Пышность и великолепие дворцов. Изобилие архитектурных форм. Завитушки, золото, фейерверки, немыслимые карнавалы и развлечения. Кринолины, кружева, банты, веера, изысканные позы менуэта. Такой мы представляем эпоху барокко. Но почему же в это время появились такие глубокие композиторы, как Иоганн Себастьян Бах и Антонио Вивальди, мыслители Блез Паскаль и Рене Декарт, ведь они задавались отнюдь не праздными вопросами бытия? Быть может, мы совсем не знаем барокко?

Исследователи-педанты называют произведения великого петербургского зодчего — Растреллиево барокко. Исследователи-интуитивисты, не приводя тому доказательств, предпочитают другое наименование — русское барокко. Слушатели моих лекций, итальянцы, утверждали: это — не барокко. Современники Растрелли называли его дворцово-парковые ансамбли «русской Версалией».

 

Иногда везение способно сыграть не меньшую роль, чем знания или гениальное озарение. Именно везение помогло появиться на свет знаменитой планетарной модели атома.


Не родись красивым, а родись счастливым, гласит народная мудрость, которая, естественно, касается и людей науки. Удача посещает ученых очень по-разному – например, нечаянное наблюдение может обернуться замечательным открытием. Именно так американский радиоинженер Карл Янски открыл радиоволны звездного происхождения, а его соотечественники Арно Пензиас и Роберт Уилсон через 32 года обнаружили космическое реликтовое излучение, ставшее самым веским доказательством справедливости теории Большого Взрыва. Фортуна проявляет себя и внезапным озарением блестящей идеей, и встречей с хорошими партнерами по работе, и даже своевременной отправкой рукописи в редакцию.

Аркаим… Материал об этом загадочном древнем городе, существовавшем на территории Южного Урала во II тысячелетии до н.э., появился в предыдущем номере нашего журнала. В нем рассказывалось об истории открытия этого уникального поселения, части целой «Страны городов», относящейся к культуре индоевропейцев. Однако эта находка выходит далеко за рамки истории или археологии…

В одном из писем своему отцу из Каира весной 1814 г. Буркхардт писал:
«Никогда, никогда я не сказал ничего о виденном или встреченном мною, что не было бы вполне согласно с моей совестью, — ведь не для того же, чтобы писать романы, я подвергался таким опасностям!»

Иоганн Людвиг Буркхардт родился в 1784 г. в Лозанне в семье полковника французской армии. Получив домашнее образование, он затем учился на факультетах права, философии и истории в университетах Лейпцига и Геттингена. Семья рассчитывала, что он сделает карьеру юриста или дипломата, но 22-летний Иоганн избрал совершенно другой путь. Он отправился в Лондон, чтобы вступить в Ассоциацию по поддержке открытий во Внутренней Африке, где предложил поехать с экспедицией, чтобы найти исток реки Нигер. Так началась история экспедиции, которой так и не суждено было состояться.

 

Крещение Капри

«Если бы я был Богом, то сделал бы себе кольцо, в которое вставил бы Капри», — писал Максим Горький о легендарном итальянском острове. Со времен Горького, да что там — императора Тиберия, который провел на Капри 11 последних лет жизни, основные ингредиенты каприйской красоты остались те же: голубые бездны, огромные чайки-буревестники, пронзительно кричащие над морем, и напоенный соснами воздух. Именно таким в 1876 году увидел Капри и 19-летний молодой студент-медик Аксель Мунте. В Италию он приехал по несчастью. Врачи нашли у него легочное кровотечение и решительно заявили: единственное спасение — поездка на юг, к морю. Мунте отправился на Капри. И увидев остров, обомлел.

 

Йозеф ГайднЙозеф Гайдн — сын каретника из Цвиккау. В детстве поет в церковном хоре в венском соборе Святого Стефана, в свободное от учебы время чистит на улицах сапоги прохожим, а по вечерам развлекает любителей музыки исполнением серенад и дивертисментов.


Любителем шуток и озорства Гайдн был всегда. Однажды он подговорил приятелей-музыкантов спрятаться в разных уголках Вены и ночью по его сигналу заиграть кто что захочет. Как же возмущались венцы, среди ночи разбуженные таким «кошачьим концертом»!

Детство Рихарда Вагнера было насыщено впечатлениями театральной жизни: его отчим был актером в дрезденском театре, и в их доме постоянно гостили артисты, здесь разыгрывали сцены из спектаклей, читали стихи известных поэтов. Но театр с его напудренными париками, наигранностью и жеманством мало прельщал Рихарда. Он увлекся античной литературой и в 13 лет с жадностью перевел на немецкий язык 12 песен «Одиссеи», трагедии Эсхила и Софокла. В это же время юный Вагнер открыл для себя Шекспира и для того, чтобы читать его в подлиннике, сам за короткий срок выучил английский язык. Результатом такого увлечения стало рождение его первой драмы «Лейбальд и Аделаида», которая по своему трагизму напоминала «Гамлета» и «Короля Лира» вместе взятых. Два года подросток увлеченно трудился над этим полотном! В пьесе постепенно умирают 42 героя, и, чтобы довести драму до конца, юный автор был вынужден вернуть их в следующих действиях в роли привидений. Поразительно, но уже тогда Вагнера не остановили трудности, встретившиеся на пути к воплощению задуманного, не испугала величина идеи, за которую он взялся! В этом он не изменял себе всю жизнь.

 

Разговор этот может показаться немного надуманным. Город сегодня — огромный организм или скорее механизм: дома, улицы, предприятия, машины… Гигантский муравейник, иногда жестокий к своим мелким обитателям, иногда благосклонный.

Тело этого организма изучено довольно хорошо и продолжает изучаться: есть статистика, показатели уровня жизни, экологические данные, есть определенные законы, по которым живут мегаполисы и города небольшие. Есть учет мигрантов, занятости, нормы потребления энергии. И так далее. Это наука, и ее специалисты ведут большую работу.

Историк должен ясно ответить на вопрос: за что же, в конце концов, сожгли Джордано Бруно?
А. Ф. Лосев. "Эстетика Возрождения "
Не нужно нам других миров. Нам нужно зеркало. Мы не знаем, что делать с иными мирами.
Ст. Лем. "Солярис "  
 
Современный кризис древней идеи

Более тридцати лет назад, когда только начались космические полеты и резко возросли связанные с ними надежды на близкую встречу с "братьями по разуму", Станислав Лем в гениальном, на мой взгляд, романе "Солярис" писал, что, отправляясь в Космос, мы должны быть готовыми к встрече с Неизвестным, т. е. к встрече с принципиально новыми ситуациями, не имеющими никаких земных аналогов. Мы должны понимать, что развитие иных миров скорее всего шло путями, радикально отличавшимися от земного, поэтому контакт с обитателями таких миров или может оказаться невозможным, или будет происходить в формах, недоступных анализу нашего разума.

К сожалению, предостережения польского фантаста и философа практически не были услышаны ни многочисленными поклонниками НЛО, ни вполне серьезными учеными, пытающимися вот уже несколько десятилетий обнаружить радиосигналы из других миров, обитатели которых явно мыслятся полными подобиями современных научных сотрудников, сидящих у телескопов.