Ты меня понимаешь?
Скажите, как правильно: то’рты или торты’? гре’нки или гренки’? А если одна штука, то это гре’нка или грено’к? А вот еще: свёкла или свекла’? ща’вель или щаве’ль?..
Выбрали вариант? Давайте проверим. Правильно будет так: то’рты, гренки’, потому что в единственном числе это грено’к (гре’нка — вариант, допускающийся в разговорной речи), свёкла и щаве’ль!
А на какой слог падает ударение в словах апострoф, фенoмен, вероисповедание, генезис? Эх, так тянет продолжить список!..
Не хочется доставать с полки тяжелый словарь? Тогда держитесь: апостро’ф, фено’мен, вероиспове’дание, ге’незис. Можно добавить еще ка’тарсис, ве’черю, возрасты и раку’шку, но, пожалуй, прервемся.
И еще один маленький вопрос. Скажите, что означает слово адекватный? Чем гуманизм отличается от гуманности? А совпадают ли по значению туман и туманность, когда это не астрономический термин?
Сколько раз из 12 вы ответили верно?

Есть символы, которые сопровождают нас всю жизнь и таинственным образом влияют на нее, хотя мы не всегда ощущаем это. Вот один из таких символов.
В детстве мы как зачарованные слушаем сказку о золотой рыбке, которая исполняет три любых желания, но и воздает по заслугам. В награду за добро Емеля получает в помощники щуку, благодаря которой женится на царской дочке. Сказка знает чудо-рыбу: у женщины, отведавшей ее, рождаются богатыри. Героя может проглотить огромная рыба, но он обязательно возвращается преображенным: начинает понимать птичий язык, находит богатства или открывает сокровенные тайны; а может в чреве рыбы перенестись в мир иной.

В давние времена люди говорили на одном языке, жили дружно и в согласии. Но однажды начали они строить Вавилонскую башню, и должна она была быть выше всех гор. Однако Богу эта затея не понравилась, и смешал он их языки, и стали люди говорить все по-своему и не могли больше понимать друг друга. И ушли они в обиде, не достроив башню.
Так говорится в Книге Бытия. И с тех самых времен не покидает человечество мечта о взаимопонимании. О едином, общем для всех языке. И сколько помнит себя человечество, столько и пытается придумать такой язык.

Чтобы лучше понять историю, рассказанную в «Звездных войнах», откроем... древний индийский эпос, что существует больше 3000 лет и повествует о великой войне между двумя родами.
Свое великое эпическое сказание — «Махабхарату» индийцы до сих пор слушают с замиранием сердца. «Великая битва потомков Бхараты» (так переводится ее название) повествует о войне между родами Пандавов и Кауравов за власть над городом Хастинапурой. Современные историки склонны считать, что подобное сражение действительно имело место, но не это сейчас важно — давайте обратимся к сюжету.

Раз в год, на Ивана Купалу, в самую короткую ночь, в глухом лесу, под березой с тремя стволами от одного корня, зацветает папоротник. Горит его цветок, как огонь. Найдешь его — в любом деле удача будет.
Но ведь папоротники, реликтовые растения, живущие на Земле со времен динозавров, никогда не цветут — это всем хорошо известно! О каком же таинстве жизни говорит эта легенда, что существует не одну тысячу лет?

Oн всю жизнь был неугомонным, непрактичным мечтателем, страстным любителем неожиданностей и перемен, великодушным и откровенным другом. А еще умел увидеть жемчужину даже в сточной канаве.

Начало
 Будущий сказочник Ганс Христиан Андерсен родился в семье бедного башмачника, но никогда не чувствовал себя обделенным — так много тепла и любви дарили ему родители. Они никогда не наказывали сына, разрешали бродить по всему городу, предаваясь своим фантазиям. Наблюдать за жизнью природы, дружить с рыбками, кротами, бабочками и птицами было любимым его занятием. А посещение городского театра, где юный Ганс впервые узнал благородных героев народных сказаний, поднимало над привычной жизнью, уносило в далекий и прекрасный мир мечты. Но бывать в театре часто он не мог и поэтому сам придумывал пьесы. По вечерам начиналось домашнее кукольное представление. Куклы оживали и рассказывали голосом мальчика его же истории. А когда он прочел Шекспира, его маленькие актеры начали играть пьесы великого англичанина. Сражения и подвиги героев наполняли сердце Ганса радостью, и он мечтал стать театральным драматургом.

Беда в том, что я — архитектор. Хуже того, я — архитектор-теоретик: белая ворона, что, продравшись сквозь тучи темных по смыслу фактов, любит парить в облаках, наслаждаясь созерцанием Сущностей или Высших реалий. А потому — до встречи, Петербург, я в Афины улетаю!
Вглядываюсь в облака из иллюминатора и чувствую: в моем мозгу оживает, ворочается, кряхтит довольно неприятная мысль. И, пожалуй, не одна, а целых три. Человек должен видеть афинский Акрополь в 12–15 лет. Я опоздала на несколько десятилетий. Значит, меня ждут, на выбор, три ситуации...
Первая. Увидев Акрополь, я, умудренная долгим опытом архитектурных постижений, понимаю: Европа, поверив восторгам древних римлян, более двух тысячелетий пребывает в заблуждении относительно архитектурных достоинств Древней Эллады.
Вторая ситуация. Нет, с Элладой все в порядке. Дело — в другом. Из чистейшего источника искусств каждый должен утолять жажду, как только почувствует в том необходимость. Устав так долго ждать встречи, я уже не могу ощутить целительного для человеческой души эстетического потрясения. Увы, эллины. Увы, создатели Парфенона — Мнесикл, Иктин, Калликрат и Фидий вместе с другом твоим, правителем Афин Периклом. Увы всем нам.
Ситуация третья. Встреча состоялась: никто никого не обманул, но... По возвращении в Петербург мне придется признаться в том, что много лет я вводила в заблуждение своих доверчивых студентов и слушателей. Никакие упования эллинов на Вселенскую гармонию в Петербурге не воплотились. Никакого переселения душ эллинских с мраморных скал Средиземноморья в топи Невской дельты не произошло. Платон, Плотин, Овидий и Вергилий зря на Вечность свои надежды возлагали.

Бородатый человек много рассказывал про этот ключик, но я все забыла. Помню только, что нужно отворить им какую-то дверь, и это принесет счастье.
А. Толстой. «Приключения Буратино»

1 ноября 1977 года около 10 часов утра Чарльз Томас Коуэл, просматривая фотографии звездного неба от 18 и 19 октября, обнаружил в 3°36’ Тельца новый объект. Ему дали имя — Хирон. И сначала приняли за астероид.
Но его движение необычно для астероида, потому что эти космические тела, как правило, не заходят дальше орбиты Юпитера. Позже предположили, что Хирон комета: он неожиданно обнаружил кометную активность и у него нашли ядро и хвост. И этим он опять всех удивил, так как его размер — около 255 км — слишком велик для кометы. До сих пор ученые так и не могут решить, астероид Хирон или комета. Более того, располагаясь между орбитами Сатурна и Урана, он периодически пересекает то одну, то другую. Ни одно небесное тело со времен образования Солнечной системы не имело такой орбиты. Хирон — вечная загадка.

«Вкус дзен подобен вкусу чая» (тя дзэн ити ми), — сказал когда-то мастер дзен Дайрин Сото. Эта фраза стала знаменитой, однако непросвещенному уму такая связь вряд ли покажется очевидной. Что общего между изысканным и утонченным японским искусством приготовления и пития чая и аскетично-суровой философией дзен-буддизма? Не одна статья и не одно научное исследование посвящены поиску ответа на этот вопрос. Сама же чайная традиция, как и любое другое искусство, испытавшее влияние дзен, скупа на слова и не доверяет интеллектуальным рассуждениям. В ее пространстве используется особый язык — язык вещей, которые сами привыкли рассказывать свои истории.

Ярко-красная гвоздика считается сегодня мужским цветком, и оказывается, даря мужчине букет этих цветов, мы следуем очень старой традиции.
Считается, что гвоздика попала в Европу в эпоху крестовых походов. По легенде, в 1270 году, во время осады города Туниса, в 60-тысячном войске французского короля Людовика Святого началась чума. Как ни бились врачи, все их усилия оказались тщетны. Тогда король, разбиравшийся в целебных свойствах трав и уверенный, что в стране, где так часто свирепствует эта болезнь, должно быть и лекарство от нее, стал искать его среди растений. Свой выбор он остановил на турецкой гвоздике и, сделав отвар из ее прелестных цветков, стал поить им заболевших. И чума отступила. Только самого Людовика гвоздика исцелить, увы, не смогла...