28 февраля 1835 года рукопись с 32 народными песнями (рунами), предисловием и скромной подписью EL была передана в типографию. Так родилась «Калевала, или Старые руны Карелии о древних временах финского народа». Скрывавшийся за инициалами доктор Элиас Лённрот не только открыл миру удивительный по красоте эпос, но и поставил перед будущими поколениями исследователей весьма непростые вопросы и даже... слегка поколебал бессмертную славу великого Гомера.
Скромный лекарь или скромный гений?
В биографиях, особенно советских времен, Элиас Лённрот предстает перед читателями «скромным сельским лекарем», влюбленным в народную поэзию. Идеологически верным считалось изображать его «типичным представителем» крестьянской среды, талантливым выразителем ее культуры. Отчасти это так, но есть и другая сторона.
Некоторые факты его биографии не могут не удивлять. Лённрот родился в 1802 году в местечке Саммати на юге Финляндии. Он рано научился читать, но в школу пошел лишь в двенадцать лет, а спустя четыре года был вынужден оставить учебу, чтобы помогать отцу. Деревенский портной, бродячий певец, ученик аптекаря, учитель в частном доме — чем только не занимался будущий ученый, чтобы заработать на жизнь. Как после такого нелегкого старта Лённрот не опустил руки и сумел продолжить образование, да еще так блестяще!
Уже в 25 лет он защитил магистерскую диссертацию в университете города Турку на тему «Вяйнямёйнен — божество древних финнов». Чуть позже в том же году пожар уничтожил здание университета; в огне погибли все архивы, в том числе и бумаги Лённрота. Он продолжил свое обучение в Хельсинском университете, но уже на медицинском факультете и вскоре присоединил к своим регалиям степень доктора медицины. При этом он ни на день не оставлял занятия филологией, активно собирал и записывал народные песни.
Медицина и филология — служению этим наукам Лённрот отдаст всю свою жизнь: двадцать лет врачебной практики в маленьком провинциальном городке и долгие годы преподавания финского языка и литературы в университете города Хельсинки.
Стоит учесть тот факт, что вплоть до 1863 года финский язык в Финляндии не имел статуса государственного — на нем разрешалось печатать только книги религиозного и экономического содержания. Несмотря на созданное в 1831 году «Общество финской литературы», Лённроту почти всю жизнь приходилось писать на непризнанном языке, и даже издававшийся им журнал был посвящен вопросам официально не существовавшей литературы. Кроме того, он с детства лучше говорил по-шведски и, по логике вещей, скорее должен был стать шведским поэтом или переводчиком. Остается удивляться, как человек с такой судьбой оказался автором самой известной книги на финском языке. На сегодняшний день «Калевала» выдержала около 300 переизданий более чем на 50 языках мира.
Но справедливо ли называть доктора Лённрота автором «Калевалы»?
Эпос или литература?
«С сумкою за плечами, в которой были сложены его бумаги, с трубкой в зубах и флейтой, торчавшей из-за петлицы, двигался неведомый доктор, опираясь на палку. Ни дремучие леса, ни быстрые реки, ни болотная топь — ничто не могло его удержатьѕ»
Еще будучи студентом-медиком, Лённрот предпринял свою первую экспедицию в глубь финской Карелии. Ее результатом стал сборник «Кантеле», куда вошли лучшие записанные и обработанные им песни. Следующие путешествия, в которых Лённрот обошел «все местности, где еще поют руны», и особенно русскую часть Карелии, принесли материал, достаточный для издания нескольких подобных сборников. Но их издание не отвечало конечному замыслу ученого — разрозненные, механически соединенные, они не создавали целостного представления об истории и традиции народа и были интересны лишь специалистам и немногим энтузиастам, влюбленным в финскую старину. Нужен был следующий шаг.
По свидетельству очевидцев, Лённрот часто в дневниках и письмах обращался к Гомеру: смелая и, казалось, невероятная мысль — самому создать эпос, подобный «Илиаде» или «Одиссее», — не покидала ученого. Его дерзкая на первый взгляд мечта в случае успеха грозила перерасти в научную сенсацию, стать культурным событием, способным изменить историю целого народа, как изменили в свое время судьбу Греции произведения слепого поэта. Но без дерзновения подобные дела не совершаются — как метко заметил один из исследователей эпоса: «Только два человека в XIX веке поверили в Гомера так, что их жизнь обрела смысл и бессмертие. Лённрот создал ЧКалевалу“, Шлиман нашел Трою».
Даже название эпоса родилось не без помощи Гомера. Не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что для Лённрота слова «Калевала» и «Илиада» перекликались и по форме, и по содержанию. Суффикс «ла» в финском языке используется для обозначения местности; и хотя большая часть действия эпоса происходит за пределами «земли Калевы», Лённрота это нисколько не смущало, ведь «и греки называли часть своих песен Илиадой, хотя не все происходило в окрестностях Илиона». Поистине, если уж следовать каким-то образцам прошлого, то самым лучшим!
Чтобы преодолеть пропасть между необработанным фольклорным материалом, привезенным из экспедиций, и мечтой о большой эпической поэме со множеством героев, переплетением сюжетных линий и ясной логикой повествования, Лённроту пришлось ни много ни мало самому стать профессио-нальным рунопевцем. Он по-своему, заново «пропел» все песни, причем зачастую превосходя в мастерстве народных сказителей своего времени. Он с удовольствием сочинял новые строки, подражая народному стилю, и даже писал письма друзьям «калевальским» размером. Обладая феноменальной памятью, Лённрот знал наизусть практиче-ски все записанные в экспедициях песни, коих к 1847 году набралось уже более 130 тысяч строк. Окончательный вариант «Калевалы» появился на свет в 1849 году и содержал 22 795 строк песен, разбитых на 50 рун.
Вопрос, является ли «Калевала» народным эпосом или это произведение самого Лённрота, похоже, так и останется нерешенным. С одной стороны, ученые насчитали в «Калевале» всего лишь три процента «авторских» строк, а с другой — они же утверж-дают, что в эпосе нет и десяти строк кряду, которые не были бы изменены и творчески переработаны Лённротом. Сохраняя чистоту и красоту древней традиции, ученый расставил в тексте некоторые акценты, изначально не свойственные народной поэзии. Так, например, возникло противостояние двух миров, светлого и темного, Калевы и Похьёлы, за право обладать волшебной мельницей Сампо.
А не так ли творил и Гомер? Не греческие ли «руны» собрал и пересказал гениальный поэт? Хотя какая разница — подобные сомнения вряд ли способны поколебать магическую силу воздействия обоих эпосов и дискредитировать их создателей.
Миф или история?
Многие поколения исследователей, читая «Калевалу», пытались привязать ее сюжет к конкретным историческим событиям, и в основном безуспешно. Ни версия о похождениях «финских викингов», ни вариант описания «эволюции родовой общины» не выдерживают критики. Действие «Калевалы», скорее, носит вневременной характер, это рассказ о прошлых временах, о древнейшей праистории карело-финского народа.
В последней 50-й руне поется о том, как дева Марьятта рождает невинного младенца, которому предначертано быть королем Калевалы, а главный герой — «старый, верный Вяйнямёйнен» уплывает на медном челне, понимая, что настают новые времена и ему пора уходить. В этом сюжете легко читается рассказ о рождении Христа, а в «новых временах» угадывается христианская эра в истории северных народов. Но если конец эпоса связан с наступлением новой эры, то предыдущие 49 рун отсылают нас к более древним временам — к самым истокам существования человечества. Неслучайно «Калевала», как, впрочем, и священные истории других народов, начинается с мифа о сотворении мира.
Но кто же тогда эти славные герои, воспетые в эпосе? Сказания о «сынах Калевы» рассеяны по Финляндии, Эстонии, хорошо они знакомы и жителям русской Карелии. Так, имя богатыря Колыван со временем перешло из финских сказаний и в наши северные былины. В этих преданиях речь всегда идет о мифических великанах, наделенных непомерной силой, которые могли передвигать скалы и были «первыми строителями каменных церквей».
Интересна еще одна особенность этих персонажей: герои «Калевалы» сражаются не столько физическим оружием, сколько силой магических заклинаний, а места, где происходят события эпоса, Карелия и Лапландия, вплоть до наших дней почитались в России как земли шаманов, магов и волшебников.
О каких великанах, владевших тайными знаниями и заселявшими север Европы, идет речь в «Калевале»? Это — тема отдельного разговора, тем более что подобные рассказы не редкость в устной традиции многих народов. Что кроется за распространенным мифологическим сюжетом? Не содержит ли «Калевала» воспоминаний о важных событиях нашего прошлого? Тем более что в традиционном обществе миф не игра воображения, а способ проживания священной истории народа.
«Мифы», рассказанные Гомером, открыли новую главу в книге истории человечества: с троянских войн, описанных в «Илиаде», принято вести отсчет европейской цивилизации, а сюжет о странствиях Одиссея давно уже стал частью европейского мировоззрения. Какую интересную историю скрывают «мифы», записанные Лённротом, покажет время. «Калевала» ждет своих «шлиманов», и кто знает, может, пророческими окажутся слова, которыми Лённрот оканчивает «Калевалу»:
Как бы ни было, а все же
Проложил певцам лыжню я,
Я в лесу раздвинул ветки,
Прорубил тропинку в чаще,
Выход к будущему дал я...