Задумывались ли вы когда-нибудь о том, какую роль играют в нашей жизни «хорошие манеры»? Откуда пришли те правила и нормы поведения, которыми руководствуется современное общество? С детства нас учили, как вести себя в тех или иных ситуациях, что можно себе позволить, а от чего следует отказаться, что принято, а что противоречит законам этикета. Мы так привыкли к соблюдению этих правил, что выполняем их автоматически. Часто это напоминает игру, театр: мы надеваем маски, чтобы скрыть свои настоящие чувства или внутреннюю пустоту. Порой за внешними формами теряется сам смысл человеческого общения.
Древние говорили, что вежливость — это проявление внутренней красоты, благородства, «золотой ключик, который открывает железные замки людских сердец». У древних греков сочетание красивого и нравственного (благородного) обозначалось понятием «калокагатия» (греч. калос — «прекрасный», агатос — «добрый»). Основой калокагатии было совершенство и телесного сложения, и духовно-нравственного склада, наряду с красотой она заключала в себе справедливость, целомудрие, мужество и разумность. В этом смысле в античности не было собственно этикета как внешней формы проявления культуры человека, поскольку не было самого противопоставления внешнего и внутреннего.
Главным для греков было жить разумно, следуя принципу «золотой середины». Еще у Солона, одного из греческих мудрецов, афинского политического деятеля и поэта, любимым изречением было «Ничего слишком!».
Хорошим воспитанием считалось то, которое учит человека прежде всего самостоятельно думать, размышлять — а умея думать, он и сам сообразит, где как себя вести, какой вариант поведения предпочесть. Не случайно именно в эпоху античности приобрели такую популярность диалоги как форма поиска наиболее правильного, истинного варианта ответа на поставленные вопросы.
Можно вспомнить «Застольные беседы» Плутарха, построенные на принципах диалога, где выяснялось, какое поведение человека в тех или иных жизненных ситуациях предпочтительнее. Так, например, при обсуждении вопроса о том, «почему, поднявшись с ложа, следует немедленно убрать постель», участники беседы пришли к выводу: «...Это наставление, скорее всего, направлено против дневного сна: утром следует тотчас устранить обстановку, располагающую ко сну; отдыхать надо ночью, а поднявшись утром, работать, не уподобляясь мертвому телу: ведь от спящего человека пользы не больше, чем от мертвеца».
В эпоху Средневековья при дворах знатнейших и благороднейших сеньоров, а также в рыцарских братствах уже существовал особый свод правил — «Кодекс чести» — который определял практически все стороны жизни рыцаря, человека с благородными манерами и добрым сердцем. Верность своему сеньору, щедрость, справедливость, бескорыстное служение Прекрасной Даме гармонично сочетались в нем с вежливостью, учтивостью и прекрасным знанием правил придворного этикета.
В России к концу XIX века сложилась определенная система воспитания, в которой молодым дворянам с детства прививались безукоризненные аристократические манеры, основанные на стремлении к красоте, гармонии и высоким духовным идеалам. Одним из принципов дворянской идеологии было убеждение, что высокое положение дворянина в обществе обязывает его быть образцом высоких нравственных качеств.
Едва ли не главным в этой среде было понятие чести, point d’honneur. Согласно дворянской этике, честь не дает человеку никаких привилегий, а, напротив, делает его более уязвимым, чем другие. В идеале честь является основным законом поведения дворянина, безоговорочно преобладающим над любыми другими соображениями, будь то выгода, успех или безопасность. Нарушить слово чести значило раз и навсегда погубить свою репутацию, поэтому ручательство под честное слово было абсолютно надежным. Известны случаи, когда человек, признавая свою непоправимую вину, давал честное слово застрелиться — и выполнял обещание.
При всем внимании к хорошим манерам люди умные никогда не считали их чем-то самодостаточным. Жуковский, выделяя два рода светского успеха, один из которых основан на привлекательных, но поверхностных свойствах человека (приятном обхождении, остроумии, учтивости и т. д.), а другой — на интеллектуальных и нравственных отличиях, отдает безусловное предпочтение второму. Однако он мудро замечает, что «искусство общаться приятно» есть достоинство, хотя и более мелкое, но «совершенно необходимое для приобретения от общества благосклонности».
Правила хорошего тона отнюдь не сводились к набору рекомендаций типа: в какой руке держать вилку, когда следует снимать шляпу и т. д. Разумеется, этому дворянских детей тоже учили, но подлинно хорошее воспитание основывалось на ряде этических правил, которые должны были проявляться и подтверждаться через соответствующие внешние формы.
...Меняются времена, меняются и нравы. Кто знает, что будет считаться хорошим тоном в новом веке, а тем более тысячелетии? Станет ли человеческое общение более искренним, добрым, настоящим, или, напротив, будут расти отчуждение и фальшь? Время покажет.
Особую часть правил придворного этикета составлял так называемый СТОЛОВЫЙ ЭТИКЕТ. В средние века нормы благопристойного поведения во время обеда в замке знатного сеньора мало отличались от норм эпохи античности: по-прежнему считалось естественным есть мясо руками, вынимая его из общей миски, пить вино или пиво из одного кубка, обходившего стол, а суп есть из одного горшка.
На развитие столового этикета во многом повлиял тот факт, что именно в этот период в Европе появляются, а затем повсеместно распространяются столовые приборы.
Самая древняя из столовых принадлежностей — нож. Он существует с незапамятных времен, когда каждый носил его при себе и резал им свою еду. Первоначально столовые ножи имели форму кинжалов. Это продолжалось до тех пор, пока Наполеон Бонапарт не запретил изготовление ножей с острым концом, так как на улицах часто происходили убийства. Правительство отдало приказ об изготовлении ножей с округлым концом, какими мы и пользуемся по сей день.
Первые тарелки появились во Франции в 1498 году при коронации Людовика XII. Они имели четырехугольную форму. До этого в обеденных столах средневековых замков выдалбливались небольшие углубления для еды и стекающего сока. После обеда столы тщательно выскабливались. Еще в начале XVI века в ряде европейских стран за обедом вместо тарелок подавали большие ломти хлеба, которые в конце трапезы раздавались беднякам.
Первые салфетки появились в Испании, а затем уже были введены во Франции (в 1461 году, по случаю коронации Карла VII). У Людовика XV был уже целый штат специальных людей, которые занимались складыванием салфеток. Это считалось сложным искусством, ему учились несколько лет.
Ложка была известна в Европе уже за три тысячи лет до н.э. В античное время, с середины I тысячелетия до н.э., ложки приняли почти современную форму и изготовлялись из рога, бронзы, золота и серебра.
Вилки впервые появились во Франции в XVI столетии. Они мало походили на современные: на очень короткой ручке, зачастую украшенной затейливой резьбой, было всего один-два зубца. Чтобы успешно пользоваться такой вилкой, нужна была немалая сноровка. В этом отношении известен любопытный и даже в чем-то забавный исторический факт. Когда англичанин Томас Кориат в 1608 году после путешествия по Италии привез на родину двузубую вилку, изумлению его соотечественников не было предела. Все задавались вопросом: зачем? Разве недостаточно десяти пальцев рук? К тому же демонстрация искусства пользования вилкой оказалась неудачной: первый же кусок мяса, взятый из общего блюда, Кориат уронил на скатерть, чем вызвал поток шуток и колкостей в свой адрес. И только через 50 лет вилка прижилась в Англии.
В Россию вилка была завезена из Польши в начале XVII века. Впервые ею демонстративно воспользовался Лжедмитрий I во время бракосочетания с Мариной Мнишек в Грановитой палате Кремля. «Это вызвало взрыв справедливого возмущения боярства и духовенства и послужило, — как иронично замечает историк, — одним из поводов для подготовки заговора. Вилка стала весомейшим аргументом, доказывавшим нерусское происхождение самозванца, поскольку истинно русским инструментом считалась только ложка».