В 2012 году исполнится 1150 лет Российскому государству. В сентябре нынешнего года такую же годовщину празднует Великий Новгород. Три года разницы — совпадение, но не случайность, потому что через древний город на Волхове прошла почти вся история России, превратив его в прекрасный памятник русской культуре.
Много веков смотрит на нас с древней иконы Ангел Златые Власы…
Много веков стоит на земле город…
Выйдите на его улицы с рассветом, пройдите по площадям к Кремлю-Детинцу, а из него — по пешеходному мосту, что на месте древнего Великого моста перекинулся с берега на берег. На древний Ярославов двор в тишине и молчании придите — пока не охватили город дневные заботы и не кричат даже чайки, числом своим напоминающие о близости древнего Словенского моря, Ильмень-озера. Может быть, тогда приоткроется таинство — отчего город этот столетия назад прозван был Великим? Да не просто Великим. «Господин государь Великий Новгород» — так с глубоким почтением величали его благодарные граждане.
Почему? Может быть, потому, что Кремль-Детинец, выросший из маленькой крепости, был возведен вокруг храма Святой Софии — Премудрости Божией, духовного центра города. Всего несколько таких храмов в мире, посвященных не святому, не апостолу или библейскому событию, а единой Божественной Мудрости. Детинец с Софией стал на долгие времена сердцем всей новгородской земли, которая в эпоху расцвета республики простиралась от Ледовитого океана («Студеного моря») до тверских земель и от Пскова до Урала.
До того же, как на землю эту пришла новая вера, владычили здесь волхвы — мудрецы, людей наставлявшие, от неведения избавлявшие, от болезней исцелявшие. Оттого, наверное, и сохранилось их имя до сих пор в имени реки Волхов, что, единственная, изливается из озера Ильмень и стремится в озеро Ладожское, древнее Нево-море. Во многом благодаря Волхову, одному из звеньев в цепи водных путей, соединивших северные и южные моря, Новгород уже в XI веке стал известным всему миру торговым и культурным центром.
Слыханное ли дело — столица государства стояла щитом на его границе! Однако так было. И накатывавшиеся волны любителей легкой поживы с финской, ливонской, немецкой, шведской, датской земель разбивались даже не о стены Детинца — о невидимые стены, сложенные из мужества и любви новгородцев к Софии-Мудрости. Свой главный храм чтили они свято и неуклонно, превыше жизни ставили, говоря: «Умрем за Святую Софию». Не потому ли во все лихолетья и выстоял город, лишь два раза за всю свою более чем тысячелетнюю историю оказавшись в руках захватчиков? В суровое время татаро-монгольского владычества над Русью Новгород сохранил язык, культуру и дух русского народа.
Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, один из ценителей и почитателей Новгорода, влюбившийся в него с первого взгляда и на всю жизнь, говорил: «На заре русской истории мы обязаны новгородцам тем, что мы такие, как есть, что мы — русские».
Николай Константинович Рерих, также бывший ревнителем Новгорода, нашедший в русской древности источник творческого вдохновения, писал: «Люблю новгородский край! Люблю все в нем скрытое. Все, что покоится тут же среди нас… По новгородскому краю все прошло. Прошло все отважное, прошло все культурное, прошло все верящее в себя».
По новгородскому краю прошли Ярослав Мудрый и Александр Невский, Феофан Грек и Садко, просветители братья Лихуды и строители новгородской Софии; мастера ремесел, чьи следы не так масштабны, но поражают красотой, изяществом и гармоничностью; средневековые инженеры, создавшие в XII веке (!) систему водопровода, а позднее выстроившие Великий мост, считавшийся уникальным даже по европейским меркам; отважные купцы, ходившие до Каспия и Венеции; и все новгородцы, на протяжении 12 столетий строившие, украшавшие, защищавшие и, может быть, самое главное — очень любившие свой город.
Где же начало Новгорода во времени и пространстве? В летописи первое упоминание о нем значится под 859 годом. Отсюда и считается возраст. Правда, есть исследования, согласно которым эта дата может отодвинуться, как минимум, на сто лет в прошлое, но пока это вопрос дискуссионный. В последние века I тысячелетия благодаря центростремительной силе, которой, как заметил Д. С. Лихачев, подвержена не только природа, но и история, Новгород становится центром объединения приильменских племен. И возникает он, наиболее вероятно, на том месте, где долгое время находился их общий священный центр. Именно сюда, по преданию, и был призван легендарный Рюрик, первый правитель Древней Руси.
Правда, уже менее чем через триста лет, в 1136 году, новгородцы выбирают самостоятельность — провозглашается знаменитая «вольность в князьях», начинается Новгородская вечевая республика. Все важные государственные вопросы решаются «всем миром» и через выборные должности. Новгород, наравне со многими знаменитыми городами-коммунами средневековой Европы, становится «вольным городом». Будучи перекрестком мировых торговых путей, он стал и точкой встречи формировавшейся русской нации с народами, культурами, обычаями и верованиями всех концов света. Всё впитывалось здесь и влилось впоследствии, при объединении с остальными русскими землями, в общероссийскую культуру.
Присоединение к Московской Руси для привыкшего к многовековой независимости Новгорода прошло чрезвычайно болезненно и драматично, но было необходимо как жертва на алтарь будущего единого русского государства. После этого город как будто «заснул», тем не менее спустя 200 лет немецкий поэт Пауль Флеминг, побывавший здесь в составе немецкого посольства, писал: «Пусть невелик ты, но для меня ты — пристанище для великих деяний. Ты деревянный, но от этого не менее угоден своему Господину. Ты приносишь мне счастье и отраду, пока я жив…»
В начале XVIII века, переломного для России, в Новгороде и ближних городах Петр I собирает силы для последнего рывка к морю — возвращения России прибалтийских берегов, принадлежавших еще триста лет назад Новгородской республике. Есть в этом некая преемственность, ведь Новгород, не приморский город, являлся одним из крупнейших портов, здесь удивительным образом чувствуется душа моря. Дух первопроходчества, присущий древнему Новгороду, будто перешел из него в новую, уже морскую, столицу — Санкт-Петербург!
Нельзя не упомянуть еще одну страницу истории. Великая Отечественная война. Завоеватели, будто мстя за незабытую обиду (в 1942 году исполнялось 700 лет победе новгородцев над тевтонскими рыцарями на льду Чудского озера), стерли город с лица земли. «Когда вскоре после его освобождения я попал в Новгород, — вспоминал потрясенный Д. С. Лихачев, — над ним стояла оглушительная тишина. Мертвая тишина заткнула мне уши. Мне казалось, что я не только оглох, но и ослеп. Я не видел привычного мне города. Под трагически большим небом была равнина, поросшая высокой травой. Кладбище без могил!»
И в городе, где не осталось ни одного дома, в котором можно было бы жить, первое, за что берутся немногочисленные уцелевшие жители и прибывшая подмога, — восстановление памятника «Тысячелетие России», разобранного немцами для отправки в Германию. Люди живут в землянках, подвалах — но не в силах стерпеть поругания святого, своих корней, эту рану души города и своих собственных душ заживляют первой.
Город таков, каковы его жители. Это сказано не нами и не теперь. И те, кто смог увидеть величие города, кто назвал его «Господин», не были «маленькими» людьми. Кажется, что во времена, когда вдруг возникло это удивительное и нигде больше в мире не повторившееся обращение, горожане были более гражданами…
О чем это я, спросите? Это тоска о том, что знаменитая и ставшая идеалом для многих россиян и не только Новгородская res publica действительно, а не по одному лишь названию была «общим делом», в котором во главу угла ставились общие боли, заботы и радость. Не поискать ли нам так необходимого сейчас, посреди разных кризисов, нового — нового духа, дающего решительность и позволяющего действовать мудро, новых «рецептов жизни» — в «старом»? В собственной великой истории? Тут, правда, нужны смирение, терпение и кропотливость. Но ведь все великое рождается не только благодаря божественному нисхождению, а и благодаря маленьким каждодневным шагам многих, устремленным к общему главному. А это уже — в воле каждого.