Что ищет человек в танце? Откуда в нас внутренняя потребность в движении? И почему мы бессознательно ассоциируем слово «танец» с чем-то радостным и счастливым, почему связываем его с эмоциональным подъемом, с праздником?
Танец... Он сопровождал человека всегда. Менялись эпохи, менялись формы, стили, возникали новые жанры — и не в одну эпоху не было такого бесконечного дробления на множество направлений, как в наше время. Человек, отдающий себя одному жанру или стилю танца, может полностью отвергать остальные. Вас не удивляет этот факт? Где же тогда суть самого танца, движения?
Если бы секрет танца заключался только в технике рук и ног, в правильном наклоне головы или положении корпуса, то было бы очень просто овладеть этим искусством каждому. Но, по всей видимости, есть что-то, что стоит за гранью правильно исполненного па и заставляет искать и размышлять. Порой эти размышления заходят в тупик, но, оказывается, самые простые вопросы рождают в человеке самые глубокие ответы. И если вы решитесь на нелегкий труд исследователя, то мы можем вместе отправиться в прошлое и, если повезет, найдем ответы.
Сначала — несколько иллюстраций из истории.
Древний Египет
Подобно египетским храмам, танец соблюдал строгую симметрию, пропорции, гармонию форм. Обязательно присутствие оси, вокруг которой разворачивалось действие. Четкий ритм лишал его беспорядочности и спонтанности. Несмотря на свою лаконичность и простоту (всего несколько основных поз и движений) внутренне он был емким и динамичным. Всегда сохранялась внутренняя вертикаль корпуса, развернутого по спирали, восходящей к небу.
Язык танца — это символические жесты, передающие божественные принципы и законы. Это действие, которое повторяет миф, становится священным. Известно, что танцовщицы долгое время воспитывались в храмах, прежде чем исполнить танец на церемонии.
Танец отражал движение мира, Вселенной, которая в представлении египтян не была неподвижной, но находилась в постоянном движении, и все усилия были нацелены на то, чтобы это движение всегда было вверх и вперед.
Если мир останавливался и начинал распадаться, звуки систра, священного инструмента Хатхор — Золотой Богини Любви, покровительницы музыки и танца, восстанавливали естественный ход природы, возвращая миру гармонию, порядок и равновесие.
Древняя Греция
Всматриваясь в многочисленные рельефы и скульптуры, дошедшие до наших времен, мы видим свободные и грациозные позы в хороводах муз и лишенные изящества вакханические пляски, как будто земное и небесное в человеке спорят друг с другом. Человек ищет «золотую середину» соединения идеи и формы во всем, в том числе и в движении. Здесь рождается муза танца — Терпсихора, олицетворение гармонии.
Древние театры поражают размерами и совершенным устройством. Как выглядели танцы, являвшиеся частью инициатической драмы? Исполнявшиеся в определенные моменты года или раз в несколько лет, когда вся Греция совершала паломничество в Афины или Элевсин, они становились частью действия, усиливая, подобно хору, кульминационные моменты, отражая внутренние переживания и состояния актеров.
В храмах Крита танец отражал сюжет мифа о Тезее и Минотавре, разыгрывая который каждый участник действия обретал опыт прохождения лабиринта.
В Спарте танец являлся моделью воспитания. Воины исполняли танец перед сражением, и он давал не только физические навыки боя, но и помогал пробудить внутреннюю силу духа, ощутить единство и согласие.
В Риме жрицы-весталки, совершая церемониальные обряды, отдавали в танце и шествии дань уважения священному огню города, символизирующему центр.
Средневековый город
Трудно представить средневековый город без праздников! Традиционные бранли кружатся на площадях и улицах города; в их движениях присутствует оттенок профессии или особенность провинции — даже названия говорят сами за себя: бранль дровосеков, бранль башмачников, бургундский бранль. Длинные ряды и цепочки танцующих фарандолу, бурре, ригодон с радостью вовлекают каждого в общий водоворот. Практически все танцы имеют оттенок игры, они подвижные, простые, легкие и радостные.
В замках рождаются торжественно-строгие шествия — бассдансы — как символ почитания и уважения сеньоров и рыцарей (кстати, отсюда берет начало будущий полонез).
Эпоха Возрождения
Ее называют «весна истории». Это была попытка возродить давно ушедшие древние понятия Красоты, Гармонии, Этики, Грации.
Во Флоренции, сердце этой эпохи, князья, гонфалоньеры, приоры, купцы, артисты — все связаны между собой приятной простотой отношений, сглаживающей все различия возрастов, сословий, положений, профессий. Они дорожат взаимной дружбой, они охотно встречаются друг с другом, они выражают уважение друг другу.
Именно в эту эпоху танец становится особенно популярен, обретает новое дыхание. О нем сочиняются специальные трактаты, призванные хранить и развивать пластическое искусство. В XV веке в Италии появляются специальные школы, прочно утверждается профессия учителя танцев. Во Франции ставятся аллегорические балеты, предназначенные для дворцовых торжеств, действующие лица которых — времена года, воздушные и морские стихии, Доблесть, Сила, Вера, Великодушие.
Наиболее популярные танцы этого времени — фарандола, менуэт, павана, сарабанда, гавот, гальярда, вольта и многие другие. «Пусть каждый играет, пляшет, поет!» — восклицал в стихотворении правитель Флоренции Лоренцо Медичи.
На карнавалах и праздниках танец имеет массовый и в большинстве случаев круговой характер. Но именно в эту эпоху рождается совершенно новый, парный танец — диалог с четко выраженными партиями дамы и кавалера. Сами движения подчеркивают их основные достоинства: уверенность, спокойствие и внутреннее благородство с одной стороны, грацию, мягкость и скромность — с другой. Движения просты и естественны, они ясно выражают почтение и уважение друг к другу. На танцевальных вечерах и балах появляется строгий этикет, особое внимание уделяют реверансу — приглашению в танце.
Балы более поздних эпох свидетельствуют о многообразии форм танца. Король танца барокко менуэт, завоевывая всю Европу, в полной мере отражает дух времени. Изобилие пышных праздников и приемов, карнавалов и торжеств, бессмысленные украшения в одежде, музыке, архитектуре находят свое отражение во все более усложняющейся технике танца. Манеры и этикет становятся центром внимания публики. Действия на сцене носят характер дивертисментов — вставок-украшений, разбивающих основное действие. Во Франции при дворе короля Людовика XIV — Короля-Солнце, рождается Академия танца. Если первые балеты исполняют король и придворные, то теперь появляются профессиональные танцовщики, движения систематизируются.
В дальнейшем активно развивается сценический танец, во многом благодаря личностям новаторов — Ж.Ж. Новерра, М. Камарго, М. Тальони, М. Петипа, Л. Иванова, М. Фокина, А. Павловой и многих других, тех, кто продолжал искать не только новые формы танца, но, прежде всего, его природу, его душу, его суть.
В балы ХIХ века врывается стремительный вальс, разбивая стереотипы ставших уже старинными танцев, освещая все вокруг легкостью, простотой и грациозностью движений. Эпоха романтизма рождает белотюниковый балет, до сих пор поражающий нас изяществом линий. Сценический танец переживает свое возрождение в России, обретая целостные драматические сюжеты. Он завоевывает сердца глубиной образов и романтических чувств, выписанных прекрасными движениями и богатой симфонической музыкой («Жизель» А. Адана в постановке Готье, «Лебединое озеро» П.И. Чайковского в постановке М. Петипа и Л. Иванова и, наконец, «Лебедь» Сен-Санса и «Шопениана» в постановке М. Фокина). В конце ХIХ — начале ХХ века искусство пластики и танца переживает подъем благодаря талантливым исполнителям и хореографам.
ХХ век — калейдоскоп состояний, событий, переживаний. Искусство ищет разнообразия чувств, как отражение этого появляются яркие эмоциональные и экспрессивные танцы (танго, самба, пасадобль и многие другие). Темп ускоряется, а взаимоотношения становятся проще, во многом лишаясь былого трепета и уважения друг к другу. Уже не балы, а дискотеки рождают твисты, рок-н-роллы, хип-хопы, брейки и многое, что мы можем наблюдать в современном мире. Время кризисов и депрессий выносит подобные состояния в сюжеты сценических балетных и пластических спектаклей. Рождается огромное количество направлений, стилей и жанров — одним словом, форм танца. Ну что ж, мы пришли к тому, с чего начинали...
***
Окинув беглым взглядом историю, можно заметить, что танец, как и все виды искусства, всегда отражал мировоззрение и мироощущение людей, всегда воспевал те ценности, которыми жил человек, то, что было важно и дорого его душе, что наполняло его и давало смысл существованию. И если в далекие от нас времена танец связывал человека и небо, давал возможность через действие — гармоничное и соразмерное — соприкоснуться с Законом, то у нас сегодняшних даже не находится таких слов, чтобы объяснить танец-священнодействие, танец как часть обряда.
Танец — это зримая музыка. На языке движения говорит природа, но в отличие от нас она умеет естественно рождать гармоничные звуки и движения. Музыка для танца — это идея, движения — это действия, отражающие ее, разворачивающиеся в пространстве и времени, и уже это уникально. Ни одно искусство не живет одновременно в пространстве и времени. Именно поэтому танец воспринимали как модель жизни человека, модель его движения, действия, его пути.
Танец — это действие, гармонично сочетаемое с музыкой. Танец дает возможность прожить модель правильного действия, согласованного и соразмерного.
Именно поэтому в человеке живет бессознательная жажда движения.
В наше время танец также продолжает искать пути своего развития. Остается основной вопрос: что ищем — новые идеи или новые формы? Сегодня все построено на эффектах действия, контрастах эмоций, остроте чувств, уже никого не трогают оттенки и полутона отношений. Вы скажете, что это ностальгия по прошлому? И да, и нет. Не может быть точной копии прошлого в настоящем, но может быть обращение к лучшему и ценному, что уже было, что уже есть в истории, в нас самих. Каждый из новаторов — людей, приносящих новое дыхание, прежде всего обращался к прошлому как к ценному наследию, обращался к классической традиции, черпал принципы и законы и потом уже применял их в настоящем, в дне сегодняшнем.
И поэтому танец, как и любое искусство, заставляет человека продолжать поиск лучшего в себе самом как резонанса с гармонией и красотой музыки, с гармонией и красотой жизни.
Дополнительно:
Греция
«Ожерелье» — совместная пляска юношей и девушек, чередующихся в хороводе, который действительно напоминает ожерелье. Ведет хоровод юноша, выполняющий сильные плясовые движения — позднее они пригодятся ему на войне; за ним следует девушка, поучающая женский пол, как водить хоровод благопристойно, и таким образом как бы сплетается цепь из добродетели и доблести.
Лукиан. О пляске
Именно такова природа звезд, столь прекрасных на вид: движение их и хороводы прекраснее и величественнее всех хороводов; они совершают то, что надлежит всем существам.
Платон. Законы
Порядок в движении носит название ритма, порядок в звуках носит имя гармонии.
Платон
Согласно легенде, Дедал научил Тезея и его спутников священному танцу, исполнявшемуся по расходящимся и круговым линиям, что имитировало странствие в Лабиринте и освобождение после убийства Минотавра. Софокл рассказывает, что это был первый совместный танец мужчин и женщин. Лабиринт — это площадка для танцев в северо-западном углу кносского дворца с нанесенными на ней линиями, облегчавшими танцорам их искусство. Она напоминала орхестру позднейшего греческого театра, на которой тоже танцевали и на которой тоже была лабиринтная мозаика, помогавшая танцорам.
Эпоха Возрождения
В 1571 г. группа поэтов Франции, получившая название «Плеяда», организует академию музыки и поэзии. Они стремятся возродить на французской почве жанр спектаклей Древней Греции, в которых драма, пение, танец, музыка выступали в строгой гармонии, в органическом единстве.
Гульельмо Эбрео пишет в своем произведении «Трактат об искусстве танца»: «Добродетель танца — действие, вызывающее наружу движения души, согласные с гармонией размерной и превосходной, которая проникает через уши к уму и сердцу, возбуждая сладостные чувства, заточенные вопреки природе и через танец пробивающиеся наружу и становящиеся явными. Эти движения души, пробужденные нежностью и мелодией к своему внешнему выражению в танце нашего тела, должны являть единство и согласие с голосом и звуком».
Классицизм
Ж.Ж. НОВЕРР
«Я смотрю на излишние технические трудности в музыке и танце как на некое непонятное наречие, совершенно чуждое этим искусствам. А ведь голоса их призваны трогать наше сердце. Они неизменно призваны обращаться только к нему, их родной язык есть язык чувств. Он пленяет повсеместно, ибо внятен во всем мире, всем народам».
«Балетмейстер должен быть живописцем. Балетмейстер должен знать, что в танце имеется лишь семь основных па. Столь малое число, без сомнения, удивит его, но это изумление пройдет, когда он узнает, что живопись имеет всего семь основных цветов, а музыка — семь нот».
ДЖОН УИВЕР
Английский хореограф Джон Уивер спорил с теми, кто видел в балетном театре простое развлечение, пусть даже изысканное и изящное. Подобно многим современникам, занимавшимся теорией искусств, Уивер выводил идеи о танце из законов природы. Ссылаясь на опыт античности и опираясь на опыт итальянцев, Уивер сочинял пантомимные спектакли на темы античной мифологии.
То, что Уивер называл сценическим танцем, не было его изобретением, но никогда прежде не называлось танцем, а называлось пантомимой. Искусство пантомимы существовало с незапамятных времен и обозначалось греческим словом, означающим «всему подражающий».
Романтизм
МАРИЯ ТАЛЬОНИ
«Блаженная тень, видение Елисейских полей, играющее в голубом луче; такова была ее невесомая легкость, а безмолвный полет прорезал пространство без малейшего колебания воздуха...» Тальони первая сделала из танцовщика нечто большее, чем он был — развлекатель, пленитель, мим, трюкач. Она стала в ряд с поэтом, композитором, живописцем.
Потрясает та колоссальная сумма усилий, которая затрачивалась Марией Тальони ежедневно, а иногда и по два, по три раза в день: 1280 движений классического экзерсиса перед тем, как перейти к основной разминке.
МИХАИЛ ФОКИН
«Самое спокойное, самое выгодное для работы в области искусства — плыть по течению.
Будь то в тихую, ясную погоду по безмятежной глади вод, когда все просто и понятно до скуки; будь то в кошмарную бурную ночь, по пенящимся волнам, когда мрак непроглядный и хаос...— если хочешь, чтоб было проще и легче — плыви по течению!
Если же это тебя не соблазняет, и ты хочешь своим путем направиться к своей цели, если ты готов к борьбе и страданиям, а идущая навстречу бессознательная стихия тебе не страшна...— не жди благоприятной погоды, не справляйся о попутном ветре — смело греби против течения!»
«Балет должен бережно хранить старое, прошедшее и свободно от него создавать свое новое, настоящее.
Человек, ничего не выражающий, не может быть красив. Как человеческая речь, лишенная смысла, не может быть прекрасной, так речь тела должна непременно выражать мысль, или чувство, или настроение, и только тогда она будет эстетически приемлема.
Но как же может быть прекрасным человеческое движение, если: 1) в нем нет души, воли, 2) если оно бесцельно?»
АННА ПАВЛОВА
«Она не играла, а буквально Чтрепетала“, и не танцевала — а просто-таки летала по воздуху...» (М. Фокин).
Это была словно бы попытка поймать неуловимое. Современники говорили, что ее танец пробуждает воспоминания о чем-то давно минувшем, о чем-то отошедшем уже в область преданий.