Разделение науки на различные дисциплины началось примерно во второй половине XV века и привело к появлению колоссального количества научных направлений, одно перечисление которых в универсальном десятичном классификаторе (УДК) занимает солидный том. Казалось бы, такой объем знаний не может поместиться в одной голове, и ученые-универсалы эпохи Возрождения безвозвратно ушли в прошлое.
И все же... Яркий пример ученого, успех научной деятельности которого связан именно с его энциклопедическими знаниями, представляет собой Александр Леонидович Чижевский. Биофизик, художник, поэт, скрипач, Чижевский открыл миру новые научные дисциплины - гелиобиологию и аэроионификацию, стал пионером космической биологии. «Леонардо да Винчи ХХ века» - так назвали Чижевского участники Международного конгресса биофизиков, проходившего в Нью-Йорке в 1939 году: «Гениальные по новизне идей, по широте охвата, по смелости синтеза и глубине анализа труды поставили профессора Чижевского во главе биофизиков мира и сделали его истинным Гражданином мира, ибо труды его - достояние Человечества».
А началось все со страсти к астрономии: уже в девять лет Саша погружается в эту науку, мгновенно проглатывает все доступные по теме книги. В 1913 году семья Чижевских переезжает в Калугу, где благосклонная судьба сводит 16-летнего юношу с К. Э. Циолковским. Константин Эдуардович фактически стал крестным отцом Чижевского в науке, благословив его поиски влияния Солнца на Землю, людей, природу. Еще тогда Циолковский предрек: «Было бы совершенно непонятно, если бы такого действия не существовало. Такое влияние, конечно, существует и спрятано в любых статистических данных, охватывающих десятилетия и столетия. Вам придется зарыться в статистику».
В 1935 году Чижевский обнаруживает явление предварительной реакции бактерий на возмущение солнечно-земных связей (так называемый эффект Чижевского - Вельховера), позволяющее прогнозировать солнечные бури, опасные для человека как на Земле, так и в космосе. Возможно, это обстоятельство до поры служило ему «охранной грамотой». А причин для опасения было хоть отбавляй. Чего стоил один только интерес к «Исследованию периодичности всемирно-исторического процесса» - так называлась докторская диссертация Чижевского, защищенная в первые годы советской власти. Идеи молодого ученого в корне расходились с господствовавшей идеологией.
Например: «Если бы ход исторических событий был предоставлен всецело самому себе и ни один из космических факторов не влиял бы на него, мы никогда бы не обнаружили в нем закономерных колебаний более или менее точного периода и их одновременности на всей территории планеты». И дальше: «...поэтому возникает предположение, что увеличение пятнообразовательной деятельности Солнца, связанное с увеличением его электрической энергии, оказывает сильнейшее влияние на состояние электромагнитного поля Земли, так или иначе возбуждая массы к действию и способствуя внушению». Сказано это было в эпоху, когда единственной движущей силой народных масс считались классовые противоречия.
Подобных вольностей Чижевскому не простили. Даже международный авторитет ученого не спас от репрессий, и в 1942 году его арестовали; 15 лет провел он в лагерях и ссылках. Этот тяжелый этап жизни стал проверкой Александра Леонидовича на верность самому себе, своему «внутреннему человеку». Солагерники Чижевского вспоминали такой эпизод: заключенные должны были носить на коленях, на фуражке и на спине нашитые номера. Александр Леонидович категорически отказался выполнять это требование как унижающее человеческое достоинство. Карцер, избиения тюремщиками не смогли заставить его изменить свою точку зрения. В конце концов лагерное начальство оставило Чижевского в покое.
Находясь под надзором в Караганде и Челябинске, он работал в медицинских учреждениях, стремясь оставаться полезным Родине, так жестоко обошедшейся с ним...
Но вернемся к истории. Чижевскому принадлежит гениальная догадка о том, что Солнце задает ритм историческим (и не только историческим) процессам на Земле. Он писал: «Более или менее длительные исторические события, продолжающиеся в течение нескольких лет и получающие решительное проявление в эпоху максимума солнцедеятельности, а также сопутствующая этим событиям эволюция идеологий, массовых настроений и пр. протекают по всеобщему историческому циклу, претерпевая следующие ясно обнаруживаемые этапы:
I период минимальной возбудимости, равный 3 годам;
II период нарастания возбудимости, равный 2 годам;
III период максимальной возбудимости, равный 3 годам;
IV период падения возбудимости, равный 3 годам.
Произведенный нами за 500 лет (с XV по XX века) по указанному ранее методу статистический учет событий всемирной истории показал распределение их по четырем периодам цикла, а именно:
в I периоде цикла (3 года) имеют начало 5% всех исторических событий;
в II периоде цикла (2 года) имеют начало 20% всех исторических событий;
в III периоде цикла (3 года) имеют начало 60% всех исторических событий;
в IV периоде цикла (3 года) имеют начало 15% всех исторических событий...»
Первый период цикла характеризуется минимумом возбудимости людей, «отсутствием желания какой бы то ни было борьбы за идею или право, а потому влечет за собой легкую капитуляцию, сдачу в плен, бросание оружия, бегство с поля битвы и пр.»
Второй период цикла отличается нарастанием возбудимости. В нем выделяют «три главных фазы в порядке постепенного их развития: 1) возникновение в массах идей; 2) группировка идей и 3) выявление одной основной идеи в массах данного человеческого сообщества к начальному моменту III периода». Таким образом, активность людских масс постепенно возрастает, хотя единства еще нет. В этот период возникают многие идеи, появляются вожди, создаются партии и т. д. Но в следующем периоде получит наивысшее развитие только одна, прошедшая отбор данного этапа.
Третий период цикла - это время максимальной возбудимости народа. «Никогда влияние вождей, полководцев, ораторов, прессы и пр. не достигает такой огромной силы, как в период максимального напряжения пятнообразовательной деятельности Солнца. В этот период иногда бывает достаточно одного вовремя сказанного слова или одного жеста, чтобы двинуть целые армии и народные массы. Одно мановение вождя увлекает под знамена разнородные национальности, входящие в состав государства, противоречащие партии, составляющие сообщество. В эту эпоху слово вождя - крылатое слово - делает изумительное дело: его слушают, ему повинуются, а между тем целые потоки увещеваний, раздававшиеся в период минимума на каждом шагу, не могли».
Четвертый период цикла характерен спадом возбудимости: «Вожди, полководцы, ораторы теряют те силы, которые в предшествовавший период сковывали массы и принуждали их к повиновению. Массы уже с трудом подчиняются внушению».
В самом деле, почти все крестовые походы были начаты в период максимальной солнечной активности (кроме четвертого, совершенного не религиозно настроенными массами, а Людовиком IX с небольшим войском).
Мы и сами можем сопоставить события недавней истории и годы максимальной активности Солнца: в ХХ веке на самые активные периоды «солнцедеятельности» приходятся годы 1900-1906, 1916-1921, 1926-1930, 1936-1941, 1947-1951, 1957-
1961, 1967-1972, 1979-1983, 1989-1994 и с 1998. Нетрудно заметить, что именно тогда происходили наиболее значимые исторические события: в начале века - все три революции в России, приход к власти Гитлера в Германии, начало Второй мировой войны, распад Советского Союза и т. д.
И как обобщение всего сказанного: «Течение всемирно-исторического процесса составляется из непрерывного ряда циклов, занимающих промежуток времени, равный, в среднем арифметическом, 11 годам, и синхроничных в степени своей активности периодической пятнообразовательной активности солнца»; «Поэтому возникает вопрос: уж не в кабале ли мы у Солнца, не в рабстве ли у его электрических сил? Если хотите - да, но кабала наша относительна, и мы сами можем управлять цепями, одетыми на наши запястья, и работами, предназначенными нам к исполнению. Солнце не принуждает нас делать то-то и то-то, но оно заставляет нас делать что-нибудь. Но человечество идет по линии наименьшего сопротивления и погружает себя в океаны собственной крови.
Солнце - великий военно-политический показатель: его показания безошибочны и универсальны.
И тогда будет оправдано и провозглашено: чем ближе к Солнцу, тем ближе к Истине».
Дополнительно:
Александр Леонидович Чижевский родился 26 января (7 февраля) 1897 года в городе Цеханув (ныне Польша) в семье кадрового офицера.
В 1918 году окончил Калужское отделение Московского археологического института и Московский коммерческий институт. Будучи доктором истории и преподавателем археологического института, Александр Леонидович учится на физико-математическом и медицинском факультетах университета (1918-1922). Полученные там знания он расширяет, углубляет и шлифует, преподавая в университете и археологическом институте (1917-1927), работая в Биофизическом институте (1922-1924), в Лаборатории зоопсихологии (1925-1931), а позже руководя организованной им Центральной научно-исследовательской лабораторией ионизации (1931-1937) и лабораториями Управления строительством Дворца Советов (1937-1942).
После лагерей и ссылок, в 1957 году, Чижевского наконец реабилитировали. С 1958 по 1962 годы он заведовал лабораторией аэроионофикации при Госплане СССР. Но тюрьмы и ссылки не прошли бесследно: 20 декабря 1964 года ученого не стало.
Удивительную красоту стихов Чижевского отмечали Волошин, Флоренский, Маяковский, Брюсов, Алексей Толстой... «Ваши стихи являются плодом большой души и большого художественного чутья, - писал ему Толстой, - а потому значение их в русской литературе весьма велико... Никто из современных нам поэтов не передает лучше вас тончайших настроений, вызванных явлениями природы. Со времени Тютчева в этой области большой пробел. Ваши произведения должны заполнить его».
Чижевский много думал о месте и роли искусства в жизни общества. Плодом его размышлений явился трактат «Академия поэзии». В нем ученый размышляет об академии, в которой поэты объединятся «для общего плодотворного труда», а все желающие смогут получить целостное образование по программе из 60 предметов.
Не потому ль спокойна так природа,
Не оттого ль безумствуем мы так,
Что мраку мысли не видать исхода,
Вселенной же неведом этот мрак.
В ней все так просто, лучезарно-ясно:
Рожденье! Смерть! - Блаженный мир во всем.
И вопль души, неистовой и страстной,
Увы, смешон пред вечным торжеством.
А. Чижевский