За день через руки нейрофизиолога проходят десятки собак, кошек, хомячков, морских свинок. Он лечит «братьев наших меньших» — помогая прежде всего нам, «большим братьям». Правда, в его глазах «большими» мы выглядим не всегда.
• Что такое для Вас доброта?
Для меня доброта тождественна справедливости. Я всегда говорю: я не добрый, я справедливый. Быть добреньким — это очень просто. Сколько раз я был свидетелем, как привозят подобранных собак. Идут двое-трое хороших людей, видят больную собаку, получившую травму, подбирают ее, приносят сюда — и снимают с себя всю дальнейшую ответственность. Они совершили «гуманный» акт, а дальше с них взятки гладки, дальше они стараются переложить свою ответственность на нас. И получается, что это та самая доброта, которая хуже воровства, доброта за чужой счет. Поэтому я не перестаю повторять фразу: не приставайте к уличным собакам! Я хотел бы напомнить вам слова великого гуманиста нашего столетия Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Увидели больное животное — задайте себе вопрос: сможете вы быть за него ответственным или нет. Если да — ради бога, подбирайте, лечите, воспитывайте, пристраивайте.
На мой взгляд, доброта — это не первое движение души, хотя оно может быть и самым сильным, самым ярким, самым острым. Иногда оно, увы, греет нашу самость: «Я добрый человек, я совершил акт гуманности». Доброта — это то, что ты реально можешь сделать сам, своей душой, своим сердцем, своими руками.
Я могу себе позволить и благотворительность. Если я вижу, что пожилая женщина действительно переживает за свою кошку, я приложу все усилия, чтобы ей помочь. Потому что я знаю условия наших пенсионеров, для которых это животное является единственной отдушиной, знаю, что их материальное состояние не позволяет платить за лечение, даже за консультацию врача. Я считаю, что это будет справедливо. Это не доброта. Это просто мой профессиональный долг, нормальный профессионализм.
А если человек может платить, то я так же прикладываю все свои способности, возможности — за плату. Это тоже профессионализм, это тоже справедливость.
• Получается, истинный профессионал — это справедливый человек?
Да, другим он и быть не может, потому что он профессионал.
Когда-то было сказано, что кухарка может управлять государством, — чушь! Не может, потому что она кухарка. Пусть каждый из нас будет на своем месте и пусть не боится отвечать за свои результаты. Если ты дворник — изволь быть профессионалом. Если ты автомеханик — изволь быть профессионалом. Если ты государственный чиновник — изволь быть профессионалом. Нас губит дилетантизм. Ветеринар, который не может поставить животному элементарный диагноз, — это не профессионал. Политик, который пропускает важнейшие социальные вопросы, — это не профессионал. И не надо забывать, что хороший человек — это еще не профессия.
Потерян профессионализм и, соответственно, потеряно чувство справедливости. Вернее, мы его понимаем очень однобоко: если мне выгодно — значит, справедливо. Если это выгодно кому-то другому — значит, это несправедливо, потому что это проходит мимо меня. А справедливо будет дать каждому то, что он желает? На самом деле, такой справедливости нет. Если ты бандит, то и отношение к тебе как к бандиту.
• А как приобретается настоящий профессионализм?
В системе ветеринарной помощи, как и в любой сфере человеческой деятельности, есть очень сильные крупные специалисты, а есть рядовые поликлинические врачи, которые приходят лишь для того, чтобы выписать бюллетень. Настоящих профессионалов мы все знаем по именам, это люди известные, люди, к которым идут за настоящей помощью. Они знают, что такое справедливость. Это не только справочник от и до (такие-то симптомы означают такое заболевание, а такие-то — такое-то) — такое знание может граничить со схемным подходом, а следовательно, и с бездуховностью. В 70% случаев такой «профи» попадает в цель, но мало-мальски отклоняющийся случай — и он спасует, забуксует, потому что ни одна из его схем не будет работать.
Когда мне говорят: «Мы лечимся по вашей схеме», — я смеюсь. У меня нет схем лечения — есть несколько тактических направлений и бесконечное количество схем. Очень часто все приходится перелопачивать, пересматривать. Я просто вынужден иногда давать свой домашний телефон. Например, утром было назначено лечение, днем оно капитально перерабатывается, а к вечеру от него уже ничего не остается. Но для этого мне нужна полнейшая обратная связь.
И, опять-таки, надо уметь признаться: не учел, недосмотрел вот это, назначил не те препараты, поэтому давайте менять. Не бояться этого! Вот чего моим коллегам часто не хватает. Они часто изображают из себя гениальных специалистов, всезнаек и крайне боятся этой фразы. Почему? Все знать невозможно. Организм — это микрокосмос, разобраться в нем непросто. И нужно иметь мужество сказать себе и тому, кто пришел к тебе за помощью: «Я не знаю, но давайте попробуем разобраться». Это тоже часть профессионализма, справедливости.
• Тяжело бывает говорить человеку, что животное обречено?
Во-первых, я никогда не знаю, как ответить на вопрос: можно ли вылечить? Я знаю, что практически любой случай можно лечить, но никогда не знаю, как повернется дело в конкретной ситуации. Часто я беру совершенно безнадежные с точки зрения «профессионалов» случаи и далеко не всегда проигрываю.
Когда ты видишь глаза человека, который прошел уже не одну клинику, получил не диагноз, а приговор, то язык к гортани присыхает. Ты видишь, что здесь уже безнадежный случай, — но ты должен понимать, что ты предполагаешь, а Он располагает. Пробуй, все равно пробуй.
Есть понятие «травма, несовместимая с жизнью» — да, это однозначно. Допустим, перелом позвоночника, такая собака остается инвалидом — тут лучше рекомендовать усыпить. Есть тяжелейшие заболевания, когда продлевать жизнь животному значит продлевать его мучения. Иногда гуманнее говорить об усыплении, чтобы не мучить ни собаку или кошку, ни владельца... Не будем забывать, что собака и кошка — это собака и кошка. Будем помнить о людях, в первую очередь о людях.
В других случаях я возьмусь всегда, даже если не знаю, насколько успешным будет лечение. Я должен попробовать, потому что я профессионал, я справедливый человек.
• Ваши самые яркие воспоминания — с какими чувствами они связаны?
Радость. Очень люблю натянуть нос безносой. Чего греха таить, я человек тщеславный. Кто-то сказал «это не вылечить» — а я вылечил. Тоже кусочек самости, но без здоровой самости жить сложно, нет тонуса, который заставляет бежать вперед. Это необходимо. Помните, как в «Алисе в стране чудес»? Нужно бежать изо всех сил, чтобы только остаться на месте; чтобы прибежать куда-нибудь, нужно бежать вдвое быстрее. Вот я и пытаюсь бежать вдвое быстрее. Иначе жить неинтересно.
Вспоминаются и диаметрально противоположные эмоции — отчаяние, полная неспособность, неуверенность в своих силах, горечь поражения. Жутко не люблю проигрывать. Если я чего-то не смог сделать, пусть это самый безнадежный случай, — я проиграл. После этого зарываешься обычно в справочники, книги, источники, перепроверяешь все заново. То есть это хорошо отрезвляет. Я считаю, любому врачу очень полезно поражение. Хорошие щелчки по носу заставляют его думать. Потому что постоянная полоса удач расхолаживает: все уже накатано, отработано... И тут щелчок по носу. Начинаешь думать, что ничего не знаешь, ничего не умеешь. Взъерошился, ощетинился, взялся за ум — и опять выравниваешь полосу.
• Известная проблема: бездомные животные в больших городах. Как ее решать?
Это особая история. Они ведут достаточно скрытный образ жизни. Мы их не видим. Я не беру животных условно бездомных — которые прибились к магазину, гаражам, каким-то сердобольным людям, которые не берут их домой, но подкармливают, привечают, даже лечат. В нашем гараже, например, живут полтора десятка кошек, которые успешно борются с грызунами (и крыс в гараже, кстати, нет), и три-четыре собаки, которые исправно несут караульную службу. Я не беру этих — я беру истинно бродячих, которых мы просто не видим и зачастую не подозреваем об их существовании. В парке под кустом может щениться сука, а вы пройдете мимо и не увидите ее. Мое личное отношение — пускай живут. Я знаю, что это извечный рассадник заразы, природный инкубатор чумы, энтерита, бешенства... Но если в Москве не будет бездомных кошек — она задохнется от крыс.
С другой стороны, мне претит, когда люди подбирают животных, содержат домашние приюты. Надо же думать и о соседях, о нас. Такие люди часто приходят и требуют бесплатного обслуживания на основании того, что они держат домашний приют. Простите, это ваше право и ваш выбор — почему же вы пытаетесь быть добрыми за мой счет? Будьте справедливыми. Вы вольны выбрать какого-то другого специалиста. Я не могу оказать вам благотворительность. Это тоже справедливость и мое право.
• Мы привыкли к расхожему выражению «братья наши меньшие». Что за этим стоит?
Не знаю. Один из моих учителей сказал, что человек — это соматосенсорный гомункулус на весьма глиняных вегетативных ногах. Я вообще не считаю человека венцом творения. Отнюдь. Это просто другой тип эволюции. Любой из биологических объектов по уровню сложности равен человеку. Порядок степени сложности системы тот же. Поэтому мы познать до конца живое не в состоянии. Теорема Геделя о неполноте доказывает, что ни одну систему нельзя полностью описать в терминах самой системы.
Мы не можем понять, как устроен коллективный разум перепончатокрылых. Термитники, муравейники — это особая ветвь эволюции, задача которых — формирование коллективного разума. Один муравей гибнет от одиночества. Минимальная популяция — от 40 до 80 муравьев, там уже начинается внутреннее разделение труда. Человеку этого просто не понять. Это система более сложной иерархии, чем человеческий мозг.
Это еще и антропоцентризм. Это ячество человека, его «я»: «Я пирамиды Хеопса воздвиг! Я!.. Я!.. А это — мои слуги». Это возвеличивание самого себя. Самоутвердиться можно двумя путями. Первый — возвысить себя путем самосовершенствования, самообразования — путь тяжелейший. Кому же хочется утруждаться? И второй путь возвеличивания «я» — принизить рядом стоящего. Примитивнейший путь, которым шли большинство тиранов. Это просто: втоптал в грязь — вроде как «возвысился». И это — проблема человека. Лошадь, собака, крупный рогатый скот, мелкий рогатый скот — это рабы человека, только кошка «гуляет сама по себе».
• Чему мы учимся у животных?
Никогда не задумывался над этим вопросом. Наверное, теплу. Ты приходишь не в пустой дом, тебя встречает твоя персональная, личная кошка, которая совершенно невероятным способом узнает, что идешь именно ты. Ты открываешь дверь — вот она сидит перед тобой, смотрит на тебя и говорит «мур». И мгновенно оказывается у тебя на плече. Это дорогого стоит.
Знаете, тут я, наверное, потребитель — я у них не учусь. Просто тепло, когда малышка сидит у тебя на коленях и урчит. Вот когда к тебе никто не приходит — начинаешь себя чувствовать неуютно: значит, или настроение у тебя такое, или ты чем-то ее обидел — изволь договориться.
• На границе двух тысячелетий какая проблема людей, в том числе по отношению
к животным, Вам кажется главной?
А при чем тут уходящее тысячелетие? Задачи те же самые: справедливость, терпимость и профессионализм. Нужно быть щедрее, справедливее, добрее друг к другу. r
Елена Белега
Врезки
Фары автомобиля высветили темного зверька, неуклюже распластавшегося при въезде в гараж. Выключен двигатель — ночная тишина. Оказавшись на руках, зверек захрипел и чуть шелохнулся. «Живой?! Держись, теперь мы вместе!» Куда с малышом бежать? Конечно, к Хохлову.
Ветеринарная лечебница на улице Россолимо. Врач осматривает щенка, поднимая то одну, то другую лапу: «Да, сильное сотрясение мозга, выбита передняя лапа, сломана задняя. Что ж, попробуем сделать для нее что-нибудь».
Ей дали имя Ника. Она победила в этой схватке со смертью.
• Животные понимают, что их лечат?
Да, чувствуют, знают.
• Бывали у Вас случаи, когда само животное подсказывало направление лечения?
А вы думаете, кого я спрашиваю и кого я слушаю? То, что вы говорите, — это так, фон. Я на самом деле говорю с собакой или кошкой. Они мне рассказывают, что с ними. Надо только уметь спросить. Я же не зря говорю, что руки — мой рабочий инструмент. Потрогал, погладил — они очень много могут рассказать при таком чисто телесном контакте. Я диагноз ставлю только на основании разговора с животным. Зачастую посмотришь на его походку, поведение, состояние — и уже можно ставить диагноз.
Иногда диагностика бывает очень сложной: при в общем-то сходной симптоматике заболевания могут быть очень разными и требуют разного лечения. Тут как раз и нужно понаблюдать поведение. Я прошу просто спустить собаку с поводка, пусть она «в свободном полете» походит по кабинету. Как она себя ведет? Это дает массу информации.
• Но ведь животные — большие актеры, они могут просто привлекать внимание...
Сплошь и рядом: и «умирающие» они, и симулянты. «Мама, мамочка, возьми меня на ручки...» Но когда идет игра на публику — это видно. Животное отыграет и возвращается к обычному стилю, образу поведения. А когда «игра» затягивается — это уже повод задуматься. Собака не может долго удерживать актерский настрой и очень быстро переходит к поведению, обусловленному ее физическим и психическим состоянием. Для того, кто по-настоящему знает животное, это очевидно.