Он пишет картину «Святой Сергий Радонежский», как бы подытоживающую более раннюю серию «Санкта».
Картина Рериха, как и большинство его произведений, глубоко символична и по композиции, и по деталям, и по цвету. На фоне темного неба и горы Маковец с Троице-Сергиевым монастырем стоит преподобный Сергий. По замыслу, великий святой благословляет русское воинство на решающее сражение — Куликовскую битву. За Сергием видны шлемы русских полков, выходящих в поход во славу земли русской. Цвет их знамен — красный (цвет жизни, борьбы). Войско проходит между Сергием и стенами Троице-Сергиевой лавры, основанной преподобным. Синие, розовые, желтые, зеленые, голубые цвета вместе дают ощущение радости, чистоты и святости. Горы вдали — это символ восхождения духа к высшему началу, прообраз его на земле. Преподобный стоит на земле, которая объята пламенем, при этом возвышаясь и как бы заслоняя Русь от пожара и беды. Темно-сиреневый цвет его одежд говорит о высочайших качествах духа — смирении, мужестве, устремленности ввысь. Вокруг головы Сергия сияет золотой нимб — символ святости и чистоты, фигура его — олицетворение силы. Его облик сияющий, мощный, черты лица четкие, волевые. Весь образ Сергия говорит о его высоком внутреннем состоянии. В руках у него храм — символ будущей возрожденной Руси, это сердце Родины, нуждающейся в защите; он покоится на плате как символе женского начала со знаком триединства. Храм и знак триединства, ткань с кантом голубого, небесного цвета встречается на иконах XVII века, посвященных Сергию.
Стоящая на земле икона с образом Христа-спасителя указывает на неразрывную связь Руси и христианства. При этом образ Христа на иконе — это Спас Нерукотворный, изображение которого, согласно летописи, было на главном знамени Дмитрия Донского, сопровождавшем его в поход на Куликово поле. Цвет стяга, согласно летописи, был черный, черный он и у Рериха. Важна и символика самого Спаса. По преданию, изначально лик Христа — это отпечаток его лица на плате, который был со временем утерян. Однако многочисленные копии с него использовались как хоругви, то есть знамена воинских дружин, и на полях грозных битв они воспринимались как помощь и защита. Изображения Спаса Нерукотворного часто помещали над входами в храмы, над воротами при въезде в город.
«...Наверху изображено Всевидящее Око, — писал художник. — ...На древнейших фресках это изображение неоднократно могло быть найдено». Символ трех кругов в общем круге вечности и на одежде Сергия, и на плате говорит о том, что он спасает, охраняет и ведет Россию и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. (Три круга на епитрахили преподобного изображены в триптихе Нестерова «Труды прп. Сергия».)
Для Рериха иконописная идеограмма — символ Святой Троицы — явилась охранным знаком и была представлена как символ защиты Культуры, символ Знамени Мира. «Знамя Преподобного Сергия Радонежского» — так назовут Н. К. и Е. И. Рерихи сборник, увидевший свет в 1934 году. А в 1935 году Знамя Мира — Знамя Святого Сергия — было утверждено как знак международного договора, Пакта Культуры, призванного защищать духовное и материальное наследие народов от разрушений в случае вооруженного конфликта и в мирное время.
Интересен тот факт, что Нестеров в России и Рерих в Индии пишут в 1932 году поздние картины, посвященные Сергию, внешне независимо друг от друга. Интересно и то, что эти работы художников, в отличие от более ранних, очень близки по представленному образу преподобного. Причиной, безусловно, стала надвигающаяся угроза мировой войны и обращение к Сергию как к неизменному заступнику всей Руси, в очередной раз спасающему Родину. На полотне Н. К. Рерих пишет вязью: «Дано Св. Преподобному Сергию трижды спасти землю русскую: первое при князе Дмитрии. Второе при Минине. Третье теперь». Заметим, что те же сюжеты для своего цикла выбрал и Михаил Васильевич в далекой России: «Пересвет и Ослябя» — покровительство Сергия накануне Куликовской битвы, «Небесные защитники» — заступничество «при Минине», «Дозор» — помощь «теперь».
Сергий не земная фигура, не один из нас, а недосягаемый идеал, святой, воин-защитник. Эту же трансформацию образа святого мы прослеживаем и у Нестерова в его втором цикле. Здесь Сергий Радонежский предстает во всем блеске, славе и величии. Перед нами воин, вступающий в схватку с врагом на духовном поприще, силой своей молитвы способный спасти землю русскую. «Святой Сергий Радонежский», как и второй цикл картин Нестерова, посвященных этому образу, наполнены динамикой и жизненной силой, они завораживают, гипнотизируют и побуждают к действию одновременно.
И образ этот продолжает напоминать: в тяжелые для народа и страны дни помочь может не просто обращение к имени великого святого, а возвращение к тому, чем жил он и что оставил для нас.
Дополнительно:
«На этой неделе был в Петербурге и в Академии видел образа работы Нестерова. Прелесть, хорошо! Стилист какой!» — сообщает своему другу студент Николай Рерих. Нестеров, со своей стороны, также с интересом относился к творческим изысканиям Рериха и всегда высоко отзывался о его произведениях. В письме от 12 апреля 1903 года Нестеров пишет: «Многоуважаемый Николай Константинович! Сердечно благодарю Вас за прекрасные эскизы Ваши, полученные мною только что. Они пополнили и украсили мое собрание, которое надеюсь в свое время передать родному городу. В первый же приезд свой в Петербург привезу на выбор Вам что-либо из своих работ».
«Есть имена, которые носили исторические люди, жившие в известное время, делавшие исторически известное жизненное дело, но имена, которые уже утратили хронологическое значение, выступили из границ времени, когда жили их носители. Это потому, что дело, сделанное таким человеком, по своему значению так далеко выходило за пределы своего века, своим действием так глубоко захватило жизнь дальнейших поколений, что с лица, его сделавшего, в сознании этих поколений постепенно спадало все временное и местное, и оно из исторического деятеля превратилось в народную идею, а самое дело его из исторического факта стало практической заповедью, заветом, тем, что мы привыкли называть идеалом… Таково имя Преподобного Сергия: это не только назидательная, отрадная страница нашей истории, но и светлая черта нашего нравственного народного содержания… Преподобный Сергий своей жизнью, самой возможностью такой жизни дал почувствовать заскорбевшему народу, что в нем еще не все доброе погасло и замерло; своим появлением среди соотечественников, сидевших во тьме и сени смертной, он открыл им глаза на самих себя, помог им заглянуть в свой собственный внутренний мрак и разглядеть там еще тлевшие искры того же огня, которым горел озаривший их светоч» (из речи В. О. Ключевского о Сергии Радонежском в 1892 г.).
«Русская государственность не погибнет до тех пор, пока у Раки преподобного будет гореть лампада». Мы уже упомянули, как в самые страшные моменты русской истории заступничество преподобного спасало наш народ. Так и теперь, в эпоху разгула темных сил, первым этапом служения под знаменем преподобного будет ясное осознание в наших сердцах Его как Водителя и Заступника перед Престолом Всевышнего» (Н. К. Рерих. Из дневника 1934 г.).
«Имя Сергия Радонежского всегда останется тем прибежищем, на которое опирается душа народа. Будет ли это великое имя в соборе, будет ли оно в книгохранилище, оно неизбежно пребудет в душе народной. Далеко за пределами церковного подвига строительное просветительное имя Святого Сергия хранится в сердцах как драгоценный Ковчег Духа. Хранится оно как прибежище народного сознания в трудные минуты мировых перепутий. Не затемнится в сущности своей Имя Святого Сергия, не затемнится во множестве други имен - сокровище души народной, от древних и до многих современных. Тогда, когда нужно, народ опять обращается к выразителю своей сущности. Неприкосновенно и ярко донесло до нас время Великий Образ Святого Сергия» (Н. К. Рерих).