Йозеф Гайдн — сын каретника из Цвиккау. В детстве поет в церковном хоре в венском соборе Святого Стефана, в свободное от учебы время чистит на улицах сапоги прохожим, а по вечерам развлекает любителей музыки исполнением серенад и дивертисментов.
Любителем шуток и озорства Гайдн был всегда. Однажды он подговорил приятелей-музыкантов спрятаться в разных уголках Вены и ночью по его сигналу заиграть кто что захочет. Как же возмущались венцы, среди ночи разбуженные таким «кошачьим концертом»!
Затем — 29 лет службы и постоянной зависимости от капризов князя Эстергази: «по первому приказанию его светлости, великого князя, он, вице-капельмейстер, обязуется сочинять любую музыку, какую пожелает его светлость, никому не показывать новых композиций, а тем более никому не разрешать их списывать, но хранить единственно для его светлости и без ведома и милостивого разрешения его ни для кого не сочинять».
Всю жизнь Гайдн неустанно трудится. Из-под его пера вышли не только 104 симфонии (кстати, ни один композитор больше не написал столько симфоний!), но также множество камерных произведений, мессы, оратории.
Вот как Гайдн описывает начало своего рабочего дня: «Я рано встаю и, как только оденусь, становлюсь на колени и молю Господа и Пресвятую Деву, чтобы мне и сегодня была удача. Потом я завтракаю и сажусь за клавесин и начинаю искать. Если нахожу скоро, то дело идет без особых помех. Но если работа не дается и я вижу, что из-за какого-то проступка я лишился милости Божьей, тогда я снова приступаю к молитве и до тех пор молюсь, пока не почувствую, что я прощен».
Как-то раз Гайдн, тогда уже знаменитость, давал концерты в Англии. Англичане восторженно принимали композитора. Но как только начиналась медленная часть симфонии, многие незаметно для себя засыпали: музыка была такой плавной, умиротворяющей, что сладкой дремоте трудно было противостоять. Гайдн решил позабавиться над слушателями и немного их проучить. Когда заиграли вторую часть симфонии и глаза стали медленно закрываться, — вдруг, точно гром с ясного неба, прогремели литавры. Испуганные англичане долго еще приходили в себя, а симфонию так и назвали — «Сюрприз» («Симфония с ударами литавр»).
И такая внутренняя чистота и искренняя вера соединялась с жаждой постоянного поиска и эксперимента. Наверное, оттого еще при жизни Гайдна все его произведения называли «скандально веселыми», возмущались, что у него «никогда не знаешь, в какую сторону повернется мысль», что он нарушает «правила строгого письма» в музыке. Но для Гайдна важнее строгих правил было то, что его музыка доставляла слушателям радость. «В этом мире так мало счастливых и довольных людей, везде их преследует горе и заботы; быть может, моя музыка послужит источником, из которого обремененный делами человек будет черпать свое спокойствие и отдых», — любил повторять композитор. Наверняка он согласился бы с Бетховеном, сказавшим: «Нет правила, которого нельзя было бы нарушить ради более прекрасного».
Даже став известным композитором, Йозеф Гайдн не оставил своих шуток. Летом 1772 года князь Эстергази надолго задержал музыкантов в своей резиденции. Устав, соскучившись по семьям, они попросили Гайдна похлопотать за них. Зная вспыльчивый, непредсказуемый характер князя, композитор решил выразить просьбу... музыкой. Он сочинил симфонию, в финале которой оркестранты один за другим уходят, гася свечи. Князь понял намек и отпустил музыкантов.
Музыкальные идеи не покидают его до глубокой старости: «Воображение играет на мне, как если бы я был клавиром». Свою старость, в отличие от Моцарта и Бетховена, которых тоже принято считать венскими классиками, Гайдн прожил в мире и почете. Его музыку исполняли в Лондоне и Париже, Москве и Петербурге. Лишь последние дни его были омрачены вторжением в Вену войск Наполеона в 1809 году. В это время Моцарта уже не было на свете, а Бетховен успел написать свою третью, «Героическую» симфонию.
И все-таки жизнь Гайдна была полна трудностей и забот, а порой ему приходилось и терпеть унижения. Мы этим тоже не обделены, скажете вы, что же здесь героического? Только в музыке Гайдна не слышится и малой толики его проблем, нет в ней озлобленности и раздражительности, вся она — «источник, в котором человек черпает радость и свет». Этот закон композитор не преступил ни разу. Послушайте его музыку, и убедитесь сами.