В нашем современном календаре много праздников и памятных дат. О некоторых из них большинство людей даже не слышало. 7 сентября, например, Всемирный День уничтожения военной игрушки.

Сначала военные игрушки — маленькие машины и оружие — были придуманы кем-то, потом выпущены в массовое производство. А потом люди подумали: не возбуждает ли игрушечное оружие скрытые агрессивные струны души детей? Теперь приходится игрушки эти уничтожать, но и выпуск их не закончен. Еще один, пока замкнутый, круг нашей жизни.

А ведь мы играли в детстве в войну. Война будоражила наши детские умы и сердца. Хотелось быть героями, бороться с врагами, создавать партизанские отряды, побеждать или «погибнуть» в честном бою... Кто «враги»? Наши друзья, с которыми после «войны» бежали вместе купаться.

В моем любимом «Доме, который построил Свифт» есть один диалог, который всегда трогает до глубины души. Он о том, как великие люди становятся обыденными. Ведь каждый человек рождается великаном, каждый человек (без исключения) предназначен для великих свершений. Но как-то так удивительно получается, что некоторые великаны «опускаются». Григорий Горин очень тонко это подметил.

На днях разбирали небольшой текст из «Цитадели» Экзюпери (глава XXX). Текст очень сложный, как и вся «Цитадель», однако, хочу выделить один фрагмент, удивляющий своей парадоксальностью:

«Я понял: твёрдость и послушание — две стороны одной медали. «Твёрдый орешек» — говорим мы с одобрением об одном, «сама себе хозяйка» — о другой, — я обнял её, но она была далека от меня, словно яхта на морском горизонте, — их я и называю людьми: они не торгуются, не вступают в сделки, не подлаживаются, не идут на компромиссы, не предают себя из корысти, сладострастия, усталости, сердце их твёрже оливковой косточки. Я могу стереть их в порошок, но не выдавлю масла тайны, и я не позволю тирану или толпе властвовать над их алмазными сердцами, потому что именно такие люди и бывают по-настоящему послушны. Именно они бывают кроткими, дисциплинированными, почтительными, они способны на веру и на жертву, став покорными сыновьями глубинной мудрости, став хранителями добродетели...

А те, кого принято называть свободными, кто решает всё по-своему и всегда одинок от неумения слушать и слушаться, лишаются попутного ветра в парусах. Их вечное несогласие — бестолковый каприз, не более».

Традиционно считается, что в России две беды: дураки и дороги. В последнее время мне кажется, что существует третья. Причем она имеет все шансы занять почетное призовое место. Речь о безответственности.

Как нас учили в школе, в жизни общества и государства все исторически обусловлено. Наш случай — не исключение. Если вы еще застали уроки обществоведения, то вспомните про переход от феодализма к капитализму, а затем — к социализму. Это не такая уж чушь, как казалось нам в школе. И не идеология в чистом виде, вовсе нет. Именно развитие средств производства приводит к тому, что в обществе происходят эти естественные эволюционные переходы.

Но ведь нам эволюционные кажутся слишком медленными, нам нужно быстрее. И вот большевики предлагают миновать этап капитализма с его постыдным стяжательством и сразу прыгнуть в социализм. Предлагают революцию.

Via Appia Antica. Старинная Аппиева дорога. Самая значимая из античных общественных дорог Рима, проложенная в 312 году до нашей эры. Через неё было налажено сообщение Рима с Грецией, Египтом и Малой Азией.

Она кажется вечной. Она и есть вечная — по отношению к жизни многих поколений до и многих поколений после нас. Огромные камни обтесаны и уложены людьми, сглажены ветром и дождями. Они незыблемы. Когда идешь по этой дороге, рождается невероятное спокойствие и уверенность. Спокойная уверенность в Вечности.

Принцип строительства этих вечных дорог: сначала укладывается мелкая галька, затем — утрамбованный слой песка, а потом, сверху, — огромные надежные камни.

Вспомнилась мне история профессора, рассказавшего студентам своим главный принцип жизни на простом опыте: сначала заполняешь банку большими камнями — самыми главными вещами, потом — сопутствующими маленькими, повседневными — песком, и еще можно налить воду, и она уместится, и останутся также внутри пузырьки воздуха. Место найдется в жизни для всего, если начинать ее с главного.

Я подумала о той дороге, которой каждый человек идет по жизни. Если брать пример со старой римской дороги, то в основание нужно положить наши повседневные дела. Потом — «утрамбовать» все это тем, что обеспечивает уверенность и способность не отвлекаться постоянно на недостаток здоровья или финансов. А сверху — то, на что опираемся, то, что незыблемо, то, зачем мы вообще идем по дороге жизни. Тогда дорога будет надежной и приведет туда, куда нам нужно дойти.

Слово «строить» мы употребляем по отношению ко многим вещам в своей жизни. Cтроить можно дом, отношения, саму жизнь. Строить можно по проектам или наобум, «правильно» или «неправильно», надежно или плохо, стандартно или нестандартно...

Бывает, что стройка эта — обременительное, рутинное занятие, продиктованное необходимостью. Где-то жить, имея крышу над головой. С кем-то жить, чтобы не быть одному. Просто жить, стараясь обходить стороной любые трудности. Получившаяся в результате «постройка» приносит временное удовлетворение, но не приносит счастья.

А бывает так, что стройка эта становится процессом творения.

«Творчество — процесс деятельности, создающий качественно новые материалы и духовные ценности или итог создания объективно нового. Основной критерий, отличающий творчество от изготовления (производства), — уникальность его результата».

«Строители подбирают камни поудобнее и обтесывают их, бесформенные камни отбрасывают, а творцы любят бесформeнные камни и закладывают их в основание».

В процессе творчества человек ставит во главу угла не конкретные формы, заранее определенные, а то счастье, которое он хочет испытывать в результате. Делает главными не краткосрочные желания, а мечты. Творчество труднее, чем просто строительство. Но результат, становящийся наградой за него, стоит всех трудностей и невзгод в процессе.

Интересно, чем отличается философия от науки? И является ли философия наукой? На первый взгляд кажется, что вопросы противоречат друг другу, однако, причина этого «противоречия» — разные определения понятия «наука». Думаю, одно из наиболее важных отличий в том, что философский текст не требуется принимать на веру, как это происходит по отношению к научному. Не будучи ученым, я читаю научную статью, смотрю на регалии автора и источник публикации, и говорю: «смотри-ка, что ученые открыли»... Однако я не могу ни проверить, ни подтвердить, ни опровергнуть данное открытие, для меня это сообщение лишь предмет веры. В этом отношении, для меня, как не ученого, разницы между чтением Писания и учебника по квантовой физики разницы нет.

А вот с философией все иначе. Я читаю философский текст (правда, сразу возникает вопрос о критериях философского текста, и мы можем взять за таковой понятие «теоретической науки» у Аристотеля), и могу сразу включиться в работу мысли его автора, я могу соотнести его со своей жизнью, проанализировать его тезисы и аргументацию, я могу прожить эти тезисы и проверить их на практике, тем самым приобретя свой опыт. Здесь нет той необходимости просто верить им, какая была в первом случае. Что еще важно, философия родилась именно «на моей стороне», в момент моего осмысления и переживания прочитанного; и если пользоваться распространенными критериями для науки — проверяемость и опровергаемость, то именно в этот момент философия является наукой.

В Генуе рухнула часть эстакадного моста. Погибли люди. Упокой Бог их души...

Рухнул мост. Сработал резонанс.

Можно говорить о старости и ветхости конструкций, чиненных на скорую руку, о вине строителей, о нежелании прерывать движение в туристический сезон. Но я думаю, что любое физическое проявление чего-либо имеет свои причины и начинается задолго до происшествия.

Мир сотрясаем конфликтами и распрями, и это сотрясение не проходит бесследно. Рушатся мосты между странами. Чувство, что кто-то нарочно расшатывает ненадежные хрупкие конструкции сотрудничества.

Время разрушения мостов...

Время для того, чтобы постараться укрепить связи между людьми. Внутренне взяться за руки и протянуть мосты между сердцами. Может быть, нам удастся хоть немного успокоить резонанс?

Мы употребляем многие словесные выражения автоматически, не задумываясь, потому что более-менее знаем, что они обозначают. Но хочется иногда обратиться к определениям, чтобы узнать различные их значения, лучше понять их — и лучше понять себя и других людей.

Вот, например, одно из определений Силы духа, или Внутренней силы, созданное психологами: «Сила духа — это гармония психологической и физической составляющей индивида». Получается, сильный духом человек должен быть сильный телом, чтобы гармония была? Или человек, слабый телом, должен быть сильным духом — вот тебе и гармония? Существует ли связь между силой характера и силой духа (некоторые психологи не делают разницы между ними)? И вообще — почему люди хотят стать сильнее духом? Вопросы требуют ответа.

Найдены мною были такие вещи: «У сильных личностей много планов и желаний, у слабых — много потребностей и нужд… Сильная духом личность оказывается сильнее всех своих страхов, фобий и предрассудков». Можно ли вообще это в себе воспитать? В моей жизни достаточно примеров — исторических и очень жизненно близких — того, что это можно в себе воспитать.

Я решила создать свое определение, соответствующее моменту жизни: «Сильный духом человек — это тот, кто не мешает своему духу проявляться через свою личность, какая бы она при этом не была. А дух — сродни тому голосу, который взывает к нам изнутри, прося вести себя в сложных ситуациях достойнее. Задача человека — внять ему и постараться соответствовать».

Джордано Бруно однажды сказал: «В бореньях с плотью Дух всегда сильней, когда слепцом не следует за ней». Мне кажется, это очень важно.

Хорхе Луис Борхес для меня — большая загадка. Когда читаешь его эссе и рассказы, кажется, что он «что-то знает», но в то же время продолжает постоянно искать. Борхес заставляет задуматься о том, а кто я вообще такой? О том, что такое время, и «есть» ли оно у нас. Но вдобавок ко всему, Борхес — это еще и романтика аргентинского танго, приключений, любви и страсти, и всего, что «невозможно».