Сегодня я увидела Эвтерпу, совершеннейшую из муз. Звуки ее флейты стали для нас символом музыки — науки муз, символом гармонии, венчающей союз наук и искусств.
Продолжая мои необыкновенные видения, она предстала предо мной в чудесном сиянии, словно по волшебству превращая в музыку ветер, проходивший через полый ствол ее флейты. Своевольный, беспорядочный поток воздуха инструмент преобразовывал в стройные и чистые звуки, составляя целый рассказ, который мы, люди, называем мелодией.
Я вспомнила, как ценно для Эвтерпы умение находить и сочетать звуки, использовать не только полнозвучные аккорды, но и мгновения глубокой тишины. Вспомнила, что звук для Музы — не случайная величина, и ей не все равно, в каком окружении он окажется. Ведь от того, умеем ли мы согласовывать звуки друг с другом, зависит, что родится — гармония или диссонанс.
Платон, древний мудрец, столь же древний, как и сами музы, говорил, что музыка способна воздействовать на душу человека, и в зависимости от характера вызываемых ею состояний делил музыку на полезную и вредную. Полезной он называл музыку, которая возвышает человека, побуждает его к великим свершениям, помогает обрести спокойствие, счастье, силу и уверенность в себе. Вредная музыка, напротив, вызывает тоску и уныние, рождает страх и неуверенность, пассивность, боязнь совершить ошибку.
И вот парадокс: при том что сегодня существует множество мест, посвященных музыке, мы встречаем не меньше «поруганных святынь», где служат не Эвтерпе, а ее темной противоположности.
Музыка перестала быть искусством — редкие исключения только подтверждают это правило, — она уже рождается не вдохновением композитора. Она стала самым обыкновенным предметом торговли и теперь, полностью подчинившись моде, заставляет человека размениваться на мелочи, снижает уровень его духовных запросов, лишает малейшей возможности пробудиться от спячки. И человек уверяется: чем больше тебе платят, тем лучше, — ведь, чтобы угнаться за модой, нужны немалые расходы.
Дикие ритмы и странные нагромождения звуков способны заставить тело человека совершать лишь неестественные конвульсивные движения, которые не имеют ничего общего с танцем. И тени гармонии нет в этих обезьяньих прыжках, а человеческий голос иногда можно принять за хрип умирающего зверя. Флейта Эвтерпы... Бедная флейта... Она уже не в состоянии выразить весь этот ужас, и ее сменили другие, экзотические инструменты. Однако в тысячу раз красивее звучит попадающий в них ветер, чем извлекаемая из них мелодия.
Но другой музыки сейчас нет, мы вынуждены слушать эту, и в конце концов — несмотря на полное отсутствие в ней красоты и гармонии — она начинает нам нравиться. И особенно эти унылые, сладострастные звуки, пробуждающие плотские инстинкты, завораживают молодежь и заставляют ее попусту тратить свою энергию... Если бы юноши и девушки росли в здоровой обстановке — сколько лжи, сколько боли и скольких бед могли бы они избежать!.. Но Эвтерпе нет места в нашем мире. Ее изгнали, — и в это мгновение мое видение исчезло, растаяло в грохоте, стуке и шуме, который доносился из очередного «музыкального заведения».
Эвтерпа скрылась, в облаке вуалей и мелодий, улетела, наигрывая волшебную музыку на своей флейте.
Уйдя, Муза оставила мне еще одно таинство. Ее флейта — полая, она позволяет ветру свободно проходить через себя; лишь на мгновение она задерживает его, слегка изменяет, превращая в музыку, которую может уловить наш слух, и вновь отпускает на волю... Эвтерпа тоже «полая», она чиста и свободна, как первые лучи утреннего солнца, а потому способна наполняться красотой и гармонией... А мы — какие мы? Мы похожи на несчастные тростинки, залепленные глиной времени, покрытые мхом страстей и окислом безволия и потому бесполезные...
Человек должен, подобно Эвтерпе, очиститься и открыться внутренне, тоже стать «полым», пробудить в себе высшую силу благодаря другой, идеальной, силе. И тогда зазвучит его флейта; тогда мир наполнится гармонией — пока еще скрытой, — которую способен создавать Человек, Человек с большой буквы.
За эту весть спасибо тебе, Эвтерпа. И чтобы ты вновь явилась, обещаю больше никогда не терять тебя из виду.