Омытый утренний росой Старый Дом тихо вздыхает, и этот вздох отзывается потрескиванием половиц. В его памяти бродят картинки прошлого и настоящего. На этом переливчатом полотне все образы существуют одновременно.
Старому Дому неведомо, каким мерилом люди измеряют свои жизни. Из памяти он выуживает не особые моменты свершений, праздничные или траурные дни. Он вспоминает звуки хрустального перезвона.
О, это особые, редкие звуки. Они — главное сокровище Старого Дома. Они всегда приходят неожиданно и длятся лишь несколько секунд. Исчезая также быстро, как и появились. Но и этих мгновений Старому Дому достаточно, чтобы впитать каждую крупицу этого звука. Впитать потертыми стенами, дверными приёмами, низким потолком и окнами со ставнями. Этот звук невозможно ни с чем спутать, как и невозможно его понять. Человеческое ухо не может его услышать. Возможно потому, что шорох и скрежет собственных мыслей мешает человеку слышать что-то другое.
Первый шаг по потертому полу. Лицо малыша озаряется счастливой улыбкой. Всем телом он тянется к маме. Маленькое сердечко бьется всё быстрее и из этого мерного ритма вырываются наружу несколько особых нот, чистых и прозрачных.
Молчаливо падает снег в большом мире за пределами Дома. У окна стоит мужчина. Он смотрит на снег. Пальцы начинают выводить на подоконники первые ноты Лунной Сонаты. Сердце сжимается от невысказанного. Сердце звучит хрустальной слезой.
Пасмурный осенний вечер. Два человека устроились в уютных креслах. Они что-то обсуждают. Иногда смеются вполголоса. Старый дом не знает кем они приходятся друг другу, но это и неважно. Им хорошо вместе, и в их тихом смехе звучат зеркальные нотки чистого перезвона.
Женщина склонила голову над записями. Её тонкие пальцы вертят изящное перо. Ее хрупкая фигура сидит за столом, но сама она где-то далеко. В других мирах или в другом измерении. В какой-то момент тело её вытягивается в струну, словно наполнившись электричеством, с губ слетает едва слышное: я поняла, а сердце наполняется алмазной трелью.
Старый Дом перебирает в памяти моменты, озарённые хрустальными звуками и складывает звуки в одну жемчужную мелодию. В предрассветный час, когда очертания смазаны, а предметы тягучи, Старый Дом сперва едва-едва, потом всё смелее наполняет всё пространство этой мелодией. Звуки сочатся из скрипучих ступенек, из прокоптившейся печи, из гладких дверных ручек. Мелодия растекается, заползая в каждую щелочку, окутывает спящих, исцеляя их уставшие думы. И когда первые солнечные лучи заполняют своей прозрачностью комнаты, его обитатели открывают глаза, вдыхают запах уюта и свежести. Едва уловимая улыбка скользит по их лицам, их обновленные сердца бьются спокойно и размеренно. Старый Дом облегчённо вздыхает, надеясь, что новый день подарит ему бесценные звуки. Ведь тогда мелодия будет звучать, воздух в доме наполнится жизнью, а человеческое сердце не забудет прозрачности и чистоты хрустального перезвона.
