Французский профессор, доктор философии Пьер Адо утверждает, что философию нельзя разделить на теорию и практику. В ней вообще нет теории, есть только практика как постоянное духовное упражнение. «Упражнением, - говорит он, - является вся философия, как обучающая речь, так и внутренняя речь, направляющая ваше действие» (2, с. 141).
Утверждение это ошарашивает! Мы совсем не привыкли так думать о философии! Мы привыкли, что философы говорят «философские речи», но их-то как раз Пьер Адо и не считает собственно философией. И все-таки он утверждает, что есть такой способ говорить, когда «теоретическое изложение имеет ценность духовного упражнения» (2, с. 143). Как это возможно?
Конечно, в поисках ответа на этот вопрос лучше читать книги самого Пьера Адо («Философия как способ жить», «Духовные упражнения и античная философия»). А эта статья представляет собой одно из духовных упражнений, которое Пьер Адо назвал «объяснением собственно философских текстов». Цель его состоит в таком изучении предмета, на котором была сфокусирована мысль философа, чтобы этот предмет стал нашим собственным образом мысли. И если это удастся мне, то и для вас чтение этой статьи может стать духовным упражнением настолько, насколько хватит сил сформировать и утвердить в себе взгляд на философию как на духовное упражнение.
Что такое философия?
Пьера Адо всегда особым образом привлекала античная философия, которая легла в основу средневековой теологии, а позднее и всей современной науки. Но, в отличие от своих наследниц, в античности философия еще остается живым действием, направленным на формирование, а не информирование. Целью ее еще не является разработка целостной и законченной системы знания, для нее важен сам процесс разворота сознания, процесс формирования нового способа мышления, усилие, необходимое для этого. Тогда философия становится таким глубинным изменением, которое трансформирует сам способ бытия философа, а значит, переворачивает всю его жизнь. Философия «заставляет его перейти от неподлинного состояния жизни, омрачаемого бессознательностью, разъедаемого заботой, к подлинному состоянию жизни, в котором человек достигает самосознания, точного видения мира, внутреннего покоя и свободы» (1, с. 24).
Философия воспитывает человека. Во всех античных школах она представляется, прежде всего, как врачевание страстей. И хотя в каждой школе есть свой акцент или метод, но все они подразумевают глубокое преобразование способа ви́дения и бытия индивида. Античный философ в своей речи с самим собой или с другим стремится «достичь полного преобразования своего представления мира, своего внутреннего климата, а также своего внешнего поведения» (1, с. 28).
Такое изменение видения достигается с трудом. Именно тут и применяются духовные упражнения.
Духовные упражнения
Мы не найдем ни одного трактата, содержащего в себе законченный перечень всех духовных упражнений, практикуемых античными философами. Но многочисленные указания на них, разлитые в разных произведениях, и сами их труды как вид философских упражнений дали возможность Пьеру Адо сгруппировать и перечислить их: «<…> прежде всего внимание, потом медитации и «воспоминания о том, что есть благо», затем более интеллектуальные упражнения, то есть чтение, слушание, поиск, углубленное исследование, и, наконец, более активные упражнения, а именно практику самообладания, исполнение должного, безразличие к безразличным вещам» (1, с. 26).
Список его опять же не законченный. Он называет лишь четыре основные группы и направления этих упражнений. При этом каждая названная группа подразумевает множество упражнений, отвечающих разнообразию жизненных ситуаций и духовного опыта самих философов. Например, есть такое упражнение, как изучение физики, которое он называет научной медитацией, и целью этого упражнения является глубокая благодарность природе и самой жизни, которые беспрестанно дарят нам удовольствие и радость, если мы сумеем разглядеть и принять их в себя. Он еще называет такие упражнения, как дружба, диалог — и это тоже духовные упражнения. Есть другие. Список, повторяю, не закончен. Видимо, этот список не может быть законченным, как сама жизнь, всегда ищущая и находящая для себя все новые и новые формы.
Внимание
Это упражнение является базовым. Его освоение и постоянная практика делает все остальное действительно духовным упражнением. Без него ни медитация, ни чтение, ни диалог не будут носить характер философского действия, то есть они не будут разворачивать и преображать сознание.
Что же подразумевается под вниманием?
Есть два противоположных способа описания его, две разных формы работы его. Для стоиков это «непрестанная бдительность и присутствие духа, всегда бодрствующее самосознание, постоянное напряжение ума. Благодаря этому философ прекрасно знает и хочет именно то, что он делает в каждое мгновение» (1, с. 33). Для эпикурейцев, ищущих радостного пребывания в гармонии с мировым Целым, внимание — это «расположенность к успокоению и безмятежности: раздираемые заботой о будущем, мы не видим неповторимой ценности простого факта существования» (1, с. 33).
Но в основе обоих этих взглядов лежит одно и то же упражнение жизни в настоящем моменте. Мы постоянно распластаны между планами и воспоминаниями, мечтами и раскаяниями. Мысли о прошлом и будущем могут быть окрашены разными чувствами, но все они не дают увидеть настоящий момент, увидеть мир таким, какой он действительно есть здесь и сейчас, без фантазий наших ожиданий или представлений. Чаще всего мы не видим реальности, и это закрывает от нас возможность действовать в настоящем моменте, быть адекватным ему. Мы не можем по-настоящему читать. И не только потому, что думаем о постороннем (кстати, из прошлого или будущего, ибо в настоящем перед нами только книга), но еще и потому, что привыкли опираться на предыдущее (прошлое!) представление о словах, понятиях, идеях, предлагаемых книгой. Чаще всего, читая, мы лишь вспоминаем свои прежние суждения и не даем себе пуститься в приключение нового, здесь и сейчас творимого осознания. Таким образом, чтение (а значит, и писание) теряет свою практическую ценность. И нам становится скучно читать.
Это же касается всех других упражнений. Если в нас нет внимания к настоящему моменту, то мы не способны адекватно расценить его, распознать в нем возможность для применения недавно постигнутой мудрости, например, о благодарности природе и жизни. А если так, то и тот процесс понимания, и само течение жизни теряют качество духовного упражнения и превращаются в рутину.
Да что далеко ходить? Даже сейчас, когда я пишу эту статью, я периодически ловлю свои мысли на том, что будет, когда я ее допишу. И в этот самый момент я не только не могу действовать (я не могу писать статью, пока думаю об этом), но я еще и теряю удовольствие от этого процесса. Я начинаю хотеть быстрее закончить ее. Таким образом, искажается смысл действия: выходит, что я пишу ее, чтобы закончить. Но это не так. Вновь обрести изначальный смысл моего действия я могу, только вернувшись в настоящий момент.
Итак, ни одно из последующих упражнений не может осуществиться без такого внимания к настоящему. Это с одной стороны. С другой, любое из последующих упражнений может стать практикой нахождения в настоящем моменте.
Медитации
Это одно из философских духовных упражнений. В переводе с греческого слово это означает «размышление», то есть медитация — это глубокое размышление о чем-то. Оно тоже возможно только при абсолютном внимании, погруженном в настоящий момент. Пьер Адо говорит о разных видах медитаций, практикуемых в античности.
Одно из них это глубокое размышление над фундаментальными принципами (или «правилами жизни»). Для всех античных философов было принципиально важно предоставить своим ученикам фундаментальный принцип, крайне простой и ясный, формулируемый в нескольких словах, чтобы он легко запоминался и мог применяться с рефлективной надежностью и постоянством. Откройте любой цитатник античной мудрости, и вы найдете именно их. Например, у Эпикура: «Живи незаметно!», «Склоняйся только затем, чтобы поднять павших». Или у Сенеки: «Когда не знаешь, что делать, делай что должно, и будь что будет», «Наградой за доброе дело служит свершение его». Такие формулы должны быть усвоены в медитации, когда ученик мысленно применяет их к разнообразным обстоятельствам жизни, так же, как мы с помощью упражнений усваиваем какое-нибудь грамматическое правило. «Это упражнение медитации позволит быть готовым к тому моменту, когда случится неожиданное и, быть может, драматическое обстоятельство. То есть мы заранее будем представлять себе (это будет premeditatio malorum) трудности жизни; бедность, страдание, смерть; мы будем смотреть на них лицом к лицу, помня, что это не беды, поскольку они не зависят от нас; мы зафиксируем в своей памяти яркие максимы, которые в нужный момент помогут нам принять эти события, составляющие часть общего хода Природы» (1, с. 27). Путем такого размышления происходит не просто усвоение знания, но преобразование личности, способной отныне действовать иначе.
Другой вид медитации подразумевает глубокое вглядывание, погружение сознания в различные явления жизни. Например, из глубокого наблюдения за физическими явлениями проистекают все трактаты античных философов о природе вещей. Пьер Адо называет это научной медитацией. Это духовное упражнение особенно важно: «…подобно всему остальному наука о небесных явлениях, отдельно ли взятая или в связи с другими, не служит никакой иной цели, кроме как безмятежности духа и твердой уверенности» (Эпикур). «Созерцание физического мира, воображение бесконечного — главнейший элемент эпикуровской физики. Они вызывают полное изменение ви́дения вещей (замкнутая вселенная расширяется до бесконечности) и духовное удовольствие уникального качества» (1, с. 32).
Интеллектуальные упражнения
В своем перечне упражнений Пьер Адо называет лишь некоторые из них: «чтение, слушание, поиск, углубленное исследование». По большому счету, они питают и поддерживают медитацию, предлагая следовать за опытом глубокого размышления над тем или иным предметом какого-то философа, учителя, написавшего книгу или произносящего речь. Но, судя по всему, к ним же можно отнести и упражнение в написании (например, трактатов) и упражнение в диалоге. Суть их заключается в интенсивном вглядывании в собственную глубину, на которой происходит индивидуальное сущностное проживание реалии, описанной в книге, объясняемой учителем или обсуждаемой в диалоге. В этом процессе принципиально важным является сам разворот сознания в эту глубину, вслушивание в себя каждый раз как впервые, опора воспринимаемых истин на собственный глубинный опыт проживания их здесь и сейчас. И если удалось «дослушаться» до своей глубины, то внешние суждения учителя встречаются с радостью узнавания, совпадения, резонанса. Когда глубина всеобщего Единого Сознания узнает самое себя в другом.
При условии выполнения этого разворота сознания духовным упражнением может стать слушание учебной лекции (на любую тему), или беседа с другом, или написание дневника. Одним из таких духовных упражнений мы с вами занимаемся прямо сейчас: я — когда пишу эту статью, вы — когда читаете ее.
Практические упражнения
К упражнениям практического толка относятся усилия по применению осознанных в предыдущих упражнениях «правил жизни» к конкретным ситуациям. Это предполагает формирование нового способа действовать, а значит, и очень непростое сражение со своей прежней привычкой, устоявшейся годами. Для того чтобы это сражение было успешным, нужно предварительно вступить с сами собой в очень честный диалог, нацеленный на действительное изменение своей собственной прежней точки зрения. При этом нужно внимательно следить за характером собственного соглашения на каждый поворот мысли. Пьер Адо отличает «понятийное соглашение», которое остается лишь в уме, от «реального соглашения», требующего всей жизни (2, с. 98) и преображающего всю жизнь. Такая честность невозможна без практики внимания, о котором мы говорили вначале. Но если найдено подобное утверждение, с которым человек согласился всем своим существом, то каждое усилие воли, нацеленное на перелом старой привычки, будет приносить радость.
Таким упражнением является всякая практика добродетелей. Мы можем найти множество трактатов у Плутарха, Сенеки, Эпиктета и других философов о любви, о жадности, о равновесии духа и т. д. На первой своей ступени они плотно прилегают к интеллектуальным упражнениям, их цель — сформировать новую привычку думать об этих вещах, а следом уже и действовать по-новому. Чтобы упражнения эти имели больший толк, полезно размышлять о них, применительно к конкретным жизненным ситуациям, уже произошедшим или предстоящим, и при этом моделировать во всех подробностях новый способ действовать, отвечая на вопрос: как бы я хотел поступить лучшим образом?
В заключение
Иллюстрируя соотношение теории и практики в философии, Пьер Адо приводит пример велосипеда и фары, которая освещает путь, будучи питаема энергией движения колес. «Ночью нужен свет, освещающий и помогающий нам руководить собой, это теоретическое размышление. Но, чтобы получить свет, нужно, чтобы динамо крутилось посредством движения колеса. Движение колеса — это жизненный выбор, который помогает нам идти вперед. Но нужно было начать с того, чтобы проехать совсем небольшой отрезок пути в темноте. Иначе говоря, теоретическое размышление уже предполагает некоторый жизненный выбор, но этот жизненный выбор может двигаться вперед и уточняться только благодаря теоретическому построению» (2, с. 141).
Литература
1. Пьер Адо. Духовные упражнения и античная философия. М.; СПб. Изд-во «Степной ветер»; ИД «Коло», 2005. 448 с.
2. Пьер Адо. Философия как способ жить: Беседы с Жанни Карлие и Арнольдом И. Дэвидсоном. М.; СПб. Изд-во «Степной ветер»; ИД «Коло», 2005. 288 с.