Когда мне было мало лет, у меня было много сил. И физических, и моральных. Провести ночь без сна, встать ни свет ни заря, чтобы отправиться помочь кому-то — не вопрос. Легко делиться тем, что у тебя в избытке. Долгое время я даже считала себя добрым человеком.

Силы — это как горячий воздух в большом воздушном шаре. Шар поднимает вверх, лететь легко, видно далеко. Внешний холод — не проблема. Когда сил много — они просто бьют через край.

Но прошли годы. Шар поистрепало ветрами, накопилось много балласта. И вот уже я иду по земле, неся на плечах свой большой, тяжелый, остывший шар.

Помочь кому-то? Да мне бы себя донести. Поделиться чем-то? Да мне и самой маловато.

Наступило время, когда я смотрела в зеркало, а оттуда на меня смотрело равнодушие. Человек равнодушный. Иногда даже человек злющий.

То, что помогало раньше, помогать перестало. Стихи, фразы, фильмы, картины, раньше вызывавшие откуда-то изнутри потребность действовать — даже в минуты усталости, даже в отсутствии моральных сил — стали просто стихами, фразами, фильмами, картинами. Герои, с которых брала пример, не утратили своей важности, но теперь они были сами по себе. Такие же великие, но я — не они. Я — человек равнодушный. Иногда даже человек злющий.

И вдруг в памяти откуда-то стихотворение детства.

Редьярд Киплинг, «Заповедь». Его стоит читать целиком, чтобы все в контексте. Но есть любимый фрагмент:

Связаны ли доброта и воля? Я думаю, что да. Доброта — это мой большой воздушный шар. А воля — это огонь, подогревающий в нем воздух. Надо просто опять зажечь огонь, и шар поднимется и понесет над землей.

Может быть, пришло время мне стать человеком добрым. Не от избытка сил, а от внутренней необходимости снова подняться в небо.