Подлинная философия всегда мистична, это всегда восхождение к тайне, которая лежит в основе Вселенной и в основе человеческой жизни. Но философия — это не только теория, дискурс ради дискурса, умение ставить вопросы и искать ответы на них. В эпоху античности, как на Востоке, так и на Западе, философия охватывала всю духовную культуру, и ее целью было воздействовать на людей, помочь им совершить внутренний поворот, обогатить их не просто знанием каких-то вещей, а умением изменить коренным образом свою жизнь.
Слово «cофия» обозначает рассудительность, просвещенность, науку и искусство, мудрость и мастерство жизни, а слово «философия» — стремление овладеть этим мастерством.

Знать что-либо в подлинном смысле значит не только владеть интеллектуальным знанием о предмете, но и уметь применять его. Философское знание — знание себя и знание жизни — на практике превращается в преобразование и облагораживание, в способность жить открытыми истинами. Это мастерство приходит благодаря духовным упражнениям, которые философию превращают в образ жизни. По крайней мере, так было в древнем мире.
Пьер Адо в книге «Что такое античная философия?» говорит, что одна из проблем современной философии — отделение теоретического от практического. Философию понимают как отвлеченное мышление, интеллектуальную спекуляцию, а практика со временем стала достоянием религии. Образ жизни и духовные упражнения, которые были основополагающей составляющей всех античных школ, сегодня на Западе соотносятся с религией, мистикой или эзотерической традицией. Другими словами, философия перестала быть искусством самостроительства, нитью Ариадны, позволяющей нам добраться до центра лабиринта и выйти из него победителями. Но для нас заниматься философией — значит постоянно упражняться в искусстве быть человеком, жить истинами, которые открыли на своем пути, ­ведущем к мудрости. Человек создает себя сам, и прекращение усилий в этом направлении ведет к деградации.

Согласно Платону, философия — это искусство скульптора. Ее основная идея — не прибавить что-то к душе, а освободить ее от наносного, от материи, показать ее такой, какая она есть. Искусство скульптора — отделить лишнее; в живописи, напротив, мы всегда добавляем на полотно краски. Иными словами, для Платона философское воспитание — это извлечение изнутри наружу архетипического, того, что есть в человеке изначально, а занятие философией — способ очищения души, своего рода искусство умирать. Душа должна всегда помнить о смерти, о том, что мы временно находимся в этом мире и конечны. Эта способность побуждает к внутренней работе, осмыслению и переосмыслению нашей жизни.
Современные философы попробовали проанализировать ценности трех поколений: наших дедов и бабушек, отцов и детей. К каким выводам они пришли? Поколение, бывшее молодым 30–40 лет назад, было ориентировано на общество, а для их детей основной ценностью была семья. В современном обществе молодое поколение испытывает некоторый вакуум ценностей. Сегодня нам навязывают идею потребления, в том числе потребления товаров престижных брендов. Быть — значит потреблять, а быть счастливым — значит потреблять лучшее, что есть на рынке. В силу этого подрастает поколение брендов, а не ценностей. Важно иметь что-то имеющее статус, одежду или машину той или иной марки. Важен статус, а не духовные ценности, которые облагораживают душу и делают человека человеком.
Наше время — не самое лучшее из времен. Мы живем в условиях распадающейся цивилизации, проходящей через множественные кризисы, начиная с духовного и закачивая экономическим. Причина и корень всех кризисов — в утрате ориентиров, нравственных и духовных ценностей. Испорченность и коррупция в конечном счете приводят к экономическим и геополитическим кризисам, а в худшем случае — и к крушению цивилизации. Все политические процессы, по меньшей мере, в постсоветский период, нацелены на то, чтобы скрепить мир экономическими интересами. Например, в стремлении больше зарабатывать и продавать все, что можно продать, мы начали продавать даже кредиты, что и вызвало мировой экономический кризис 2008 года.
Глобализация не прошла мимо культуры. С одной стороны, говорится о том, что необходимо учитывать многополярность и мультикультурность нашего мира. Надо знать и уважать другие культуры. С другой стороны, в нашем мире все больше конфликтов. Есть философы, которые говорят о столкновении цивилизаций, прежде всего западной и восточной, в силу политических, религиозных и других отличий.

Я не знаю, каким мир будет через 20–30 лет, но маловероятно, что он будет лучше сегодняшнего. Для того чтобы выжить, достойно встретить и преодолеть превратности своей судьбы и судьбы человечества, мы должны вернуться к духовным ценностям, научиться по-другому видеть мир, приобрести внутреннюю прочность.
Никто не выбирает то, что не считает важным или ценным. Помочь человеку определиться с приоритетами, научить его различать преходящее и вечное — одна из основных задач философии. Это взращивание личности, которая умеет думать и идти по жизни самостоятельно, брать ответственность не только за себя, но и за мир вокруг. Нам не хватает самостоятельности, моральной автономии, способности противостоять диктатам общества, в котором мы живем. Не замечая этого, мы поддаемся манипуляции. Поэтому необходимо подняться над эпохой, над самим собой, совершить поворот в сторону духовных ценностей, в сторону блага.
Преображение — это движение в сторону истины, но не нашей истины или наших представлений о том, чем является истина. Это отказ от неправильных представлений о самом себе и о мире, в котором мы живем. Это движение в сторону счастья, потому что истина делает человека счастливым, или, вернее, в сторону радостности, потому что счастье — это тоже относительная категория. Там, где есть счастье, всегда есть страдание. Но, как сказал один философ, радостности никогда не бывает слишком много.
Преображение — это движение в сторону смысла. Хотя, с точки зрения метафизики, жизнь сама по себе обладает скрытым смыслом, нужно помнить, что каждый человек сам придает смысл своей жизни: мы выбираем то, ради чего живем, то, что оправдывает наше существование. Мы сами должны спросить себя: «Ради чего я живу?», и в этом «ради чего» должна присутствовать духовная составляющая.
Жизнь, наделенная смыслом, — это жизнь, в которой присутствует мысль. А мысль — это анализ и синтез, это способность различать и выбирать должное и возможное для человека. Философия требует овладения умением мыслить. У нас есть ум, но мы не умеем размышлять. Мы привыкаем к самим себе, к людям, к жизни, и нам кажется, что мир перестал быть тайной. А там, где отсутствует тайна, тайна бытия и сверхбытия, тайна жизни и смерти, тайна нас самих и тайна другого, — там царит обыденность. Мыслить значить удивляться, сомневаться, задавать вопросы и искать ответы, открывать новые горизонты, влюбиться в тайну и жить в ее присутствии. Нам нужно подружиться с мыслью и с собственной совестью. С со­вестью, которая говорит нам о человеческом в человеке.
Философия — это потребность в самом себе лучшем, необходимость свободы. Ведь подлинная свобода — это не освобождение от чего-то, от каких-либо обязанностей. Свобода — это инструмент, это средство, которое существует, как и любое средство, для достижения какой-то цели. После 1991 года нам дали политическую свободу, но мы не умеем этой свободой пользоваться и уже много лет продолжаем выбирать одинаково плохих правителей. Для того чтобы пользоваться свободой ­выбора, нужно обладать знанием, позволяющим отличить хорошее от плохого. Маленькому ребенку можно дать на выбор толстую пачку мелких купюр и одну купюру, например, в тысячу гривен. У него есть свобода выбора, но нет знаний, чтобы правильно воспользоваться ею. В этом деле взрослые поступают хуже, чем дети. Что же нам выбрать: мирские блага или заботу о душе? Пачку купюр или одну купюру номиналом в тысячу достоинств?
Подлинная свобода всегда имеет обратную сторону — принятие на себя ответственности. Свобода без ответственности превращается в распущенность, в анархию, у которой нет ни цели, ни формы. Но, в отличие от анархии, свобода вертикальна, человечна, подобна огню. «Наблюдай же с неотступным вниманием за своею умеренностью, честностью, мужеством, спокойствием, довольством — одним словом, за своею свободою... Я хочу быть свободным, то есть другом Богу, хочу добровольно повиноваться ему» (Эпиктет «В чем наше благо»).
Начало философской дороги и внутреннего преображения — это желание стать лучше в нравственном и духовном плане. И это лучшее нам нужно как воздух, которым дышим, хотя мы это не всегда осознаем.
Преображение — это вторжение в сказочное пространство подвигов, приобретений, свершений. В волшебной сказке всегда противопоставляются два пространства: обыкновенное и сказочное. В обыкновенном, обыденном пространстве человек не обладает идентитетом. Обыденность и неведение уравнивают людей. Лишь вторгаясь в волшебное пространство духа, проходя через испытания и преодолевая препятствия, можно обрести идентитет, узнать, кто мы и насколько способны или неспособны. Мы можем приобрести друзей, союзников, волшебное оружие, победить Кощея Бессмертного или Дракона, найти Василису Прекрасную/­Премудрую, которая олицетворяет прекрасный и мудрый образ жизни. Сказка «Царевна-­лягушка» объясняет нам три модуса жизни. Подобно братьям из этой сказки, каждый из нас выбирает один из этих модусов и «заключает брак» с ним: с жизнью, которая имеет своей высшей ценностью материальные блага, с жизнью, где мы стремимся к статусу и к славе, или с жизнью мудрой, ведущей к внутреннему обогащению.

Пространство духа — это пространство, где мы можем не только совершать подвиги, но и планировать их, как это делал барон Мюнхгаузен в пьесе Г. Горина. Подвижничество в каком-то смысле нужно «планировать», оно не происходит само собой.
Преображение — это духовное изменение, требующее больших усилий. Это поиск внутреннего вечного человека, это способность повернуться внутрь, где в нас находится Маленький принц, или Бог, который всегда сопровождает нас в жизни. Поиск внутреннего человека — человека вечного — это поиск Бога в себе, стремление спасти и вывести душу­-Персефону из царства смерти.
Мы спящие, мы слепые. Преображение — это пробуждение человека ото сна, это прозрение, благодаря которому мы начинаем по-другому видеть жизнь, смотреть на нее из перспективы вечности или из перспективы смерти. Лишь отсюда всё обретает свою подлинную величину и значимость.
Из перспективы смерти наши земные блага не имеют никакой ценности, ибо когда мы уходим в мир иной, то не можем их забрать, но привязанность к земному делает сон души более глубоким, а ее сновидения в Аиде — более мучительными. Мы забираем лишь то, что обрели внутренне. Помнить о смерти и о вечности — одна из основных духовных практик как восточных, так и западных философских и мистических школ. Мысль о смерти не делает жизнь менее радостной. Зло не в смерти, а в дурной жизни. Как учит Плутарх, для человека добродетельного мир — это самый божественный из всех храмов, а жизнь — это посвящение в тайны бытия, и она должна быть наполнена ясностью разума и радостью.
Жизнь конечна, и с этим ничего не поделаешь, а смерть не только неминуема, но и внезапна. Об этом надо помнить. Воспринимая каждый день как последний, мы будем уделять больше внимания работе по исправлению себя, становиться лучше для себя и других людей.

Преображение начинается с завоевания себя, со способности души повернуться в сторону блага и Бога. Идея внутреннего поворота, изменения и реэволюции сознания встречается и в античной, и в христианской философии. Понятие «метанойя» (преображение ума), обозначающее этот поворот души в христианской традиции, обычно трактуют как раскаяние и покаяние. Но греческие философы подразумевали под ним переосмысление, коренную перестройку сознания, изменение себя. Другими словами, подлинное раскаяние — это не эмоциональное переживание и угрызения совести, хотя обычно мы его понимаем именно так. Подлинное раскаяние — это внутреннее преображение, внутренняя «реэволюция» — смена точек отсчета, достижение глубокого понимания необходимости изменить себя. Речь идет о потрясении, охватывающем всего индивида, своего рода «просветлении», которое не позволяет жить как прежде. Подобное раскаяние — начало исправления себя и спасения от оков тела.
Прекрасным примером такого поворота души может послужить история Сиддхартхи Гаутамы. Согласно преданиям, отец Будды стремился уберечь своего сына от всех страданий. Прорицателем было сказано, что принц станет великим правителем мира или величайшим учителем. Отец, конечно, хотел, чтобы он остался его наследником и стал правителем. Для этого он по­строил огромные прекрасные дворцы, окружил принца роскошью и богатством. Но боги, у которых были иные замыслы, сделали так, чтобы он увидел больного, затем старика и, в конце концов, умершего. После каждой встречи юноша спрашивает своего возничего о природе увиденного. Он осознает неизбежность болезней, старости, смерти, и вдруг происходит его внутреннее преображение. Он приходит к выводу, что основная компонента человеческой жизни — это страдания. Юноша отказывается от престола, уходит в леса, ищет учителей, практикует йогу и стремится к мудрости, желая найти лекарство от страданий. В конечном итоге происходит пробуждение Будды в нем, он формирует основные идеи своего учения.
Главная составляющая этого учения — истина о восьмеричном срединном пути, который ведет к освобождению от страданий. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что восемь ступенек пути взаимосвязаны, практикуются одновременно и охватывают три типа работы, способствующей освобождению: мудрость (правильные представления и правильная мысль), практику нравственности (правильное слово, правильное поведение и правильный образ жизни) и духовную дисциплину (правильное усилие, правильное внимание и правильное ­сосредоточение). Иными словами, если мы хотим улучшить качество жизни, мы должны укрепляться в добродетели нравственной и созерцательной, очищать чувства и разум и превратить эту работу в духовную практику, настоящую аскезу, заботу о своем нравственном и духовном облике.
Практика мудрости включает правильные представления и правильную мысль. Давайте попытаемся ответить на несколько вопросов. Насколько правильны наши представления о жизни, о человеке и его предназначении, о нашем месте в мире? О чем мы думаем, к чему стремимся, какие мотивы направляют нашу мысль? Мы заняты только собой, или в нашем сердце есть немного доброты для других людей?
Практика нравственности служит средством для очищения ума. Наши слова и действия ранят или исцеляют? Они безвредны или порождены гневом, страхом, эгоизмом? Ведь, как говорят стоики, «мы больше сожалеем о том, что сказали, чем о том, о чем умолчали».
Духовная дисциплина — это бдительность к себе и сосредоточенность на благе, способность восстанавливать и поддерживать вертикальность всего нашего существа. Можно ли достичь духовных высот, не очистив душу и разум от всех зол? Делаем ли мы что-либо для самих себя, для своего пробуждения? Мифический образ, олицетворяющий духовную дисциплину, — Афина, богиня мудрости и справедливой войны. Что же такое мудрость? Это знание блага, способность различать добро и зло, это способность видеть то, что для других затемнено. Афина — не просто богиня мудрости и войны, но войны справедливой. Единственная действительно справедливая война — это война против собственных недостатков и завоевание себя лучшего, а ее результат — постижение Реальности и Освобождение.

Размышляя на тему восьмеричного срединного пути, мы можем задаться вопросом: «Что происходит в жизни человека, если его представления не соответствуют реальности, противоречат его внутренней природе, его судьбе и предназначению? Какими будут его мысли, слова и поступки?» Наверное, неправильными, и эта неправильность превращается в неисчерпаемый источник страданий. Основная проблема человека — в его мировоззрении, убеждениях, ценностно­смысловом отношении к жизни. С утилитарной точки зрения, философия не может нам дать ничего практичного, но она меняет и формирует наше мировоззрение. Изменив наше видение мира, мы начинаем жить по-другому, и тогда вся жизнь меняется. Мир изменить мы не можем, поэтому его изменение начинается с самих себя, с обретения правильных представлений.

Правильные представления
Что включают в себя правильные представления? Ценности и нравственные ориентиры, включающие смысл нашей жизни. Мы не можем познать абсолютную истину, но мы можем усвоить очевидные философские истины — точки отсчета, которые меняют наше видение мира и нашу собственную жизнь.
Для начала мы можем констатировать факт, что мы не идеальны, что у нас есть недостатки. Каждый переживает по поводу своего несовершенства, но, признав это, мы открываем себе дорогу к совершенству. Сказать «я знаю, что ничего не знаю» и ничего при этом не делать — это ничего не сказать. «Я знаю, что ничего не знаю» — это начало дороги. Это первое. Второе: если я констатирую, что несовершенен и у меня есть недостатки, дальше, размышляя, я могу прийти к выводу, что другие люди тоже несовершенны, и имеют право на свое несовершенство. Обычно мы больше требуем от других, чем от себя, и судим их ошибки строже, чем собственные. Кроме того, мы постоянно оправдываем себя и находим аргументы, почему делаем нечто, думаем так, как думаем, ведем себя так или иначе. Нужно прекратить эту практику самооправдания. Все мы имеем право на несовершенство, а также право совершенствоваться. Осознание этой истины привнесет в наши отношения больше толерантности и понимания.
Еще одна маленькая истина, которая меняет наше видение других народов и религий: все религии — это дороги восхождения к Богу, нет религий, которые лучше или хуже. Православие не лучше католичества или буддизма. То, что мы христиане, само по себе не делает нас лучше, а то, что мы атеисты, само по себе не делает нас хуже. Религии — это дороги. И если это дороги, которые даны Богом человечеству, тогда все они имеют право на существование, все они одинаково ценны для людей идущих. Если бы мы отталкивались от этой простой идеи, в мире было бы меньше религиозных войн, фанатизма и ненависти.

Давайте продолжим нашу беседу размышлением о Боге. Еще один факт, который может поменять нашу жизнь, — это понимание того, что Бог присутствует во всем, в каждой вещи, в каждом живом существе. Он есть и в каждом человеке. Мы должны научиться говорить с другими людьми так, как если бы мы разговаривали с Богом. Иван Франко в одном из произведений говорит, что у многих людей есть два лица: одно — доброе и ласковое, оно повернуто к Богу; другое, насмешливое, грозное или хитрое, обращено к людям. Мы должны преодолеть эту дихотомию, ибо Бог создал человека для людей, а не для себя. Другой человек — это целая вселенная. Это присутствие Бога и возможность встречи с Богом, возможность подлинного диалога, обогащения и взаимообогащения.
Кроме того, если Бог присутствует во всем в одинаковой мере, тогда он присутствует в песчинке и звездном небе, в слезе и океане, в рождении и смерти, в видимой и невидимой природе. В Евангелии от Филиппа говорится: «Истина не пришла в мир обнаженной, она пришла в символах и образах». Понимая это, мы обретаем способность учиться у всего, что нас окружает. Мир осязаемый превращается в мир символов — знамений, раскрывающих тектонику и ландшафты сознания. Дерево перестает быть просто деревом, а огонь — огнем: они становятся психопомпами и наставниками на нашем пути к истине. Огонь дает нам урок вертикальности духа и щедрости души, которая ничего не теряет, отдавая. Дерево нас учит тому, что необходимо иметь очень глубокие корни, чтобы удержаться и противостоять ветрам жизни, что необходимо иметь сердцевину, что мы не кора, не личина, что человек укоренен в небе и должен питаться соками духовности. Лишь в этом случае он не засыхает и дает плоды.
Бог присутствует во всем в одинаковой мере, но, как говорит Прокл, не всё в одинаковой мере присутствует в Боге. Значит, проблема человека и его духовности — это проблема его присутствия в Боге, ибо мы знаем Бога настолько, насколько мы открыли его внутри себя, не больше и не меньше.
Согласно определению, философия — это любовь к мудрости, сочетание Афродиты и Афины. Ведь мы хорошо понимаем лишь то, что любим. Любовь движет нами, преодолевает расстояния, совершает работу восхождения, направляет к полноте, к целостности. Именно чувство собственной ущербности заставляет человека искать, хотеть того, что, по его мнению, способно заполнить экзистенциальную пустоту. Мы приобретаем материальные блага, хотим, чтобы нас любили, хотим власти над вещами и людьми. А пустота остается, ибо мы мало делаем, чтобы обогатиться внутренне, чтобы завоевать самих себя и истину.
Полнота жизни и подлинное счастье достигаются познанием истины и движением в ее сторону. Мудрость — это знание того, чтό является благом для души. А если мы знаем, чтό есть благо для души, тогда мы будем стремиться обрести его. Мудрость подобна зрению. Она позволяет нам отличать тленное от нетленного и выбирать то, что относится к разуму и духу. Мудрость — это знание истины, и, согласно учению Платона или Будды, именно знание истины освобождает человека от страданий. Как говорится в одном египетском тексте, «истина — пища и жизнь богов», амброзия, дающая молодость и бессмертие. Но если истина является пищей богов, она должна быть и пищей, и жизнью для нашей души.
Поэтому мы говорим о необходимости усвоения небольших истин, точек отсчета, с которыми должны сверять свои мысли, выборы и поступки. Философия — это рост в истине, это очеловечивание человека, забота о духовном. И для этой работы, как говорит Эпикур, никто не может быть «ни недозрелым, ни перезрелым». Другими словами, нельзя утверждать, что мы слишком молоды или слишком стары, чтобы заниматься философией и искать мудрость. Искать истину и питаться ею — это работа каждого, если мы хотим сохранить душу и не уморить ее голодом.
Итак, мы уже сказали, что философия — это способ преображения человека, метод взращивания мудрости. Будучи методом, учением и дорогой достижения цели, философия предлагает нам не только теоретические основы, но и то, что можно назвать духовными упражнениями.

Духовные упражнения: поиск, исследование, припоминание
Заниматься философией — значит упражняться в поиске. Мы искатели, и мы ищем нечто утраченное или забытое нами, что могло бы полностью изменить нашу жизнь. Мы ищем золото, физическое либо духовное, но при этом забываем, что это трудная работа, что необходимо промыть тонны песка ради нескольких крупиц золота. Мы находимся в поиске смысла, но при этом забываем, что смысл открывается на протяжении всей жизни. Мы — те, кто наполняет свою жизнь смыслом. Наши друзья, наша семья, призвание, поиск истины — это составляющие смысла. Но кроме смыслов, которыми мы наделяем жизнь, существует и метафизический, первичный смысл жизни, порождающий все остальные, «то, ради чего стоит жить». Ведь судьба постоянно толкает нас в сторону вечности, в сторону духовности, в сторону Бога.
Поиск смысла — это поиск себя лучшего. Это созидание и самосозидание, хотя мы по-разному называем цель нашего поиска. Кто-то ищет счастье, кто-то — истину, кто-то — Бога; но найти одно значит найти и все остальное. Блаженство, Знание, Бытие тождественны друг другу не только с точки зрения индийской философии. Ту же мысль, высказанную немного иначе, мы встречаем в учениях Платона, который утверждает, что прекрасное, истинное и доброе олицетворяют высшее Благо.
Итак, говоря о поиске, давайте для начала отыщем внутри себя чуть больше доброты, которая облагородит все грани нашей жизни, и пусть этот поиск станет нашей основной повседневной духовной практикой.
Перейдем к исследованию. Одна из наших проблем заключается в том, что мы привыкаем к обстоятельствам нашей жизни и перестаем задавать вопросы. Нам кажется, что мы знаем себя и знаем, как нужно жить, знаем людей и мир. У нас есть готовые ответы на большинство вопросов, поднимаемых на протяжении истории великими философами и мистиками. И мы не сомневаемся в их истинности. Наша способность удивляться и исследовать угасает по мере взросления, и мы начинаем жить и мыслить по шаблонам.
Но, как сказано в «Маленьком принце», мы здесь не для того, чтобы быть звездочетами или королями и приказывать Солнцу, когда ему взойти или зайти. Мы здесь, чтобы приручить собственную жизнь и судьбу, чтобы подружиться с Богом, чтобы всегда помнить о звездном небе и о собственной звезде, на которую мы однажды вернемся после долгих странствий.

Углубленное исследование ведет к преодолению поверхностности, закостенелости мышления, предвзятости, тенденции все упрощать и прочих механизмов, «защищающих» нас от мышления.
Исследовать значит подвергнуть сомнению уже имеющиеся готовые ответы и научиться задавать правильные вопросы — жизни, философскому тексту, поэзии, которую читаем. Ведь мы спрашиваем обо всем, но в этих вопросах намного больше поверхностного интереса и любопытства, чем потребности в себе лучшем. Давайте спросим себя, что мы вкладываем в понятие смысла, доброты, любви. Мы должны исследовать эти и другие понятия подобно Платону, который в «Государстве» спрашивает «Что такое справедливость?», а в «Пире» начинает беседу с вопроса «Что такое любовь?». Он анализирует, соотносит идеи, обобщает, преодолевает противоречия, иногда находит ответы, а иногда констатирует, что необходимо приложить дополнительные усилия, и порой продолжает исследование еще дальше.
Философское исследование — это процесс не информирования, а формирования человека. Сегодня, в век информатики, мы можем с помощью поисковых систем легко получить огромное количество информации на любую тему. Но знание жизни — это не информация о ней. Знание жизни — это интегрированность в жизнь, это причастность к жизни.
Люди, как правило, хотят больше информации, но если она не меняет их понимание и отношение к себе и к миру, если она не помогает почувствовать вкус жизни, тогда мы зря читаем лекции и проводим наши философские беседы. Нужно почувствовать вкус жизни, поэтому философия — не только мировоззрение о жизни, но и философский образ жизни.
Философия дает нам возможность понимать головой и сердцем, почувствовать вкус истины и истинный вкус жизни — вкус дружбы, любви, страданий и преодолений. Углубленное исследование приносит не просто знание, а понимание, способное преодолеть противоречия жизни.
Теперь рассмотрим припоминание. Все древние школы философии, помимо трактатов, посвященных теоретическим вопросам, имели короткие максимы и правила для повседневной жизни. Лучшими примерами тому являются пифагорейская школа с ее символами и акусмами и эпикурейцы с их «четверояким лекарством»: «Не должно бояться богов; не должно бояться смерти; Благо легко достижимо; зло легко переносимо».
Мы не должны бояться ни богов, ни Бога, нужно бояться своих заблуждений, слабостей и недостатков, всего, что порабощает человека. Нужно бояться забвения Бога и убогой жизни. Мы не должны бояться смерти: «Пока мы существуем, нет смерти, когда есть смерть, нас более нет». Надо бояться дурной жизни, заботиться о жизни, помня о смерти.
«В том­то и беда наша, что смерть мы видим впереди; а большая часть ее у нас за плечами, — ведь сколько лет жизни минуло, все принадлежат смерти… Большинство так и мечется между страхом смерти и мученьями жизни; жалкие, они и жить не хотят, и умереть не умеют» (Сенека, Письмо 1).
Человек, не боящийся смерти, не боится и жизни. Мы не можем потерять ни жизнь, ни материальные блага, ибо ни то, ни другое нам не принадлежит; но можно утратить душу, если полностью погрузиться в материю и наполниться ею, и этого нужно опасаться больше всего. Ежедневное припоминание максим — «помни о смерти», «помни о Боге» — может защитить нас от смерти души, научить принимать и сносить жизненные трудности и превратности судьбы, преодолевать страх, гнев, печаль, сомнения и другие болезни души.
Из-за самозабвения нам легче заботиться о преходящем, чем об истине и о своей душе. Руководимые желаниями, страхами, надеждами и ложными представлениями, мы становимся рабами чар Цирцеи и песен сирен. Наша жизнь больше напоминает сизифов труд и танталовы муки, чем восхождение и укрепление в реальном. Мы гонимся за миражами и пытаемся поднять на вершину то, что чуждо вершинам духа.
Мы живем так, словно нам отведена целая вечность. Но мы смертны, и наша жизнь имеет свой предел. Нельзя игнорировать этот простой и очевидный факт, смерть необходимо превратить в союзника, оценщика всех наших действии. Ибо из перспективы смерти мир видится иначе, и все обретает свою истинную величину. Обыкновенные проблемы, вопросы и запросы, страдания, радости и победы — если посмотреть на них сверху — утрачивают свою значимость.
Заниматься философией значит помнить о смерти и готовиться к ней. Как говорит Платон, «те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним — умиранием и смертью» (Платон «Федон»). Страх перед неизвестным, перед тем, что будет после смерти, необходимо превратить в заботу о душе, в новое качество жизни. Философ больше других «освобождает душу от общения с телом», которое «наполняет нас желаниями, страстями, страхами и такой массою всевозможных вздорных призраков», что мы полностью пренебрегаем душой. Он не уступает его велениям, поскольку знает, что душа — это единственное, что никто не может у нас отнять и что никто не может погубить, кроме нас самих. Другими словами, философия очищает и лечит душу, отделяет от нее все инстинктивное и обременяющее. Философ­ при жизни по своей воле совершает ту работу, которую после смерти по принуждению и необходимости исполняет судьба.
Помнить о Боге значит жить в присутствии Тайны, тайны микрокосма и макрокосма, божественного в человеке и божественного в природе. Но Тайну нельзя понять, ее можно пережить, можно проникнуть в сердце Тайны, открыть ее для себя и тем самым изменить коренным образом свою жизнь. Марк Аврелий советует неустанно трудиться ради общего блага, памятуя о Боге. Его мысль не отличается от максимы «ora et labora» (трудись и молись) средневековых алхимиков, для которых лаборатория была местом трансформации свинцового человека в человека золотого, а значит, местом восхождения человека и уподобления его божеству. Памятование о Боге — это практика бдительности. Как сказал Порфирий, Бога надо сделать свидетелем и хранителем всех наших слов и дел.
Перед нами стоит вопрос: с кем идти по жизни, как пройти свой путь, не подвергшись нападениям страстей-­разбойников? Разве не лучше будет выбрать себе верного, честного и сильного друга, который никогда не предаст и будет нам защитой? Как говорит Эпиктет, человек разумный «задумывается и приходит к пониманию, что если вверится Богу, то пройдет свой путь в безопасности». А ввериться значит «желать того, что Он хочет, и не желать того, чего Он не хочет». Помнить о Боге значит подружиться с Богом и не пренебрегать его советами.
Хорошей практикой припоминания является психостазия: каждый день оценивать свои поступки, как это делали пифагорейцы. Каждый день перед сном спрашивать себя: «Что я сегодня сделал хорошего и что сделал плохого?» Ничего не делая, мы не станем лучше сами по себе. Духовность — плод аскезы, бдительности к себе, к своим мыслям, словам и поступкам.
Поэтому важно умение слушать и говорить. Наш внутренний диалог — медитация — направлена на установление контроля над внутренней речью, чтобы сделать ее более связной и упорядочить, привнести больше ясности и согласованности. Но согласованность и гармония могут появиться, если существует идеал­стержень, вокруг которого мы формируем наше мировоззрение. Должны быть точки отчета, на которые мы ориентируемся, с которыми­ сверяем себя. Они и будут служить стержнем­-скелетом, смысловой основой всей нашей жизни. Подобно шаманам, нам нужно заменить старый и слабый скелет души новым, стальным скелетом. Для этого необходимы медитация и созерцание.

Чтобы овладеть искусством внутренней речи, необходимо слушать и вчитываться в наставления: в тексты великих философов и мистиков, в прозу жизни, в поэзию природы и музыку вселенной.
Нам кажется, что мы слишком заняты и у нас нет времени. Нет времени на чтение, на размышление, на исправление себя. Но можно иметь несколько любимых книг и каждый день, прежде чем заснуть, посвятить десять­-пятнадцать минут чтению. Пусть в этом списке будут произведения классиков, требующих от нас не знания метафизики, а заботы о себе, глубины, чести и доброты. Читать, чтобы вынести и запомнить две­три мысли, которые помогут нам в повседневных жизненных выборах.
Вся наша жизнь — текст, который требует своего прочтения, каждая личность — это текст, и мы сами — текст, который мы должны прочитать и написать.
Нужно научиться читать между строк и слышать то, что за словами, то, что не сказано, научиться слышать чувства, мечты и переживания человека. За каждым вопросом, каждой беседой всегда присутствует душа человека. Нужно научиться сопереживать, чтобы привнести больше нежности, больше взаимопонимания в наши отношения. Близкие люди разговаривают о погоде, о проблемах, но за этими простыми беседами скрываются глубокие чувства. Это общаются их сердца, говоря друг другу: ты представляешь для меня большую ценность.
И, конечно, необходимо научиться разговаривать с Учителем и Богом. Иначе как практиковать учение, не зная, что ­практиковать? Как исправляться, не зная, что исправлять? Как идти следом за Богом, не желая того, что Он хочет, и не изучая его законы, начертанные в нашей душе?
Философия — это не профессия, она не ограничивается знанием каких-то вещей или умением что-либо делать. Как говорит Эпиктет в своих «Беседах», «философия не обещает дать человеку ничего того, что относится к внешнему миру. Иначе она взялась бы за то, что вне ее собственного предмета. Ведь как дерево — предмет плотника, медь — скульптора, так своя жизнь каждого — предмет искусства жизни». Философия — это искусство жизни, умение превратить ее в симфонию, в музыку души, уподобление демиургу, музыка которого охватывает всю вселенную.
Философия — это поиск и диалог. Что начало и что конец всего? Кто мы есть, откуда пришли и куда идем? Что такое человек? В чем смысл нашей жизни? Что мы можем знать? Эти и многие другие вопросы волновали людей всех эпох во всех уголках земного шара, а найденные ответы формировали культуры и направляли жизнь людей по тому или иному руслу истории. В определенном смысле наша жизнь — это ответ на все заданные вопросы. Быть философом значит спрашивать о человеческом в человеке, о непознанном, и даже о непознаваемом. Там, где нет подобных вопросов, нет ни мышления, ни познания, ни очеловечивания. О банальных вещах спрашивает тело, душа спрашивает о возвышенном.
Философия — это совпадение должного и возможного. Должное — это то, что я могу сделать, тот образ жизни, каким я могу жить. Не надо хотеть Нирваны, она нам еще не по росту, надо хотеть маленьких преображений, прозрений, исправлений себя. Выбирать должное и возможное — значит не испугаться той дороги, которая открывается перед нами, это способность рисковать своим комфортом и неведением. Искать — значит идти вперед, делать шаг в неизвестность и неопределенность. И это нелегко. Там, где мы есть, нечем рисковать, кроме обыденности и духовной нищеты. Чтобы обогатиться духовно, нужно набраться смелости и начать возвращение на свою Итаку. В этом долгом плавании нам придется отпустить «ничто мира всего», в которое мы вцепились железной хваткой, и, подобно Одиссею, потерять все, чтобы обрести себя.
Нужно рискнуть и выбрать «самостроительство».
Я помню один вопрос, который задавали атеисты: «Если Бог всемогущ, может ли он создать такой камень, который бы он сам не смог поднять? А если он его не может поднять — значит, он не всемогущ?» И на этот вопрос есть один ответ: «Бог уже создал такой камень: этим камнем является человек, потому что лишь человек способен поднять самого себя». Нужно рискнуть и начать поднимать самих себя, ибо это лишь нам под силу.
В завершение, возвращаясь к первому вопросу — поиску истины, философии как любви к мудрости, приведем небольшую цитату из трудов основателя «Нового Акрополя».
«Мне подумалось, что если бы все вдруг узнали, что Истина находится там-то и там-то и ее можно увидеть собственными глазами, то все ринулись бы к ней. Поэтому, когда я вижу людей, идущих в одиночку, каждый в свою сторону, сердце подсказывает мне, что ищут они вовсе не Истину. Каждый пытается приблизиться к своей собственной истине, отображающей, как правило, его желания, стремления, да и вообще все что угодно».
Мы имеем право смотреть в разные стороны, ведь у нас разные запросы и обязанности, но когда речь идет об Истине, хорошо бы, чтобы глаза души смотрели в ее сторону. Это не такая трудная работа. Она требует скромности, благоразумия и хорошего чувства юмора. Ведь с высоты духа все наши человеческие заботы — это трагикомедия.

***
Мы попытались затронуть некоторые теоретические и практические аспекты искусства жизни. Но этого недостаточно. У нас есть инструмент — душа, и нам надо настроить ее струны и одновременно осваивать искусство игры на этом бесценном инструменте. Может быть, сначала у нас не все будет получаться. Как и любое другое искусство, искусство жизни требует много труда и чуть-­чуть таланта. А он у нас есть.
Мы — творцы собственной жизни. Подобно Богу, мы должны отделить воды от суши, верхнее небо от нижнего неба, и в конечном итоге воссоздать внутри себя человека нового и лучшего, способного создать мир новый и лучший.


По материалам лекции

You have no rights to post comments